В поездку на Урал Аркадию удалось вовлечь и меня. С тех пор я дал зарок — никогда, ни при каких обстоятельствах не связываться с Аркадием.
И вот я снова иду к нему.
ГЛАВА ВТОРАЯ,
где появляются имена монаха Германа и сотника Кобелева
Узкая лестница. Шестой этаж.
Дверь открыл Аркадий. Темным коридором, заставленным полуразвалившимися шкафами и остатками диванов, он провел меня к себе.
Его комнату я любил. Она была вся набита книгами. На самодельных стеллажах сверкали лакированными обложками описания путешествий. Солидно мерцали золотыми буквами потертые томики старых изданий.
Разноцветными пухлыми глыбами лежали журнальные подшивки. На полу, как маленький готовый к атаке танк, стоял включенный в розетку пылесос. На столе горами высились продолговатые ящики карточек.
Я оглянулся, ища вешалку. Аркадий перехватил мой взгляд:
— В коридоре. Разве ты забыл?
Он вынес мой плащ и извлек из-под стола два складных парусиновых стула.
— Садись.
— Итак, ты едешь в командировку?
— Да. На острове Тюленьем искусственно расширили котиковый пляж: взорвали скалы, сделали шире площадки… Надо посмотреть.
— Но это ведь ненадолго.
— Еще Курильские острова. Там открыли краеведческий музей. Ему нужна помощь, обмен коллекциями, всякое такое… Но о музее, вернее о его директоре, потом. Сейчас я хочу показать тебе вот что.
Из груды бумаг на столе Аркадий извлек тонкую старую папку:
— Надеюсь, ты статью из японской газете еще не забыл?
— Нет.
— Лет десять назад, будучи журналистом, я наткнулся на вот такой забавный рассказ. И припрятал его.
Он развязал у папки шнурки и извлек из нее несколько листков, напечатанных на машинке.
— Все это перепечатано с газеты. Читать рассказ долго — много всякой ерунды, я лучше перескажу тебе начало его…
На первом листке жирными буквами было напечатано название газеты «Дальневосточный моряк» и дата выпуска номера — 26 декабря 1922 года.
По утверждению Аркадия, в начале рассказа излагалась история эвакуации большой группы белоэмигрантов из Владивостока. Эмигранты были погружены на пароходы «Аян» и «Минин». Почему-то, вместо того чтобы уйти в Китай или Японию, пароходы направились на север вдоль Курильской гряды. Здесь «Минин» сел на камни, а «Аян» стал поблизости на якорь.
— Теперь читай сам! — сказал Аркадий.
Отрывок из рассказа Н. Сорокина «Жертвы волн», напечатанного в газете «Дальневосточный моряк» от 26.12.22…Когда первый пароход очутился на камнях, с него с помощью пары шлюпбалок начали спускать шлюпки.
— Грузить женщин и детей! — приказал капитан.
Матросы, образовав цепочку, стали передавать из рук в руки ослабевших от страха женщин и самых маленьких пассажиров. После того как загруженные шлюпки отошли, команда принялась за сооружение плота. Его заканчивали на плаву, сколачивая из крышек грузовых люков.
Под все увеличивающейся тяжестью людей, которые непрерывно прыгали на плот, шаткое сооружение все глубже оседало в воду. Ветер подхватил его и понес. Перегруженный плот накренился, люди бросились на один борт. Плот рассыпался и перевернулся. Волны умчали его остатки с несколькими несчастными, которые все еще продолжали держаться за доски.
На судне мастерили уже второй плот, а между тем вода, поднимаясь, подступила к палубе. То и дело раздавались глухие удары — пароход било о камни. Были сорваны и отброшены в сторону несколько шпангоутов. Наконец плот готов. Все остававшиеся на судне, во главе с капитаном, заняли на нем места. И вдруг раздались крики. Капитан поднял опущенную голову. Несколько лиц в штатском волокли по палубе к плоту тяжелый свинцовый пенал.
Вот он погружен на плот.
Плот накренился…
Неужели небо допустит гибель и этих людей?
— Я не разрешаю! — раздался твердый голос капитана. — Сбросить груз!
— Ни за что! — Лица в штатском выхватили пистолеты и, угрожая ими, стали кричать, что они офицеры и приказывают взять пенал.
На помощь капитану пришли матросы. Завязалась короткая схватка, пистолеты полетели в воду.
— И пенал туда же! — крикнул кто-то.
— Нет, нет, ни за что!
Решили, что пенал останется на судне. Матросы, с трудом подняв его, бросили обратно на палубу. Плот отчалил, полны и ветер умчали его в направлении синеющих невдалеке островов.
