Тут он вспомнил: где-то возле раздевалки есть телефон-автомат, оттуда звонил мистер Майлс, когда они всем классом были в музее. А что, если… Он пробежал мимо раздевалки, перескочил через низкий барьерчик. Ага, вот и телефон! Он поднял трубку и вслушался — будет ли гудок? Есть! Эти грабители, конечно, большие ловкачи, но и они дали маху. Про этот телефон не знали. Том сразу осмелел.
Он снова набрал 911 и стал ждать, поглядывая в сторону вестибюля. Ступеней он отсюда не видел, значит, грабители могут свалиться на него, как снег на голову. Ну отвечайте же скорее!
— Полицию, пожалуйста, — сказал он телефонистке.
— Фамилия и адрес? — задала она дежурный вопрос. Почти не думая, он ответил:
— Звонят из охраны. Из Музея Провинции.
Через секунду раздался мужской голос:
— Городская полиция.
Том заговорил быстро, но негромко, на низких тонах:
— Звоню из Музея Провинции. Здесь сейчас взломщики. В зале особых экспонатов. Хотят похитить золотые статуэтки доколумбовой эпохи. Электричество отключено. Сигнализация не работает. Остальные охранники помочь не могут, они либо ранены, либо где-то заперты. Этого я не знаю. Пожалуйста, приезжайте немедленно.
Том услышал, как человек на том конце провода с шумом втянул в себя воздух.
— Вы можете их как-то задержать? — В голосе слышалась обеспокоенность. — Возле нефтеочистительного завода сильный пожар, почти всех наших перебросили туда. А остальные патрулируют но городу, отлавливают любителей покуролесить, все-таки праздник. Мы направим к вам ближайшие машины, как только сможем.
— Спасибо. Только поспешите. Постараюсь их задержать.
Том повесил трубку, лишив полицейского возможности задавать щекотливые вопросы. Что ж, он может быть собой доволен. Насчет «остальных охранников» он здорово ввернул. Он не назвался охранником, но подтекст был именно такой. Они поверят ему и немедленно приедут. Немедленно… «Как только сможем» — вот что ему было сказано… А когда они смогут? Скоро? Если все они тушат пожар… Но что может быть важнее коллекции бесценных шедевров, принадлежащих другой стране?
Так или иначе, свое дело он сделал. Самое время двигать домой, а то и вправду вот-вот нагрянет полиция. Только… Он резко остановился, немного не дойдя до главного входа. А если полиция опоздает? И грабители преспокойно вынесут отсюда украденное золото? Тогда во всем будет виноват он. Стащить священную укладку — это была его дурацкая затея, вот все газеты и раструбили о золотых экспонатах, расписали па первых страницах, тут-то о них и прознали преступники и давай шевелить мозгами. А так напечатали бы обычный рекламный материал где-нибудь сзади, в разделе «Куда пойти в выходные дни». Стало быть, если экспонаты украдут, виноваты в этом будут не только воры, но и он, Том Лайтфут.
Том в отчаянии застонал. Весь груз, свалившийся с него в парильне, снова лег на плечи. Он неохотно повернулся к выходу спиной и зашагал назад, через вестибюль. Мрамор ожигал его босые ступни холодом. Превозмогая себя, он прокрался вверх по ступеням, в большую галерею. Скользнув мимо зала особых экспонатов, он увидел там слабый свет. Никуда они не делись, все еще здесь.
На цыпочках он приблизился к охраннику:
— Как вы, ничего?
Охранник кивнул. Боль и страдание ушли с его лица, хотя на виске начало расплываться большое пурпурное пятно.
— Я позвонил в полицию, — сообщил Том. — Они не могут приехать сию минуту. Грабители еще тут. Почему они так копаются?
— Стеллажи для экспонирования — особые. — Охранник едва заметно улыбнулся. — Стекло многослойное, небьющееся. Тут нужен либо бурильный молоток, либо взрывчатка, а это слишком большой риск — золото мягкое, фигурки хрупкие. Скорее всего, они пытаются открыть замки отмычкой.
— Как думаете, откроют?
— Если есть среди них такой спец, откроют. Вопрос времени.
— Времени… Скорее бы полиция приехала.
— А ты лучше дуй отсюда, сынок. Тут, может, такое сейчас начнется. Не знаю, каким ветром тебя принесло. Да, пожалуй, и знать не хочу. Но пока не поздно, дуй отсюда, и… спасибо.
Том покачал головой.
— Не могу я уйти. Это все из-за меня.
— Как это? — Голос охранника вдруг зазвенел. — Ты что же, с ними?
— Нет, конечно! Просто… я провернул одну штуку, из-за которой про музей написали в газете, на первой странице, раструбили про мексиканскую выставку. Если воры из-за этой статьи и сунулись грабить музей, значит, моей вины тут не меньше, чем их.
