— Не знаю, — ответил я, стараясь, чтобы голос мой звучал как можно безучастней. — Звонил какой-то господин и поручил нам это передать. Он сказал, что господин Дюран поймет.
— Странное поручение, — сказала мама. — Ну хорошо, сам ему и объяснишь. Надеюсь, что ты все правильно расслышал.
Прежде чем двинуться в путь, Феликс долгим взглядом окинул пустынную дорогу. Она, петляя, убегала в глубь долины. Пласты снега, покрывавшие ее, бледным светом искрились под серым небом. Быть может, по этой самой дороге придет Лопес, посланник Вальдивиа, чтобы в последний раз пригрозить Ошоа.
* * *
— Мне бы очень хотелось присутствовать при том, когда ты будешь передавать Ошоа поручение господина Вальдера, — сказал мне Феликс.
Вот почему, когда окончились вечерние занятия, мы оба насторожились, прислушиваясь к шумам площади. Мы ждали тонкого поскрипывания полозьев и звучного голоса господина Ляпюжада, подгонявшего упряжку волов.
Учитель распустил нас, а саней все еще не было видно. Снежные хлопья снова замелькали над деревней.
Мы решили отправиться навстречу нашим дровосекам.
— Живее! — скомандовал Феликс. — Ничего нельзя предугадать… Может быть, этот Лопес уже бродит где-нибудь в окрестностях…
Метрах в ста от деревни мы успокоились. Протяжное «Эй-эй!» известило нас о приближении саней. Тяжело ступая, волы двигались по снегу, пар вился над их мордами — с трудом тянули они сани, доверху груженные дубовыми и буковыми дровами.
В надвигающейся ночи, на фоне заснеженной лужайки, вырисовывались силуэты коренастых фигур Ляпюжада и моего отца. Рядом с ними браво шагал наш постоялец. Усталости не было заметно в его движениях. По-видимому, он затратил не много сил, ограничившись тем, что наблюдал за работой дровосеков. Его мягкая шляпа и пальто были густо усыпаны снежными хлопьями. Холод и ходьба по горам разрумянили его лицо. Он заметил нас издалека и приветливо помахал рукой.
— Дети мои, — весело крикнул он нам, — какая жалость, что вы не могли пойти с нами! Упустили прекрасный денек! Надо было обождать до четверга.
— В четверг, — прошептал отец, озабоченно глядя на небо, — мы все будем под снегом!
— Я в восторге от этого дня! — добавил господин Дюран. — Отлично прогулялся, отлично поел, помогал грузить. Представьте себе, дети мои, что я даже правил волами. Уверяю вас! Господин Ляпюжад дал мне свое стрекало. Чудесно! Я научился новому ремеслу.
Он потирал руки и шел бодрым шагом между мною и Феликсом. Мой товарищ подмигнул мне. Это был подходящий момент. Я перевел дыхание и начал:
— Господин Дюран, вам звонили сегодня во второй половине дня, примерно около часа…
— Ах, вот как! Совершенно нет покоя…
— По поручению господина Валь…
— Вальдера?!
— Да, совершенно верно. Вальдер…
— Определенно, они никогда не оставят меня в покое! — пробурчал наш постоялец сквозь зубы. — Я же им сказал, чтобы они обождали…
Он повернулся ко мне и спросил довольно сухо:
— И что ему от меня надо, этому Вальдеру?
— Он сказал, что звонит по поводу клада…
— Да, да… И что же?
— Он сказал еще, что господин Лопес находится в Люшоне и что он может прийти за вещью. Он передаст ее господину Вальдеру.
— Вот оно что! Лопес в Люшоне. Он, вероятно, остановился в том отеле, где я жил. Как они мне все надоели!.. Если они думают, что я… Ладно! В конце концов, это мое дело… Я ему позвоню. Спасибо, ребята!
Господин Дюран вздохнул и снова заговорил таким тоном, который должен был казаться беззаботным.
— Чудесный денек, честное слово! Он немного испортился к вечеру из-за снега. Но как вам будет угодно, а я люблю снег. Горы без снега — это не горы. Вам повезло, что вы живете в этих краях. Как можно покинуть такую страну! Вы любите вашу родину?
— О господин Дюран! — воскликнул Феликс. — Конечно! — И мой товарищ самым невинным тоном добавил: — Но есть еще много прекрасных стран в мире… Африка, Австралия… Америка…
— Да, конечно.
— Мексика…
— Да… Мексика… Неважно! Франция прекрасна, а Пиренеи сто́ят и Анд и Сиерры Мадре.
— Вы любите географию, господин Дюран? — тихо спросил я.
— Географию? Пожалуй! — ответил наш постоялец с загадочным видом.
