— Да, Матиуш…
— Король Матиуш… Пусть скажет…
— И кончим, наконец!
Так кричали короли, стараясь перекричать один другого.
Пакс велел дать книгу с протоколом суда, судившего Матиуша, и прочитал:
— На странице двенадцатой записано, что столица отнимает у Матиуша трон и корону, но ниже читаем приписку: С постановлением банды убийц и трусов, которые предали страну, не согласен. Я был и буду король Матиуш Первый. На странице тысяча сорок третьей, двенадцатая строчка сверху, в протоколе записано следующее: Один из подписавшихся под документом о лишении Матиуша короны упал перед Матиушем на колени, обнял его ноги и со слезами воскликнул: «Король возлюбленный, прости мою подлую измену». Итак, из протокола мы видим, — продолжал Пакс, — что ни сам Матиуш, ни даже те, кто его предал, не перестали считать Матиуша королем. Король Матиуш Первый Реформатор просит слова, чтобы объявить свои условия.
Стало так тихо, что был слышен далекий шум моря. Короли приготовились к тому, что Матиуш потребует очень много, и нужно будет торговаться. Поэтому их изумлению не было границ, когда Матиуш сказал:
— Я, Матиуш Первый, повинен во многом. Из-за меня множество людей убито, отравлено и растерзано дикими зверями. Моя прабабка Сюзанна ушла в монастырь, я хочу уехать на необитаемый остров. Я не хочу править моей страной, но королем остаюсь. Все отобранные земли возвращаю. Молодой король может получить свой порт назад, его милости мне не нужны. Пусть страна моя останется в границах, которые были при моем отце, чтобы никто не сказал, что я растерял наследие предков. А народ пусть выберет себе президента.
— А как будет с детьми?
Матиуш нахмурился, закусил губы, молчит.
— Может быть, я отвечу за Матиуша? — вмешался грустный король. — Я его друг и знаю его намерения. Матиуш очень устал. Он хочет пожить в одиночестве и подумать на покое о том, что видел и пережил, а когда отдохнет на необитаемом острове, он обо всем нам скажет на новом королевском совете.
— Прекрасно! — закричали обрадованные короли. — Король Матиуш устал, он должен отдохнуть. Но и нам необходимо отдохнуть, мы измучены совещаниями, мы должны вернуться домой, посмотреть, что там делается, как там справляются без нас наши министры. А кроме того, у нас болят кости, мы же столько часов были связаны африканскими веревками и лежали вповалку.
Лорд Пакс не разделял общей радости. Он был недоволен начавшимся беспорядком, но был не в силах его остановить: все вскочили с мест, говорили одновременно, стараясь перекричать друг друга, так что даже невозможно было вести протокол. Еще недавно лорд Пакс был хозяином положения, а теперь был бессилен: короли больше его не боялись.
— Но, ваши величества, необходимо устроить голосование.
— Не морочьте нам голову, лорд, мы берем Матиуша на торговый корабль и устраиваем прощальный завтрак.
Матиуша подхватили под руки и повели. Сначала Матиуш слегка упирался, но потом подумал, что нехорошо отказывать, когда тебя приглашают. Все были так приветливы с ним, так доброжелательны, как самые близкие друзья.
Сколько раз встречался Матиуш с королями или министрами, вообще со взрослыми, всегда чувствовалась эта разница: он — ребенок, а они взрослые. А сейчас впервые все было так, как будто он им ровня. Раньше, когда кто-нибудь был к Матиушу добр, Матиуш не знал, правду ли он говорит, или его боится, но теперь он видел, что его любят и на него не сердятся.
Матиуш подумал, что, в сущности, короли добрые люди. Он как будто впервые их увидел. Никаких церемоний, никакого этикета. Смеются, носятся как угорелые, бегают взапуски. Король Мальто изображает людоеда.
— Матиуш, ты должен выпить с нами на прощанье. Это ничего, что ты маленький, зато дельный. Раз ты реформатор, какой же ты маленький? Ты большой. Да здравствует король Матиуш!
На корабле уже были расставлены столы. На них стояли вино, коньяк, наливки, ликеры. Блюда полные всяких яств, корзины с фруктами.
Сажают Матиуша на почетное место. Наполняют бокалы.
— За здоровье Матиуша!
Оркестр играет гимн. Все пьют, едят, и Матиуш тоже. Только выпьет вина, ему сейчас же наливают снова.
— Да здравствует Матиуш Первый!
— Да здравствует Матиуш Великий!
Целуются с ним, просят называть их по имени.
У Матиуша кружится голова, но ему ужасно весело. Он поет и пляшет вместе со всеми.
