Каждый день мы гуляли, если стояла хорошая погода, или сидели у него или у меня, если на улице было неласково.
Я хотела, чтоб Никита сознался, поэтому не раз старалась вывести его на откровенный разговор. Причем я искала подходы с разных сторон: то начну расспрашивать о музыке и музыкантах и ненароком узнаю о репетициях, то заговорю о спорте и поинтересуюсь, бывает ли он на занятиях в своих спортивных клубах. Все бесполезно. Как только я заводила разговор о нем, Никита закрывался и уходил от ответов. Что он скрывал? Чего боялся?
Я измучилась!
Однажды мы сидели после уроков у меня дома. Злополучный веер я спрятала подальше, чтоб не раздражал. В конце концов не так уж и важно, где Никита его купил. Ну не мог он мне признаться, что веер – просто дешевая подделка. Ладно, я проглотила и смирилась.
Все-таки Никита мне очень нравился, и я ни в коем случае не хотела его обидеть. И еще, я боялась его потерять. Боялась, что наши с таким трудом налаженные отношения могут разрушиться из-за такой ерунды, как бумажный веер.
Итак, мы сидели у меня дома, и я показывала Никите фотографии. Он рассматривал их с жадным любопытством, но поспешно, как будто боялся, что я замечу его заинтересованность.
– Как-нибудь я покажу тебе свои снимки, – пообещал Никита, закрывая последний альбом. – Мы в прошлом году были в походе по горному Крыму, маршрут потрясающий!
– О, как интересно! – обрадовалась я, – расскажи!
Он задумался, потер ладонями колени, посмотрел в потолок:
– База у нас была в лагере Нахимовец, это под Симферополем, на берегу моря, – начал Никита, – оттуда мы стартовали и двигались по горным дорогам в сторону Южного Крыма. Там очень красивые места.
Я согласилась.
– А в пещерах были? – спросила я.
– Конечно! – подтвердил Никита, – и в пещерах были, и на скалы поднимались. Мы как раз штурмовали восьмитысячник…
Я не поверила своим ушам.
– Что штурмовали?
Никита закашлялся:
– Извини… Я говорю, мы как раз поднимались на Карадаг…
– То есть вы были в Коктебеле?
Он смутился:
– Нет, в самом Коктебеле мы не были…
– Так где же вы были? – не унималась я. – Никита, ты что-то путаешь, в Крыму нет восьмитысячников.
– Нет, конечно, нет. Я просто оговорился, – быстро согласился он. – Знаешь, эти названия… я их все время путаю… Вот зайдешь ко мне, я тебе по карте покажу, ладно?
– Ну хорошо, – я пожала плечами. – Мне кажется, ты в этом году забросил тренировки, – сказала я.
– Нет, не то чтобы… Просто мы же много репетировали. Но я несколько раз забегал к тренеру. Он нормальный мужик и все понимает…
– Да, да, – согласилась я, – а как же кулачный бой? Его ты тоже бросил?
– Времени не хватает, – начал оправдываться Никита, – но ты не думай, – спохватился он, – для поддержания формы я занимаюсь по индивидуальной программе. Кстати, хочешь я научу тебя нескольким приемам?
Не дожидаясь моего согласия, Никита вскочил с места и стал объяснять:
– Смотри, стоишь так, – он чуть согнул ноги в коленях, – ноги должны пружинить, при этом центр тяжести находится здесь, корпус неподвижный, ты наступаешь так и так, – он резко повернулся, сделал шаг и выпад кулаком, еще одни шаг и еще выпад.
– Вставай, – велел он, – сейчас покажу тебе, как правильно уйти от ножа.
Я нехотя встала. Никита схватил со стола линейку и приказал приставить ее к его горлу.
– Ты нападаешь сзади, лезвие готово перерезать мне глотку. Я резко откидываю голову, бью затылком, замечаешь? В это же время рукой, локтем, подбрасываю твою руку, нож падает!
Он все это проделывал медленно, чтоб мне было понятно. Но я поняла только то, что ни за что не справилась бы с такой массой, которой обладал Никита. Да он меня просто как мышь раздавит и все.
Никита увлекся:
– Все девчонки ходят на шпильках. А шпилька – страшное оружие против нападающего. Если тебя схватили сзади, бей шпилькой по ступне, это очень больно! Если схватили за руку, хватай другой рукой и резко отогни большой палец, нападавший просто не успеет сориентироваться, а ты уже на свободе. Поняла? А теперь, давай, я нападаю, ты защищайся!
Он схватил меня за руку и рванул к себе. Я инстинктивно подпрыгнула и ударила его ногой в промежность.
– У-у! – Никита присел и громко засопел.
Я бросилась к нему:
– Больно? Ой, извини, я же не хотела! Правда! Просто папа мне объяснил, когда на девочку нападают на улице, лучше всего бить так, а потом бежать. Я этот прием давно знаю.
Никита попытался улыбнуться:
– Здорово, – просипел он, – безотказно работает!
– Я не хотела! Прости!
– Ничего, это я виноват. Надо было обговорить условия… На тренировках об этом сразу предупреждают.
