— Кто-дибудь доба? — спросил он скрипучим, глухим голосом, как только пришёл в себя.
— Мы все тут, — ответил Ломтик. — Миссис Спригз, племянница миссис Спригз — Рыженькая и я. По-моему, ты бы лучше пошёл домой и лёг. Ужас, как ты разговариваешь!..
— Конечно, ложись, — сказала миссис Спригз. — Погоди, вот что мы сделаем. Сядь сюда, подальше от Ломтика и Рыженькой, а я приготовлю горячее-горячее фруктовое питьё. При простуде очень помогает. Пока ты будешь пить, дети расскажут, что Ломтик придумал. А потом ты пойдёшь домой и ляжешь в постель.
Майк сел, а миссис Спригз начала готовить питьё. Она взяла большую чашку, положила в неё ложку апельсинового желе, ложку варенья из чёрной смородины, кусок яблока, кусок лимона и немного изюма. Всё это она залила очень слабым золотистым чаем.
— Так заваривают чай в России, — сказала миссис Спригз. — Может быть, не совсем так, но что-то в этом роде.
От питья шёл очень вкусный запах, и Ломтик с Рыженькой пожалели, что они не простужены.
— Везёт тебе! — сказал Ломтик.
— Где уж тут везёт! — сердито возразил Майк. — Выдумал тоже — везёт! С таким-то насморком! Знаешь, что фермер Робинсон сказал, повстречавшись со мной? Он сказал, что и собаке не пожелал бы такого насморка. Значит, он считает, что насморк у меня ужасный.
— Ну, положим, у собаки такого насморка быть не может, — возразил Ломтик. — Собаки чихают гораздо проще, чем люди. Они безо всяких фокусов чихают себе через нос, и всё. А мы вечно собираем в носоглотке и грязь, и пыль, и микробов. Нет того чтобы вычихнуть всю эту гадость. Отсюда и насморк!
— По-моему, это очень несправедливо! — с досадой проворчал Майк. — Неужели нельзя и нам чихать по-собачьи? Уверен, что смогу научиться чихать не хуже любой собаки. Просто уверен!
— А вот не сможешь! — возразил Ломтик. — У тебя голова устроена не по-собачьи. И нечего злиться. Она так устроена, что в ней помещается большой мозг и тебя можно выучить разным вещам, которых собаке ни за что не понять.
— Ну ладно уж! — отозвался Майк. Ему всё ещё было обидно, что он не умеет чихать по-собачьи и должен из-за этого мучиться от насморка. — Пусть так. Лучше расскажи-ка, что ты там придумал.
Пока Майк глотал горячее питьё, Ломтик рассказал о фермере Робинсоне — как тот злился и бросался на деревья.
— Вот видите, — добавил он, — если бы точно узнать, чем питаются птицы, и сообщить это фермеру Робинсону, он, может быть, перестал бы так яростно обрушиваться на несчастных пернатых. Надо же, в конце концов, быть справедливым!
— Ах, как это интересно! — воскликнула Рыженькая. — И всё очень легко сделать. Надо только наловить птиц и посадить их в ящики, пусть вьют там гнёзда. Потом птицы снесут яйца и высидят птенцов. Когда птенцы подрастут, мы вынем одного из них, а на его место положим деревянного, выдолбленного внутри. Родители ничего не заметят и будут продолжать его кормить. Под деревянным птенцом мы поставим жестянку и каждый день будем проверять её содержимое. В неё попадёт то, что родители положат в клюв пустого детёныша.
— А птицы захотят жить в ящике? — усомнился Майк. — Вдруг им не понравится?
— Что ты! — возразила Рыженькая. — Некоторые птицы очень любят ящики. Вообще у птиц бывают всякие причуды: они иногда поселяются в самых неожиданных местах. У меня есть подруга в Суссэксе[10]. Она рассказывала, что как-то раз синицы свили себе гнездо внутри почтового ящика в конце их улицы. Люди, как обычно, опускали в ящик письма, почтальон вынимал их, а синицы сидели себе в ящике и пели. Они вылетали через щёлку для писем и таким же путём возвращались обратно, принося жуков для птенчиков. Синицы жили так годами. Но однажды — кажется, на Новый год — почтовый ящик доверху заполнился открытками. Раньше письма не мешали синицам, но тут открытки совсем почти задавили их. Синицы не выдержали, вылетели через щель и никогда больше не вернулись.
— Ты права, вероятно, это действительно случилось на Новый год, — вставил Майк. — У новогодних открыток страшно острые углы, не то что у писем. Среди них не очень-то поживёшь!
— Ну, уж в наших ящиках им, конечно, будет гораздо удобнее, — сказал Ломтик. — Так что пусть каждый выберет птицу, какую он хочет изучать, поселит её в ящике и наблюдает. Таким образом мы проведём опыт над тремя видами птиц.