* * *
Вечером Ляпюжады пришли к нам ужинать, и громовой голос отца Феликса заполнил всю залу нашего дома.
Госпожа Ляпюжад принесла кровяную колбасу, приготовленную с какой-то зеленью, — она была мастерицей этого дела, — и наш гость не поскупился на комплименты. К обеду были еще и блины, и мой отец спустился в погреб за одной из тех бутылок белого вина, которые приберегал для особого случая.
Феликс был наверху блаженства. И потому, что была кровяная колбаса, и блины, и белое вино, и потому, что огонь был какой-то особенно ласковый и настроение у всех было прекрасное, — в общем, не знаю почему, но Феликс смотрел теперь на господина Дюрана-Ошоа с какой-то необыкновенной симпатией. По существу, приезжий был совсем неплохим человеком. Если он находился здесь, среди нас, то у него на это были свои причины. Он хотел вернуть семье Даррегиберри часть клада, по праву принадлежащую ей. Как знать, быть может, на днях он отведет моего отца в сторонку и расскажет ему всю историю? Он предложит ему, возможно, организовать экспедицию на Юкатан. А может быть, достаточно будет написать письмо мексиканскому правительству и точно сообщить ему место, где лежат десять тысяч драгоценных слитков? Мексиканцы будут в восторге и выдадут нам большую премию… Но, притаившись где-то в тени, скрывались Вальдивиа и Лопес, следя за каждым поступком и движением несчастного Ошоа, готовые схватить его за горло… Не спешите, господа! Феликс прав. Мы здесь. Мы на страже, и сеньору Лопесу несдобровать.
И, словно для того, чтобы укрепить мое намерение, стекла нашей залы вдруг задрожали от многозначительных слов:
Жители гор, жители гор,
Горные жители здесь…
Господин Ляпюжад пел за десертом, и, само собою разумеется, что начал он нашей национальной песней «Горы Пиренейские». Мы вполголоса подпевали ему:
Горы Пиренейские,
Вы любовь моя…
Вас, деревни горные,
Хижины счастливые,
Не забуду я…
Что милее родины?..
Феликс проглатывал блин за блином и отбивал такт, покачивая головой. Наш постоялец улыбался, и его разрумянившееся лицо говорило о спокойной совести.
Я поднялся, чтобы раздвинуть занавески. Ничего не было видно — ни дороги, ни долины. Только снег и мрак. Огромные хлопья снега без устали падали на нашу деревушку. Их косые, правильные ряды неутомимо сменяли друг друга. Ветер дул не очень сильно. Иногда его порывы нарушали равномерное падение хлопьев. Плотный снежный покров все набухал.
— Ну и намело! — сказал я.
— Да-а! — подхватил господин Ляпюжад. — Иллариону завтра не спуститься!
Было еще не поздно, когда я взглянул в окно. Ужинать мы сели, по обыкновению, еще засветло.
Не могу утверждать, что я услышал какой-нибудь шум за окном. Да и как я мог расслышать, что кто-то идет по снегу: его намело уже столько и он был такой плотный, что заглушал даже самые тяжелые шаги. Нет, нет, в этот момент я ничего не слышал, даже шелеста хлопьев. Они бесшумно и неторопливо опускались на Фабиак. Это был бархатный снегопад, бесконечный и нежный поток.
* * *
После «Гор Пиренейских» господин Ляпюжад спел нам «Прекрасное небо По», затем «Тулузянку», а госпожа Ляпюжад, обладательница приятного тонкого голоска, очаровала нас всех исполнением старинных пиренейских рождественских песен.
— Что за прелестный вечер! — сказал наш гость. Он взглянул на окна.
— Здесь-то хорошо, — сказал мой отец, — а на дворе…
Вскоре разговор вновь вернулся к Мексике. Кажется, Феликс незаметно перевел беседу на свою излюбленную тему. Заговорили о наших школьных занятиях, о педагогических достоинствах господина Казена, о предстоящих сочинениях. Ближайшее сочинение должно было быть по истории и географии. А нашему гостю было хорошо известно, что мы только что прошли Мексику.
— Так вы должны многое знать об астеках, толтеках… и прочих?
Почему он сказал «и прочих»? К этим самым «прочим» относились как раз жители Юкатана.
— Господин Казен очень мало рассказывал нам о майя, — подал голос Феликс.
Господин Дюран посмотрел на него с любопытством, которое показалось мне подозрительным, и засмеялся.
— О майя? Он вам мало рассказывал о майя? Странно. Это очень интересное племя, эти майя!
— О! — сказала мама. — Господин Казен не может вам рассказать обо всем. Достаточно с вас знать главное… Запомните хорошенько хотя бы то, чему он вас учит, и это уже будет совсем неплохо.