– Да, но на улице, когда к тебе пристают, это уже не тренировка, – напомнила я.
– А ты молодец! – Никита добрался до дивана и осторожно уселся на краешек.
– Может, тебе лучше прилечь? – беспокоилась я.
– Нет, ничего, сейчас пройдет…
Я видела, что ему действительно больно, мне было и жаль его и смешно. Я ничего не могла с собой поделать, поэтому все время немного нервно посмеивалась.
Побежала на кухню, налила минералки для Никиты, но, когда вернулась, он уже вполне справился с собой и тоже начал посмеиваться.
– Классный удар, – сказал Никита, – надо Аньку научить, а то она частенько одна ходит. Кстати, знаешь новость?
– Какую?
– Кажется, Кольке нравится моя сестрица!
Я вспомнила странное поведение Коли и то, как он сидел в беседке, поджидая кого-то.
– Что может быть общего у шестнадцатилетнего парня и такой безмозглой дурочки? – удивился Никита.
– По-моему, ты несправедлив к сестре, – не согласилась я.
– Значит, ты тоже заметила?! – всполошился Никита, – ты ведь даже не удивилась, не переспросила. Признавайся, знала?
– Не то чтобы знала, догадывалась, – усмехнулась я в ответ.
– А я их засек, иду от Славки, а они в подъезде стоят, представляешь? Как кошки друг от друга отскочили, когда меня увидели. – Никита засмеялся, – я теперь с Кольки живого не слезу! Все ему припомню! – Никита погрозил кулаком в пустоту.
– Не приставай к человеку, – заступилась я.
– А он! Знаешь, как он меня изводил своими разговорами!
– Ты с ним уже говорил?
– Пробовал… молчит! Слушай, Кать, поговори с Анькой, а? Вы девчонки, она тебе расскажет, – попросил Никита. – Мне кажется, это у них с концерта началось.
Я покачала головой:
– А, по-моему, твоя сестра давно нравится Кольке. Только у него все повода не было, а после концерта он его нашел.
– Вот-вот, видишь, ты даже лучше меня соображаешь. Поговори, а?
– Ладно, если получится, – согласилась я.
– Получится. Мы так подгадаем, чтоб она дома была, а ты в гости придешь.
– Хорошо, – согласилась я.
Я давно хотела пообщаться с его сестренкой. У меня накопилось множество вопросов, и я хотела получить на них ответы.
Глава 14
Разведка в глубоком тылу. Брат и сестра
Что ж, решила я, раз никто не хочет говорить мне правду, я узнаю ее сама, добуду, как разведчик секретную информацию.
Я знала, что ничего не добьюсь у Петьки и Кольки. Петька, хоть и изрядное трепло, о Никите болтать не станет, тем более со мной. А от Кольки вообще ничего добиться невозможно.
В классе я собирала сведения по крупицам. И не потому, что не хватало желающих посплетничать или позлословить, а потому, что класс у нас действительно оказался недружным. Я даже удивилась, насколько ребята мало друг друга знают. То есть я могла только предполагать, что правда, а что вымысел.
Но Никита сам предложил мне подружиться с его сестрой. Вот кто мог стать источником информации. Я не собиралась выпытывать у Аньки какие-то страшные тайны, но правду о своем брате она должна знать, а я ничего не хотела больше, кроме этой самой правды.
Кто-то скажет, что я хотела использовать маленькую девочку. Вовсе нет! Я никому не желала зла, я просто устала от лжи, вот и все. Никакой корысти в моем стремлении разузнать побольше не было.
Я рассказывала Никите о себе все или почти все.
Вот она я – как на ладони! Родилась шестнадцать лет назад в этом городе, ходила в детский сад, потом – в школу. Была влюблена… Люблю своих родителей и бабушку. А еще – путешествовать! Хорошо, что мои родители могут себе и мне это позволить. Мы были на Кипре и в Греции, объехали Европу, путешествовали по Крыму. Мама ужасно боится самолетов, а то бы мы и в Америку слетали, и в Австралию. Еще я люблю красивые вещи и духи, люблю ходить по магазинам и что-то покупать. Я знаю английский, правда, не так хорошо, как Ленка, но все-таки. Люблю общаться со старшими больше, чем с ровесниками. И еще: я всегда добиваюсь того, чего хочу, и никогда не вру.
А о Никите я не знала практически ничего. А то, что знала, выглядело странно, нелепо, а часто просто оборачивалось откровенным враньем.
Я знала, многие мальчишки и девчонки приукрашивают в рассказах свою жизнь, чтоб казаться интереснее и значительнее. Но приукрашивать и выдумывать – не одно и то же. Если человек утверждает, что он занимается альпинизмом и совершает восхождения на горы, которых не существует, если он заявляет о себе – я кулачный боец и при этом пропускает девчоночий удар, если он ни разу с начала сентября не был на тренировках, если, если, если… Эти бесконечные «если» совершенно сбивали меня с толку. Он врет только мне? Или всем? А картина на стене? А выставка в Испании? А все эти разговоры о записи диска в студии?
