И вот наконец ребята попали в комнату, где была старинная корабельная утварь.
Профессор уселся на подоконник, свесив ноги. Андре начал искать на стене компасы. И был сильно разочарован, обнаружив, что за компасы он принял корабельные часы.
Мальчик бегло оглядел остальные предметы. Это была странная коллекция. Вычурная надпись на полусгнившей доске свидетельствовала, что доска — видимо, гордость коллекционера — когда-то принадлежала кораблю «Санта Мария». Подзорные трубы самых различных образцов поблескивали стеклами во всех концах комнаты. Потрепанная зюйдвестка напоминала о бурях и тайфунах, а боцманский свисток — о суровых морских буднях. Даже матросские ножи и кинжалы грозно смотрели со стен. Гарпуны и диковинные снасти могли поведать, как ловят рыбу во всех частях света. Тут же висели страшные маски, вывезенные, наверное, с островов Тихого океана. Однако большую часть коллекции составляли мореходные и географические карты. Но вот Андре показалось, что в углу висит компас. Он бросился туда: и правда, это был компас!
— Ну как, нагляделись на мое старье? — усмехнулся профессор.
— А что, — затаив дыхание спросил Андре, — этот компас в порядке? Работает еще?
— Конечно, — ответил профессор. — Отведи рычажок, и стрелка запрыгает.
Стрелка рванулась в сторону… Андре нетерпеливо оглянулся на девочку. Почему она не подойдет и не взглянет на компас? Марина застыла в задумчивости у старого, глобуса. «Вот так всегда, — подумал Андре, — я тут горло надрываю, кричу: «Компас, компас», чтобы привлечь ее внимание, а она, видно, опять забыла, зачем мы сюда пришли».
— Кстати, этот компас — мое недавнее приобретение, — заметил профессор. — Остальные экспонаты куда постарше, у меня есть даже навигационная карта шестнадцатого века. Подумать только: этой картой пользовались команды английских фрегатов. Кто знает, какие пиратские набеги они тогда замышляли!
Профессор Зенциг ловко соскочил с подоконника и подошел к одной из карт, пожелтевших от времени.
Любопытная Марина тотчас подбежала к профессору, тогда как Андре не мог оторвать глаз от компаса. В ушах у него все еще звучали слова: «Этот компас — мое недавнее приобретение!»
И тогда Андре спросил хриплым от волнения голосом:
— Откуда у вас этот компас?
Только теперь Марина поняла, на что отважился Андре, как близко он подошел к раскрытию тайны.
Профессор обернулся и небрежно спросил:
— Компас? Он с голландского грузового судна, которое затонуло у берегов Мексики во время второй мировой войны. Судно подорвалось на немецкой мине.
Волнение как рукой сняло. Дети не могли скрыть своего разочарования, но профессор ничего не заметил. Сняв со стены компас, он повернул его тыльной стороной кверху.
— Тогда затонул фрахтер «Питер». Очевидно, компас — это все, что от него осталось. Вот, смотрите, здесь выгравировано название. Я в те времена жил в Мексике, на берегу моря. Один рыбак подарил мне этот компас в качестве платы за лечение.
Профессор задумчиво глядел на компас: наверно, в его памяти ожили сейчас старые воспоминания.
Разочарование сменилось в душе Андре чувством стыда. Выходит, с этим компасом связана иная история. Вероятно, у всех необычных вещей, собранных в этой комнате, своя увлекательная история.
Андре опустил глаза.
А Марина с интересом спросила:
— Вы работали в Мексике врачом?
— Не только в Мексике. Там я очутился после того, как бежал от фашистов из Франции. А во Францию попал еще в 1933 году: сошел на берег с немецкого корабля, когда на нем подняли флаг со свастикой. В Германию я тогда не вернулся, потому что ненавидел фашизм. Я нашел работу и за границей — правда, нелегкую работу. Некоторое время жил в тогдашних французских колониях в Африке и многому там научился. И не только как врач. Я хорошо понял тогда, почему в богатых краях нашей прекрасной земли до сих пор существуют и голод, и нищета, и отсталость. Да, век живи — век учись. Сколько бы ни прожил человек, он никогда всего не узнает.
Андре исподлобья взглянул на профессора: ему было очень стыдно. Он с трудом удерживался от слез.
— Мы сейчас уйдем, — сказал он, — вы ведь наверняка спешите.
— Кто теперь не спешит? — добродушно ответил профессор. — Когда у человека много работы, то времени у него, конечно, не хватает.
— А мы-то думали, — проговорила Марина, — что вы отдыхаете в уединении.
