Пот заливал Тому глаза, он задыхался, будто четыре раза проплыл бассейн из конца в конец. Крепко держа фонарь, он вытер лицо рукавом куртки, несколько раз моргнул.
Запыленные кости лежали, как и прежде, объятые вечным сном. Когда волны страха улеглись, он понял — постукивание доносится не из шкафчика, а откуда-то из-за него. Но ведь за шкафчиком ничего нет, голая стена, да еще труба отопления, которая поднималась в такую же галерею на следующем этаже.
Теперь, когда навеянный собственными страхами гул затих в его ушах, он явственно услышал и понял — это сигнал. Сигнал, знакомый любому ребенку, даже и не имеющему понятия об азбуке Морзе. Международный сигнал бедствия, просьба о помощи — вот что это было… Три коротких, три длинных, три коротких. S…O…S… Снова и снова кто-то стучал по трубе отопления из галереи сверху, по соседству с комнатой, где выставлены золотые фигурки.
Позднее, вспоминая все происшедшее, Том понял, что на сомнения и колебания ушло не больше минуты, но тогда это время показалось ему вечностью — один за другим он перебирал варианты: как поступить? А действие развивалось с замедленной скоростью сна-фантазии, словно в ролике, рекламирующем шампунь.
Прямо перед ним — футах в двадцати — находилась дверь запасного выхода. Можно выбраться из музея, прежде чем на него наткнутся «они», если «они» еще здесь, либо явится полиция и арестует его. В конце концов, подсказывал ему трезвый голос разума, самое главное, чтобы фамилия его семьи не попала в газеты, не звучала в суде. Можно заскочить в будку ближайшего телефона-автомата и предупредить полицию, если им это еще не известно: в музей проникли взломщики, ранен один из охранников. Это будет вполне гражданский поступок. И тонкий ход. Скорее всего, это посоветовал бы и Пит.
И в то же время другой живший в нем человек, но такой расторопный, не такой практичный, говорил Тому: на самом дело у него нет выбора, он обязан подняться наверх, откликнуться на SOS — других вариантов нет и быть не может. А трезвый голос настаивал:
«Может, грабители еще там, наверху. Они пристукнут и тебя, и какой будет толк? Лучше давай ищи телефон-автомат».
«Но пока ты будешь бегать и искать автомат, они могут убить охранника».
«Они могут убить и тебя, Том, если поймают».
«Может быть. Придется рискнуть».
«Не будь эгоистом. Я ведь предлагаю тебе бежать не ради тебя самого. Ради отца. Неужели ты хочешь, чтобы его новое назначение повисло на волоске?»
«Нет, конечно, но я должен помочь человеку».
«Если бы ты любил отца по-настоящему, ты не стал бы так рисковать».
Сидевший в нем умник явно зашел слишком далеко, и, поморщившись, Том вышел из галереи, как был, в носках, бесшумно пробрался в вестибюль, а оттуда но широкой мраморной лестнице поднялся наверх.
Лестница огибала северо-западный угол вестибюля, и, когда глаза его оказались вровень с полом второго этажа, Том остановился: с этой точки сквозь мраморные перила лестницы просматривался вход в большую галерею, часть которой находилась прямо над галереей черноногих.
Справа был вход в небольшой зал для особых экспонатов, где и выставлялись мексиканские золотые фигурки. С места, где он стоял, этот зал виден не был. Никаких звуков оттуда не доносилось.
По левую руку находился просторный салоп, он соединял два верхних крыла музея, свет в него проникал через окна во всю степу с северной и южной стороны. Освещения хватало, чтобы увидеть: в салоне никого нет, по крайней мере на виду. Если кто-то прячется за кадкой с растениями или за одним из больших диванов… Ну, тогда другое дело.
Придется рискнуть. Не сидеть же тут всю ночь в засаде. Тихонько, пригнувшись, он прокрался по оставшимся ступенькам и бесшумно проскочил через открытое пространство ко входу в галерею. Добежав до викторианской пианолы, он остановился и присел позади нее — разобраться в обстановке, сориентироваться.
Вокруг было тихо. Мягко ступая, он вернулся ко входу и, стараясь ничем себя не выдать, посмотрел влево. Из зала для особых экспонатов струился свет. По дальней стене двигались тени, слышались приглушенные голоса.
Глотнув, Том осторожно шагнул назад. Итак, грабители еще здесь, делают свое черное дело. Вплоть до этой минуты он как бы не верил в происходящее. Теперь поверил. Да и как не поверить, когда своими глазами видишь свет, своими ушами слышишь голоса. Значит, не померещился ему и сигнал SOS, который кто-то выстукивал по отопительной трубе.