Между тем «Аян», стоявший до тех пор на якоре, начал приближаться к остаткам «Минина». Не заметив уходящих на шлюпках и на плотах людей, он вступил в опасные воды. Ветер усилился, и в тот момент, когда пароход замедлил ход, развернул судно, — железное тело «Аяна» тоже оказалось на камнях…
— Дальше можно опять не читать, — сказал Аркадий. — Сорокин пишет, что после короткого плавания люди со шлюпок и плотов оказались на твердой земле. Вот: «Холодный причудливый остров Сендзюкуити-сима с плоской вулканической горой и озером на ее вершине стал для них убежищем». Прямо поэт!.. Ну, так как?
— Что тебе от меня нужно?
— Ты бывший моряк. Первое: насколько правдоподобно все описанное в рассказе?
Я задумался.
— Написано ничего, но ошибки есть. Во-первых, каждая шлюпка имеет свою пару шлюпбалок. Если спустили две шлюпки, значит использованы были две пары. Затем, вряд ли моряк скажет о судне, которое билось о камни, что у него «были сорваны и отброшены прочь несколько шпангоутов». Ведь шпангоуты внутри корабля. От «глухих» ударов, как сообщает автор, шпангоуты будут погнуты. Во всяком случае, я чувствую за этой фразой фальшь.
— Хорошо, что я пригласил тебя. Еще?
— Неправдоподобно все поведение команд обоих судов. Если два парохода находятся в видимости друг у друга, причем одно сидит на мели, а другое стоит на якоре, команда второго будет принимать все меры к оказанию помощи бедствующим, а команда первого, спустив шлюпки, направится к судну, стоящему на якоре.
— Логично.
— Еще бы! Так надо делать, и так поступают все. Уже отклонение от такого порядка — драма и предмет судебного разбирательства.
— Значит, ты категорически считаешь, что автор — не моряк?
— Я этого не говорил. Я сказал только то, что хотел сказать: в рассказе ошибки, многое противоречит тому, что бывает обычно. А что скажешь ты?
— Скажу то, о чем ты и сам уже, наверное, догадался. В рассказе и заметке из японской газеты речь идет явно об одной и той же аварии. О судьбе парохода «Минин».
— Похоже. А место катастрофы остров Хоккайдо, точнее Сендзюкуити-сима, близ него. Можешь показать мне еще что-нибудь?
Аркадий потянулся к папке.
— Ответы Морского регистра и Дальневосточного пароходства. Этим ответам тоже десять лет. Прочитав Сорокина, я подумал: чем черт не шутит — вдруг действительно такие суда были и описанное в газете — правда? На всякий случай запросил Регистр и пароходство. Вот их ответы.
Он достал из папки два письма.
Морской регистр исх. № 544/228-л 12.07.54
Тов. Лещенко А. Г.
На Ваш запрос (наш вх. № 778—54 г.) сообщаем, что грузопассажирское судно «Минин» и грузопассажирское судно «Аян», принадлежавшие Добровольческому флоту и приписанные к порту Владивосток, погибли в 1922 году у Тридцать первого острова у побережья Японии.
Инспектор Регистра
Дальневосточное пароходство отдел учета судового состава гор. Владивосток № 564, 4 июля 1954 г.
Лещенко А. Г. (исп. вх. № 997—54)
В ответ на Ваше письмо от 14 мая с. г. подтверждаем факт гибели судов «Минин» и «Аян» в ноябре 1922 года в районе Курильских островов. Одновременно сообщаем, что восстановить списки команд не представляется возможным.
За Начальника отдела…
— Это я хотел найти кого-нибудь из свидетелей катастрофы, — объяснил Аркадий.
— Тут написано — Тридцать первый остров, а не Сендзюкуити-сима.
Мой друг достал с полки японско-русский словарь.
— Сендзюкуити — тридцать один, сима — остров. Тридцать первый остров. Речь идет об одном и том же… Да-а, так и пролежали у меня в папке эти бумаги. Десять лет! И вдруг заметка в «Майнити симбун».
— Зачем ты брал японские газеты?
— Искал упоминания о котиках. Ведь они зимуют у японских берегов. Да, и вот теперь, через десять лет после того как мое внимание привлек рассказ Сорокина, я делаю следующий шаг. В руках у меня есть фамилия — Соболевский. Я решил попытать счастья. До революции, как ты знаешь, публиковались различные списки должностных лиц, их перемещения и даже знаменательные события в жизни. Так вот, я запросил Государственный архив и получил список — сорок четыре фамилии! Сорок четыре чиновника, носивших фамилию Соболевский и занимавших достаточно высокие посты. Один из них — Соболевский Вениамин Павлович — оказался… Кем бы ты думал? Читай!
