Целую тебя, и Петушка, и Ниточку. Твоя Маша».
А под письмом она нарисовала картинку: пальму, а рядом с пальмой высокую гору. И под картинкой попросила маму написать стихи.
Вот какие:
Эта самая гора
Возле нашего двора.
Эта пальма круглый год
Во дворе у нас растёт.
Рядом с ней цветы цветут,
Жаль, Наташи нету тут.
«Приезжай, Наташа, поскорее. Ещё раз целую тебя!»
А третье письмо хотела Маша Коле написать, да очень она за день устала.
— Мама, — говорит Маша, — ты Коле сама напиши. Я очень устала, спать хочу.
Разделась Маша и легла спать.
А в открытое окно с улицы влетела ночная бабочка. Она летала по комнате, шуршала сухими крыльями и ударялась о лампу.
Мама сидела за столом и писала письма папе и Kоле, а Маша спала.
ГЛАВА IX, И ПОСЛЕДНЯЯ
О том, как Маша вернулась в Москву
Вот и два месяца прошло с тех пор, как Маша приехала в Сухуми.
Уже стоял декабрь месяц. И под Москвой, и под Ленинградом, и на Украине, и в Сибири уже лежал в лесах и на полях снег, трещали морозы, и люди ходили в шубах, в валенках и рукавицах. А тут было всё так же тепло. Деревья качали зелёными ветвями, и в цветнике на набережной распускались свежие цветы.
Правда, часто шёл дождь, но дождь тоже был тёплый, а не такой холодный, какой бывает осенью в других городах.
Машина мама с каждым днём чувствовала себя всё лучше и лучше. Она совсем перестала кашлять, и у неё не болел больше бок.
Как-то утром мама сказала:
— Маша, знаешь, скоро мы домой поедем.
— Очень скоро или не очень? — спросила Маша.
— Очень, — сказала мама. — Дней через пять — шесть.
— А как мы поедем, — спросила Маша: — сначала поплывём, а потом полетим? Так? Да?
— Нет, — сказала мама, — сейчас лететь холодно будет. И плыть тоже нельзя — в это время года бывают бури. Посмотри-ка на море. Видишь, какое оно сегодня страшное?
Маша посмотрела на море и увидела огромные чёрные волны с белыми гребешками. Волны ударялись о набережную, и холодные брызги перелетали через бульвар и цветник и падали на середину улицы.
— Да, — сказала Маша, — по такому морю на пароходе ехать и правда страшно. Сразу можно утонуть.
А мама сказала:
— Мы с тобой знаешь как поедем? Сначала на автобусе, а потом на поезде.
Эти пять — шесть дней, которые оставались до отъезда, прошли очень быстро. Один раз мама и Маша отправились в горы. Горы были высокие, с гор были хорошо видны город и море. Сверху море казалось совсем не таким страшным, как внизу.
И вот наконец настал день отъезда.
Утром мама и Маша встали рано-рано и пошли на автобусную станцию. Там они сели в большой автобус, без крыши и без окон, и поехали.
Вот это была дорога! По такой дороге Маша ещё ни разу не ездила. Эта дорога то поднималась, то опускалась, то сворачивала вправо, в горное ущелье, то загибала влево и шла совсем близко от моря. И всё время видны были горы— зелёные, жёлтые и снежные.
Маша сидела в автобусе, смотрела по сторонам и пела песню:
Горы, горы, сколько вас!
Вижу я, что очень много.
Как мне нравится Кавказ,
Как мне нравится дорога!
Семь часов ехали мама и Маша, а потом приехали в большой, красивый город, который назывался Сочи. И тут они сели на поезд, и поезд помчался прямо в Москву.
Утром, когда Маша проснулась и посмотрела в окошко вагона, она увидела снег. Но снег этот лежал не на горах. Гор тут совсем никаких не было, ни высоких, ни маленьких, ни зелёных, ни снежных. Снег лежал прямо на поле, и видно было, как люди ехали в санях, закутавшись в шубы.
Маша сначала даже заплакала:
— Не хочу я снега, не хочу зимы! Почему вчера была весна, и море было, и листья на деревьях, а сегодня нет?
А мама сказала:
— Маша, а ты санки любишь? А ты свой детский сад любишь? А брата Колю любишь? А Наташу любишь? А Петушка и Ниточку любишь?
— Люблю, люблю, люблю, люблю, люблю, люблю! — ответила Маша.
— Ну так вот, мы к ним и едем. Чего ж ты плачешь? Давай лучше чай пить.
Маша перестала плакать и начала думать о детском саде, о Коле, о Наташе, о Петушке и Ниточке.
— Мама, а когда мы приедем? — спросила Маша. — Сегодня?
— Нет, — сказала мама, — завтра утром.
«Ох, как еще долго!» — подумала Маша.