Он стоял перед темной галереей, почти полностью укрыв фонарик ладонью, так что между его пальцев сочился совсем слабый свет. Теперь направо: на первом этаже в галерею черноногих он шел именно так. Он вдруг всполошился: кажется, поднявшись наверх, он еще слышал постукивание, но сейчас его не было. Значит, придется идти по памяти — надо вспомнить, куда уходила наверх труба.
Кажется, теперь налево. Что-то шевельнулось у него под ногами. Том отскочил и направил слабый лучик фонарика вниз. Да, ему не померещилось. На сей раз — никаких привидений. У стены бесформенной грудой, со связанными за спиной руками лежал другой охранник.
Том вмиг опустился возле пего на пол — он обнаруживает себя, но теперь не до этого — и стал осторожно отлеплять от лица охранника пластырь. Пластырь потянул за собой волоски из усов и бороды охранника, и тот с легким ойканьем глотнул ртом воздух. Потом облизал губы.
— Господи, Джерри, где тебя носило?.. Кто это?.. Это не Джерри! Кто здесь, черт вас дери?
Шепот этого человека, мучимого болью, был почти беззвучным — Тому пришлось наклониться, чтобы разобрать эти шелестящие звуки.
Он нетерпеливо покачал головой.
— Не важно. — Кисти охранника были схвачены внушительными наручниками, закрепленными вокруг трубы с горячей водой, там, где она входила в батарею. — Эту штуку я снять не могу, — хрипло прошептал Том. — Где ключи, не знаете?
— Откуда? Только, ради бога, тише. Они еще здесь. — Охранник судорожно хватал ртом воздух, словно испытывал страшную боль.
— Знаю. Видел. — Том осветил лицо охранника. На лбу — капельки пота, лицо пепельно-серое, помятое. — Что мне делать?
— Быстрее выбирайся отсюда и звони в полицию. Только осторожно. У них оружие!
— Знаю. — Том вспомнил человека в галерее первого этажа, липкую кровь на его затылке. — А сколько всего охранников?
— Четверо. Что с остальными — одному богу известно. На меня накинулись, как только погас свет.
— А сколько их было, знаете? Охранник покачал головой:
— Я их даже не видел. — Голос его затих.
— Вы ранены?
— Нет… разве что руки, — прошептал он едва слышно, превозмогая боль.
Том посветил фонариком, но ничего особенного не заметил. Наручники как будто не очень тесные. Он нагнулся пониже, для равновесия взялся рукой за трубу и едва не закричал от боли и неожиданности. Труба пылала жаром. И к ней прикованы наручниками кисти охранника! Господи, сколько он уже вот так мучается, не имея возможности даже крикнуть?
Том быстро махнул фонариком в одну сторону, в другую. Труба прочнее скалы, наручники тоже. Что же делать? Он снял с себя толстые спортивные носки и аккуратно подоткнул их между трубой и кистями охранника.
Послышался слабый вздох облегчения — охраннику стало легче. Тронув его за плечо — держись! — Том бесшумно выбрался из галереи. В маленькой комнате налево еще мерцал свет, по стене, огромные и искривленные, двигались тени.
Быстрее выбирайся отсюда и звони, так сказал охранник. Мягко ступая босыми ногами, Том проскочил по холодной мраморной лестнице, потом через вестибюль — вот и главный вход.
Где-то у окошечка информации обязательно должен быть телефон. Лучше позвонить отсюда, чем бегать по улице и искать автомат. Пробегаешь целый час.
Нашел. Трясущимися пальцами Том набрал 911 и, сгорая от нетерпения, стал ждать ответа… Ну в чем дело? Он несколько раз стукнул по клавише, но не было далее гудка для набора. Том приподнял телефон со стола и тупо уставился на болтающийся шнур. Да, это не простачки, позаботились обо всем. Значит, придется бежать на улицу, со смешанным чувством вины и облегчения подумал он.
А если просто постучать в соседний дом и сказать: помогите? Нет, безнадежно. Сейчас середина ночи, праздник Всех святых. Люди подумают, что это какой-то загулявший попрошайка, и даже не откроют дверь. Как же быть? В жизни он не чувствовал себя таким беспомощным. Он стоял, держа в руках бесполезный телефон, а драгоценные секунды и не думали замедлять свой бег.
Тут он вспомнил: где-то возле раздевалки есть телефон-автомат, оттуда звонил мистер Майлс, когда они всем классом были в музее. А что, если… Он пробежал мимо раздевалки, перескочил через низкий барьерчик. Ага, вот и телефон! Он поднял трубку и вслушался — будет ли гудок? Есть! Эти грабители, конечно, большие ловкачи, но и они дали маху. Про этот телефон не знали. Том сразу осмелел.
