и вот…
— Врешь, Иван, — меланхолично заметил Полосухин, и ребятам показалось, что у него к браконьеру уже пропал интерес. — Ты и позавчера здесь был, и вчера, только рыбу на ферму увез. Почему же ты сейчас телегу не развернул домой?
— В село собрался, нынче у кума именины…
— Тогда вместе и поедем, нам по пути, — словно обрадовался Полосухин и будто между прочим спросил: — Так сколько же центнеров рыбы за тобой записать?
— Андрей Петрович, побойся бога, тут ее и центнера нет!
— А ту, что раньше поймал, забыл?
Кердяшев слезливо шмыгнул носом.
— Ладно, запишем центнер, — вдруг раздобрился Полосухин и показал на мешок. — А эту сейчас же выпусти в воду. И колья тащи на телегу, и се́крет…
Днем выспаться Полосухину не удалось.
Приехав в инспекцию с Иваном Кердяшевым, он составил на него акт и ожидал, когда придет на работу начальник, чтобы доложить ему о случившемся, потом мальчишки с дозора сообщили, что за кладбищем на полоях двое рабочих с судорембазы ловят бреднем рыбу, и ему пришлось поспешить к ребятам на помощь. После обеда тоже не уснул. У начальника в кабинете было совещание всех инспекторов, а потом уж наступила пора готовиться к выезду.
На участке днем было спокойно, и это не удивило Полосухина. Он знал, что заядлых браконьеров сейчас больше соблазняет красная рыба, и поэтому он все внимание уделял тем местам, где в это время наблюдалось скопление севрюги и осетра.
Вот и сейчас, заглушив мотор чуть повыше переката, он загнал мотолодку в камыши и ждал. Ждал уже десятую ночь, не считая вчерашнего дня, веря, что рано или поздно здесь возьмет с поличным браконьера. Уж очень удобно это место, и подъезды к нему хороши, и рыбы тут много сейчас — об этом знает каждый рыбак в округе.
Правда, тут очень широко русло ерика, ночью в темноте не увидишь, что делается у другого берега, и поэтому приходится напрягать слух.
Кажется, это было в тот день, когда он задержал Сашку Ершова с друзьями. Тогда ему показался подозрительным сильный всплеск на перекате, и он уже хотел было покинуть свое убежище, но почему-то остался на месте. То ли надеялся, что услышит более убедительное доказательство того, что на плесе орудует браконьер, то ли не поверил себе. Подождав еще минут двадцать, он оттолкнулся шестом от берега и, тихо работая им, развернул мотолодку носом по течению, осветив фарой перекат. Там никого не оказалось.
Действительно ли не было никого или же он опоздал, а браконьер успел уйти Поперечной жилкой в другой ерик?
Полосухин вернулся на место и вскоре услышал, как на Жеребячьем ерике заработал мотор, и его звук стал удаляться к селу.
Значит, не показалось ему, значит, прозевал?
Идти в погоню смысла не было, на своей мотолодке он все равно бы уже не догнал его, а напугать — напугал бы, и тот сюда больше бы не пожаловал.
Но почему он не появляется здесь опять? Решил не испытывать судьбу или подался в другое место? А может быть, то был и не браконьер, а человек возвращался с острова, где собирал на зиму сушняк?
Что ж, время покажет. А люди не все злоумышленники, и ошибиться в подобном случае он будет всегда рад!..
Ночь. Хоть и коротка она в летнюю пору, но сколько передумаешь в эти часы, сколько вспомнишь горьких и радостных минут!
Полосухин улыбнулся.
Вот и с ребятами, отругал его тогда Антон Григорьевич, что не составил на них акт, потом подтрунивал, дескать, не лучше ли тебе, Полосухин, перейти на работу в школу пионервожатым, уж больно много ты носишься с пацанами, какую-то операцию «П» выдумал! А сегодня на совещании сам поставил его другим в пример, мол, здорово организовал ребят, большую помощь они инспекции оказывают. И обещал выхлопотать им премию.
Да, отметить ребят надо. Пусть почувствуют, что они занимаются не пустяками, а делают большое и полезное дело.
Верно, еще не все ребята вступили в отряд. Одним говорят, родители почему-то запрещают, другие, вроде Вовки Баландина, сами не хотят. Остановил он как-то Вовку на улице, спросил: «Что же ты, хлопец, не заглянешь в штаб?»
— На кой он мне сдался? — ответил. — У меня и своих дел полно!
Неужели его не заинтересовала затея? Или, глядя на своего старшего брата, пойдет стежкой браконьера? Правда, Геннадий Баландин что-то притих после того, как отобрали у него прошлой осенью режак с лодкой и оштрафовали, не лезет в запрет. Весной построил новую бударку, купил подвесной мотор и всю путину работал с рыбаками в механизированном звене, и звеньевой им доволен. Только надолго ли его хватит? Или решил за ум взяться?..
С раскатов подошел к перекату полуглиссер и, сбавив ход, осветил фарой реку. Полосухин условно свистнул.
— Внизу все спокойно, Андрей Петрович, — подъехав к нему, доложил помощник. — А у вас как?
— Тоже, — ответил Полосухин и дал задание: — Езжайте по Бурлаковскому ерику да у Трех Тополей часа два-три посидите. Потом к девятой огневке наведайтесь со стороны моря.
— Счастливо оставаться! — ответил тот, и полуглиссер тотчас скрылся за поворотом ерика.
И опять один. Лишь изредка плеснет у берега рыба, сонно прокричит в камыше лысуха, да налетевший порыв ветра, запутавшись в кустарнике, нарушит тишину.
Чтобы разогнать сон, Полосухин достает сигарету. Прикрыв полой телогрейки зажигалку, высекает огонь, прикуривает и смотрит на часы. Уже наступил новый день, часа через два с половиной забрезжит рассвет.
Выкурив сигарету, вздохнул: пуще прежнего спать клонит. Голова валится на бок, слипаются веки глаз.
Умыться, что ли?
Полосухин грудью ложится на борт мотолодки и пригоршнями плещет воду в лицо, на волосы. Теперь как будто бы легче. Но ненадолго.
«Нынче днем надо как следует выспаться», — лениво думает он, и его голова медленно опускается на грудь.
Много ли дремал или же всего несколько минут, Полосухин сказать не мог. Встрепенулся он от резкого стука, и когда продрал глаза, прямо перед собой увидел черный силуэт лодки и в ней двух человек с шестами. В первое мгновение он не поверил себе, но бударка проплыла мимо и остановилась метрах в десяти-пятнадцати ниже по течению.
— Вот он конец, нашел, — услышал Полосухин голос. — Выбирай!..
«Режак или снасти снимают», — понял он и, ткнув шест в берег, рывком вытолкнул мотолодку из камыша.
Все остальное