— Отлично! — воскликнула Рыженькая. — Я выбираю синицу! Они такие красивые и так ловко кувыркаются на ветках! И им нравится жить в ящиках на деревьях, так что всё сойдёт прекрасно.
— А я возьму малиновку, — сказал Ломтик. — У них чудесные красные жилетки. Малиновки иногда устраивают гнездо в пустом котле, в ботинке, под крышкой мусорного ящика. Приучить их к деревянному ящику будет нетрудно.
— А я? — заворчал Майк. Насморк мучил его, и он очень себя жалел. — Небось выбрали самых лучших! А мне что?
— Да вовсе нет! — вскричала Рыженькая, стараясь подбодрить беднягу. — Мы тебе оставили самую лучшую птицу — скворца. Русские школьники изучали именно скворца, когда начали первые наблюдения над птицами. Скворцы очень забавные — они любят подражать другим птицам. Просто настоящие актёры!
Майк немного утешился. Рыженькая обещала показать, как делать деревянных птенцов. Майк тоже сможет смастерить себе птичку, лёжа в кровати. Рыженькая умела делать деревянных птиц — однажды ей уже приходилось их делать.
Вот только одно трудно: каждый раз, как родители прилетят кормить птенцов и сядут на ящик, деревянный птенец должен открывать клюв, как живой. А этого Рыженькая не умела сделать и очень огорчалась.
Дети мрачно переглянулись. Майк до того расстроился, что вытащил носовой платок и очень громко высморкался.
В это время мимо дома миссис Спригз шёл маленький мальчик. Услышав такой странный звук, очень похожий на звук трубы, мальчик решил, что где-то поблизости проходят бойскауты с оркестром. Чтобы ничего не пропустить, мальчик влез на забор и стал ждать, пристально глядя на улицу. Но он, конечно, никого не увидел.
А Майк ни о каком мальчике и не подозревал. Он просто чувствовал себя очень несчастным.
Тут в разговор вмешалась миссис Спригз.
— Не понимаю! — сказала она. — Варите меня на сковородке, жарьте в кастрюле — мне всё равно! Ну что вы носы повесили? Ведь у одного из вас отец изобретатель. Уж он-то наверное знает, как сделать такую птичку.
— Ура-а-а! — закричали дети. — Ура-а-а!
Тут маленький мальчик, сидевший на заборе, больше не сомневался: он был уверен, что бойскауты вот-вот покажутся. Но мальчик прождал целых десять минут и совершенно продрог, а бойскауты так и не появились. В конце концов он пошёл домой. И правильно сделал.
А в доме миссис Спригз Майк в это время говорил:
— Посоветуемся с папой сегодня же вечером. Сейчас я пойду домой и лягу — надо поскорее выздороветь. Приходите вечером!
Рыженькая от восторга пустилась танцевать по кухне.
— Ах, как весело работать всем вместе! — воскликнула она. — Я гораздо больше люблю работать с друзьями, чем одна. Вместе можно сделать гораздо больше! И потом, так интересно всё обсуждать, советоваться, как лучше поступить!
— Вот уж не знаю! — возразил Майк. — Всё зависит от того, с кем работаешь. По-моему, лучше работать в одиночку: меньше времени уходит на споры.
— На мой взгляд, — сказал Ломтик, — оба способа хороши. Но есть много вещей, которые лучше удаются, если их делать всем вместе. Иногда, правда, бывают неудачи. Вот возьмите австралийских гусениц, о которых я как-то читал. Они всегда охотятся за пищей все вместе. Это, конечно, очень умно: если одна находит что-нибудь съедобное — все могут закусить. Гусеницы держатся друг за дружку, и получается длинная-предлинная цепочка. Это тоже очень умно: ни одна не может потеряться.
Но дело в том, что первой-то гусенице держаться не за кого. Пока они идут в одном направлении — это не беда. Но представьте себе, что надо обогнуть какой-нибудь предмет или повернуть назад. Тут первая гусеница легко может наткнуться на последнюю и по ошибке ухватиться за неё. Если она так сделает, цепочка гусениц превратится в хоровод. Гусеницы будут всё время идти друг за дружкой и кружить на одном месте, пока не сдохнут от голода.
— Никогда бы этого не случилось, — возразила Рыженькая, — если бы первая гусеница была разумной и ответственной. Надо, чтобы она поняла роль вожака и ни за кого не держалась.
— Горе всё в том, — сказал Ломтик, — что гусеницы разумными не бывают, они просто не умеют думать. У людей всё, конечно, иначе — ведь они умеют думать. Вот если бы люди решили ходить вместе, держась друг за дружку, они, вероятно, выбрали бы умного вожака.
Тут Майк опять расчихался, и Ломтик добавил:
— Майку надо поскорее пойти домой и лечь. Иначе он совсем расхворается и не сможет нам помогать. Этого мы не допустим!