Профессор Зенциг улыбнулся:
— Вы, наверно, думали: бегает тут по улицам старичок со своей собакой, да еще с такой огромной, и живет он в доме за деревьями и кустами, и вдобавок старичок профессор. Вот уж, видно, чудак!..
Дети молчали, они думали в ту минуту одно и то же: «Знал бы профессор, в чем мы его подозревали! Мы ведь были готовы считать его вором».
Покидая музей, который устроил в своем доме профессор, Андре в последний раз взглянул на стену, где висел компас. В полутемной прихожей профессор распахнул какую-то дверь.
— Разнообразия ради мы выйдем из дома иным путем. Вот здесь я работаю.
Совершенно ошеломленные, Марина и Андре очутились вдруг в ослепительно светлой лаборатории ученого: белая гладкая мебель, полки с книгами, поблескивающие пробирки. Склонившись над микроскопом, здесь сидела женщина. При появлении детей она подняла голову. Молодая женщина.
— Моя ассистентка, доктор Лавренд, — представил ее профессор Зендиг. — Она так увлечена своей работой, что ничего не слышит и не видит. Мы изучаем тропические болезни, изыскиваем средства и способы борьбы с этими опасными заболеваниями. Я годами накапливал опыт и заплатил за него очень дорого, — не могу же я допустить, чтобы весь этот опыт пропал бесследно. Моя лаборатория — лишь отделение нашего института, изучающего тропические болезни.
Фрау Лавренд поправила упавшую на лоб прядь белокурых волос и, слегка прищурившись — видно, она привыкла напряженно всматриваться в микроскоп, — сказала:
— Такие гости, профессор, не часто у нас бывают!
— Что правда, то правда, — ответил он с улыбкой.
Фрау Лавренд разглядывала детей. Андре заметил, что у нее необыкновенно лучистые, синие глаза. Она напоминала ему одну учительницу, которую он очень уважал.
— Прямо с дерева, да к нам в лабораторию! — улыбаясь, сказала женщина.
— С какого дерева? — удивился профессор.
— Вон с того! — ответила ассистентка и махнула рукой в сторону соседнего участка. — Тополь некоторое время служил приютом нашим гостям. Я еще удивилась: что за удовольствие так долго сидеть на ветках?
Дети густо покраснели. Теперь им негде было укрыться от беспощадного света.
Андре позавидовал Марине: ей-то хорошо, у нее лицо смуглое.
Доктор Лавренц рассмеялась:
— Помню, правда, в детстве я тоже любила лазать на деревья. Чудесная забава! Больше всего мне нравился шелест листвы на ветру.
— А вам, — обратился профессор к детям и загадочно усмехнулся, — вам понравилось сидеть наверху, на тополе?
Андре сдавленно произнес:
— Понравилось, конечно. А что, там неплохо.
— Знаете, как там здорово! — с жаром подхватила Марина. — До чего приятно, когда ты так высоко над землей. Сверху все выглядит совсем по-другому!
Профессор задумчиво произнес:
— Да, высокий тополь… Оттуда все хорошо видно…
Он взял со стола ассистентки блокнот и начал его листать.
— На этом варианте мы можем поставить точку, — сказала женщина. — Этот путь не годится. Благие намерения, конечно, но проблему так не решить.
— Вы правы, — ответил профессор Зенциг, — пожалуй, вы меня убедили, коллега.
Смущенные и растерянные, дети стояли в ярко освещенной лаборатории. Вдруг Андре заметил, что одна из дверей ведет на веранду. Кровь снова бросилась ему в лицо. Через эту веранду они хотели проникнуть в дом. И тогда они попали бы прямо сюда, в лабораторию, к этой ассистентке с лучистыми глазами!
— Что ж, пойдем! — сказал профессор и вышел на веранду.
— До свидания, — пробормотали юные верхолазы.
— Всего доброго, — сказала фрау Лавренц и снова склонилась над микроскопом.
Профессор быстро зашагал к калитке, гости пошли за ним. Он ни разу не обернулся и больше уже не шутил.
Андре тихо сказал Марине:
— Он чем-то расстроен.
У ворот профессор проверил замок. Несколько раз проверил.
— Отлично! — сказал он. — Как видим, замок в полной исправности.
«Зря, конечно, мы наплели про замок», — подумал Андре.
— Еще раз извините нас, что помешали вам работать. И большое спасибо, — сказала Марина.
— До свидания, — сказал профессор и неожиданно улыбнулся. Его строгие глаза снова смотрели на них приветливо.
— Если в другой раз вам захочется навестить меня или фрау Лавренц, прошу сообщить об этом заранее! Так-то будет лучше.