— Ерунда. Это называется с больной головы на здоровую. Такие дела без подготовки не делаются. В общем, слезы все равно лить поздно.
— Я и не лью. Я думаю. Отвлечь бы их как-нибудь. Хоть на несколько минут задержать, пока не приедет полиция.
— Знаешь что, парень, держись-ка от них подальше. Тут тебе не игрушки.
— Знаю. — Перед глазами Тома возникла фигура охранника в галерее первого этажа — будто бросили на пол скомканное пальто. Жив ли он? Том решительно отогнал от себя эту картину и на цыпочках завернул за угол, к передней части галереи. Лившийся через окна свет позволял видеть экспонаты около входа в галерею, остальное поглощала темнота.
Это не игрушки, так сказал охранник. А может, как раз игрушки? Вот же они: граммофоны, пианола, шарманки — музыкальные ящики из лавки древностей. У Тома забрезжила одна идея, и он на цыпочках вернулся к охраннику.
— Педели две назад наш класс приходил сюда с экскурсией, и все эти штуковины играли. А сейчас их можно завести?
— Можно. Но…
— Доверьтесь мне. Пожалуйста. Как они включаются?
— Все питаются от батареек — иначе не обойтись без трансформатора, а это большая канитель. А так поворачиваешь ключ — и поехали.
— Где ключ?
— У меня, на связке. В левом кармане брюк. — Застывшее, одеревеневшее тело с трудом подчинялось охраннику, но наконец Тому удалось вытащить из его кармана связку с ключами. — Нужен большой, квадратный, он и на ключ-то не похож. Прорези сзади. Поищешь там — найдешь. Запихиваешь в прорезь ключ и — снизу вверх. Вот и все. Ты понимаешь, на что решаешься? Будь осторожен. Не дай бог, они тебя увидят.
Том кивнул. Потом встревоженно склонился к охраннику.
— А вы? С вами ничего не будет?
— Со мной-то ничего. Если заявятся, прикинусь мертвым. Не беспокойся. По-моему, это безумие, но… желаю удачи!
Найдя нужный ключ, Том бесшумно — все-таки босиком! — заскользил по галерее. Пожалуй, шарманки лучше оставить в покое. Включить их все он не успеет, да и звук у них больно нежный — желаемого эффекта не получится. Вместо этого он включил пианолу и какой-то забавный экспонат под названием «живой оркестр». Он состоял из скрипок, барабанов, тарелок и тамбурина.
Едва из музыкальных машин донесся стрекот — заработали! — Том пулей вылетел из галереи и спрятался за огромным филодендроном в салоне второго этажа. Посмотрим, как поведут себя грабители. Если они все-таки его заметят, перед ним две лестницы, обе ведут к спасению. Короче, за этим филодендроном он как за каменной стеной.
Первое тонюсенькое теньканье пианолы, пожалуй, не разбудило бы и канарейку, но когда грянул «живой оркестр», шум поднялся невообразимый. Стучали барабаны, звенели тарелки, тамбурин трясся, как эпилептик, а скрипки выли, как плакальщицы на похоронах. Пианола же играла совершенно другую мелодию и вносила в какофонию свою лепту.
— Какого черта?
Три массивных тени вынеслись из зала для особых экспонатов, во все стороны размахивая сильными фонарями. Том забился в угол между цветочной кадкой и стеной, и сердце его бухало почище барабана.
— Дьявольщина, наверное, охранник освободился, — пробормотал один из них и исчез в галерее. Через несколько секунд он вернулся. — Нет, он в отключке.
Чарли, похоже, ты перестарался. Работаешь без изящества. Надеюсь, ты его не укокошил — для твоего же блага.
— Что я, бить но умею, что ли? — возмутился Чарли.
— Хочется верить, что умеешь. — Третий голос звучал негромко, это был голос образованного человека. — Джордж, иди проверь трех других охранников.
— Хорошо, босс, — сдавленно произнес первый голос.
Человек сбежал по ступеням, держа перед собой большой фонарь — Том представил себе автомобиль с включенными фарами.
Двое других остались в дверях зала для особых экспонатов, а из главной галереи продолжал доноситься невразумительный шум. Тому вдруг стало не по себе — показалось, главный грабитель, босс, знает: Том где-то рядом, и лишь ждет, когда он допустит оплошность, выдаст себя. У него возникло неодолимое желание — вскочить на ноги и бежать. Бежать без оглядки, а куда — не важно.
Усилием воли он подавил этот порыв, заставил себя успокоиться и попытался вспомнить уроки прадедушки. «Действуй, как мелкая зверушка, — поучал он. — Повернись к врагу лицом. Пригнись пониже и расслабь мускулы».