Поезд мчался быстро-быстро, а Маше казалось, что он еле плетётся, так захотелось ей поскорее приехать в Москву.
На остановках, когда поезд стоял десять минут, Маша говорила:
Что с тобою, паровоз,
Что ты мчаться перестал?
Неужели ты замёрз,
Неужели ты устал?
А когда они отъезжали от станции, Маша, подгоняя паровоз, говорила:
Дорогой паровоз,
Я тебя попрошу:
Торопись, паровоз,
Я ужасно спешу!
Весь этот день Маша не могла себе найти места. Она даже не играла с куклой Елизаветой Петровной. Она спрашивала маму:
— Мама, мама, а что, папа тоже уже в Москве?
И мама отвечала:
— Пожалуй, что уже и в Москве. Он писал мне, что к нашему приезду и он вернётся.
И от этих маминых слов Маше ещё сильнее хотелось в Москву.
И вот, на второй день путешествия, рано утром поезд подошёл к Москве.
А Маша в это время спала и никак не хотела проснуться.
— Маша! — говорил ей кто-то мужским громким голосом. — Маша, проснись!
— Не хочу просыпаться, — отвечала Маша, — Я в Москву хочу, я к папе хочу.
И какая-то собачка лаяла ей в уши.
А Маша сквозь сон говорила:
— Не лай, собака, не лай, не буди меня. Я домой хочу, я Петушка хочу видеть.
— Маша, ну что ты так разоспалась! — кричал ей какой-то мальчик.
А Маша продолжала спать и только бормотала во сне:
— Что ты, мальчик, кричишь! Не мешай мне спать, я во сне моего брата Колю вижу.
И тут мама засмеялась и сказала:
— Да проснись ты, глупая девочка, мы уже в Москве. Посмотри-ка, кто нас встречать пришёл!
Открыла Маша глаза, смотрит, а перед ней папа; ещё смотрит, а перед ней Петушок; ещё посмотрела и увидела Колю.
— Папа! — закричала Маша. — Петушок! — закричала Маша. — Коля! — закричала Маша. — Ах, как я без вас соскучилась!
Все вчетвером они вышли из вокзала и поехали домой. Всю дорогу до дома Маша рассказывала папе, Коле и Петушку о своём путешествии, о самолёте, о море, солнце и горах. Вдруг она спросила Колю:
— Коля, а Коля, откуда же Петушок взялся? Он же у Наташи был!
— А я ещё вчера к ней сходил, — сказал Коля, — и забрал у неё Петушка и Ниточку. Петушка мы с папой взяли с собой тебя встречать, а Ниточка дома осталась.
И верно. Когда Маша приехала домой, она сразу же, ещё в передней, увидела кошку Ниточку.
Кошка Ниточка вскочила на стул; потом она спрыгнула на пол и начала валяться; потом она начала ласкаться к Маше. И куда бы Маша ни шла, кошка Ниточка ходила за ней и мягкими лапками хватала Машу за ноги и за руки, чтобы Маша её погладила. Вот как она обрадовалась Маше.
Потом Маша захотела пойти в столовую; она нажала дверную ручку, но дверь почему-то не открылась.
— Папа, — сказала Маша, — папа! А почему у нас столовая закрыта?
А папа сказал:
— Я не знаю, почему она закрыта. Она вечером, наверно, откроется.
— Вот тебе на! А зачем же она вечером откроется?
Папа не знал, что ей ответить. Он засмеялся и сказал:
— Ну, мало ли зачем. Откроется вечером, и всё тут.
«Видно, от него толку не добьёшься, придётся и вправду вечера ждать», — подумала Маша.
Потом она попила чаю и решила лечь спать.
— Елизавета Петровна, — сказала Маша, — Ниточка и Петушок, и вы и я — все мы сегодня рано встали, все мы не выспались, пойдёмте спать.
Взяла Маша Елизавету Петровну и пошла в свою комнату, а Петушок и Ниточка за ней побежали.
Всё было в Машиной комнате так, как она оставила, когда уезжала. На своём месте сидел мишка, висел сверху мяч, и на полочке лежали книжки. Маша опустила шторы, чтобы стало темней, уложила в постель Елизавету Петровну, уложила мишку и спела им колыбельную песенку.
Вот какую:
По дорогам ходит сон —
Раз, два, три, четыре, пять,
Всем приказывает он
Спать, спать, спать, спать!
И под эту песенку уснули Ниточка, и Петушок, и мишка, и кукла Елизавета Петровна. А конец песенки спела уже мама.
Вот какой конец:
И к тебе приходит сон,
И тебе бормочет он:
«Спят деревья, спят цветы,
Поскорей усни и ты».
Раз, два, три, четыре, пять,
Спать, спать, спать, спать!
И под эту песенку заснула сама Маша.
И спала Маша до обеда.
А к обеду столовой ещё не открыли. И обедали они все на кухне.