— Сам скажи, дорогой Матиуш, разве не лучше дружить с белыми королями? Вот отдохнешь на необитаемом острове, вернешься к себе, будешь жить, как все короли — весело и беззаботно. Раньше короли воевали, потому что им было скучно сидеть в своих замках, окруженных стенами. А теперь у нас развлечений вдоволь. Выпьем за вечную дружбу!
Выпили.
— Выпьем за реформы.
Выпили.
— Выпьем за права детей.
Еще выпили.
Но не было среди них ни Пакса, ни грустного короля, — они остались в зале заседаний, писать протокол. Там же остался и молодой король, который все время спорил и не желал ни с чем соглашаться.
— Я так не желаю! — кричит молодой король. — Пусть будет, как решил Матиуш.
Видя, что к соглашению они не придут, каждый написал протокол по-своему.
— Пусть Матиуш решит сам, какой протокол он подпишет.
Ладно. Сели в лодку, едут на корабль, а там все пьяные, и Матиуш тоже. Ни с кем невозможно договориться.
Схватили их короли, обнимают, целуют, благодарят за то, что написали протокол. То поют, то начинают плакать, жаловаться, что их чуть не съели дикари, то упрекают грустного короля, что не хочет с ними пить, пренебрегает ими. Вырвали у молодого короля протокол, подписали, решили: все именно так, и все хорошо. Потом подписали протокол грустного короля: и тут все хорошо.
— Стоит ли спорить по пустякам? Даже лучше, если короли напутают! Хоть будет потом у министров занятие, все поправить и привести в порядок.
Да здравствует протокол! Да здравствует лорд Пакс, который довел совещание до конца! Да здравствует молодой король! Да здравствует грустный король! Возлюбим друг друга! Да здравствует Матиуш Реформатор!
Теперь мой рассказ будет совершенно иным, потому что с этой минуты, когда Матиуш высадился на необитаемом острове, все изменилось. До этого было одно, а теперь совершенно другое. Как будто и сам Матиуш другой, как будто ему все это снится или приснилось то, что было раньше, и теперь он проснулся. Матиуш был удивлен. Удивлен, что все так быстро изменилось.
Ничто его больше не касалось — ни трон, ни негры, ни дети. Пусть делают, что хотят. Тот, прежний Матиуш, который вел войну, выигрывал и проигрывал битвы, сидел в тюрьме, убегал из тюрьмы, скитался, снова убегал, — это как будто кто-то другой, о ком Матиуш слышал, может быть, даже знал его. Только очень давно.
Сидит Матиуш у моря, бросает в воду камешки. Вода такого красивого цвета. Так тихо и хорошо. Никого Матиуш не боится, ни от кого не прячется, ни с кем не разговаривает, не думает о том, что будет завтра.
«А может быть, действительно все только снилось?»
Нет, это было, только очень давно.
И опять не так: было, и совсем недавно. Но это ничего не меняло. Матиуш стал другим. И странно, что до этой перемены даже не думал, что может так измениться. Который же из них настоящий Матиуш? Гордый король-Реформатор или тихий и задумчивый добровольный изгнанник с необитаемого острова, Матиуш-философ?
Матиуш стал философом, то есть человеком, который обо всем думает и ничего не делает. Но философ не бездельник, — мышление это тоже работа, даже очень трудная работа. Обыкновенный человек видит лягушку, но это не останавливает его внимания. А философ размышляет: «Для чего Бог создал лягушку? Ведь быть лягушкой так неприятно».
Обыкновенный человек, если его кто-нибудь заденет или надоест ему, — начинает злиться, дерется или обороняется, а философ думает: «Почему этот человек такой задиристый и любит приставать?»
Обыкновенный человек, если видит, что у кого-то есть что-нибудь хорошее, — или завидует, или старается приобрести то же самое, а философ думает: «А может быть так, чтобы каждый имел все, что хочет?»
Вот таким стал Матиуш.
Сидит Матиуш у моря, бросает камешки, как будто ничего не делает, но голова его работает.
«Что происходит в голове, когда человек думает? Почему человек спит? Как это так — засыпаешь и никак не можешь узнать, когда засыпаешь? И что такое сновидение? Как человек умирает? Почему человек растет и становится старым?
И дерево живет. Дерево тоже растет, стареет, болеет. Бедное дерево, не может сказать, что ему больно.
А море тоже живет? Пожалуй, нет. Но в море рыбы. И опять вопрос: человек не может дышать и умирает в воде, а рыба задыхается и умирает на суше.
Когда не было самолетов, летали только птицы. Не странно ли, муха могла летать, а человек — нет. И выходит, что муха умнее человека. Да вот и теперь — муха ходит по потолку, по стене, по раме, а человек сразу бы упал и разбился.
