Мишка живо, отчётливо представлял: приходишь в класс, а Кирка тебя точно не видит. Кто в этом будет виноват? Она сама, что явилась к нему домой, как будто её звали? Он — что не смог её отговорить? Или домашние… Особенно Сашка, конечно, виновата.
Мама рассказывала, у Сашки в мозгах что-то происходит — не как у всех людей. Какие-то сигналы, импульсы… Мишка в биологии как раз не очень силён. Маме врачи сказали, что с Сашкой надо спокойной быть и на все её проделки отвечать мягко, ласково. Тогда она, может, «израстётся», как мама говорит. И к школьным годам станет, как нормальный человек. Или ещё когда-нибудь.
Мама без конца твердит, что Сашка «израстётся», и выговаривает это слово, как будто, виновато. Ещё бы. Родила такую. Мишка уже понял — взрослые заранее знали, что Сашка может родиться ненормальной. Мишка вдруг очень ясно вспомнил, как тётя Маша называла маму упёртой, а мама только плакала в ответ. Тётя Маша не хотела, чтобы в доме появилась расторможенная, беспокойная Сашка, которая просто не понимает, если чего-нибудь нельзя, и поэтому с ней невозможно ни о чём договориться.
Но они-то все в доме привыкли к Сашке. И готовы ждать, когда Сашка наконец-то израстётся. А другие люди? Вот ведь Кирка… Мишке показалось, что уже всё наладилось, они уже смеялись вместе над тем, как папа искупал его в пижаме, и заодно над тем, как Сашка облила Киру борщом. Он уже верил: всё снова хорошо, как было! Но появился Киркин отец — и вместе они держались так, точно здесь никто не стоит того, чтоб с ним говорить, и даже — чтобы смотреть на него больше одной секунды. Мишка не мог понять: отцу-то Кирка когда успела сообщить про борщ? Она ему, кажется, вовсе не звонила — только Светлане… Может, та ему всё передала?
Хорошо бы рассказать обо всём, что сегодня было, Майракпак. Она бы, может быть, и посоветовала бы ему, что делать. Ну почему Майракпак перестала приходить на форум? Её нет, когда она больше всего нужна!
Мишка вздохнул. Ему-то как раз пора было на форум. Кому какое дело, что он сейчас болеет? И что ему ни с кем неохота разговаривать… Пора было сгонять Таньку и садиться за компьютер.
Следующей ночью опять не удалось выспаться. Сашка, поскуливала во сне, скрипела, точно подталкивая невидимую тележку, готовясь к раскатистому, раздольному ору на весь подъезд. Её пытались сдержать то мама, то Танька. Сашка замолкала, но Мишке и в тишине казалось, что с сестрой что-то не так. Беспокойство оставалось в комнате, и оно мешало уснуть покрепче. Он только дремать мог. Должно быть, Сашке так и не дали попить. Или дали, но почему-то она глотать не может. Наконец, он понял, что это он сам не может глотать — горло совсем разболелось. Во рту скапливалась слюна. Обычно мы не замечаем, когда глотаем, а теперь даже такие простые движения вызывали боль, и эта боль не давала спать.
Мишка поднялся в темноте. И тут же наступил ногой на пищалку — мягкую игрушку, которую Сашке подарили на прошлый день рождения. И в тишине раздалось задорное:
— Привет, друзья! Я маленький мышонок! А вы кто?
Ночью все звуки громче, чем днём.
Сашка пробормотала что-то, и он шёпотом отозвался:
— Тихо, спи, спи, — и скользнул из комнаты.
В кухне горел яркий свет. Мама, наверно, сидела за компьютером. Он закрылся в ванной, включил воду, стал кашлять и сплёвывать над раковиной. Очень скоро к нему долетел Сашкин рёв. Ей всё-таки удалось в эту ночь разогнаться в полную силу, и теперь она верещала на весь подъезд:
— Мышонка дайте! Где мой мышонок?!
Падали какие-то предметы — наверно, Танька ощупью искала говорящего мышонка. Мишке очень хотелось пить. Он вошёл в кухню. Мамы не было, но, должно быть, она убежала к Сашке только что, пока он был в ванной. Монитор ещё ярко светился, а Мишка сам ставил настройки так, чтобы он затемнялся уже через минуту.
Изображение показалось ему очень знакомым, и он даже охнул вслух — это был форум лицея! В окошке был открыт «Личный кабинет», и сверху высвечивался ник хозяина. То есть хозяйки кабинета. Ник был — Майракпак.
«Ёе же давно не было на форуме…» — подумал он, ещё ничего не поняв.
Перед ним были совершенно свежие письма — первые строчки столбиком друг под другом. Он наклонился к монитору. Это была переписка Майракпак и Юджина.
«Привет, Мойра! Я тебе всё расскажу…»
«Привет, Юджин! Ты ненормальный…»
Мишка до сих пор не знал, кто это — Юджин. И кто — Майракпак.
Он торопясь двинул мышкой. И тут же а спиной раздался мамин голос:
— Миша, стой! Не читай письма!
Она влетела в кухню испуганная. Вскинула обе руки и не опустила, так и держала перед собой.
Мишка перевёл глаза с мамы опять на монитор. Одно письмо к Юджину начиналось словами: «Ты, главное, молчи…»
Не читай письма, пожалуйста, — снова сказала мама, и тут же выхватила из его рук мышку и резко свернула в компьютере окно.
И Мишке, наконец, всё стало ясно.
— Ты Майракпак, Мойра… — прошептал он.
Обида мешала ему говорить, горло сжималось так, что и воздух не проходил.
— Зачем ты! Мама, зачем! — выдавил он из себя наконец, и получилось пискляво, как у маленького.
А по-другому говорить не выходило. И тогда он заревел. Слёзы так и брызнули. Мама протянула к нему руки, пытаясь обнять, и он отдёрнулся:
— Не трогай!
И она неловко опустилась на табуретку. Сразу сгорбилась — у неё вообще была привычка горбиться. Ей вечно приходилось напоминать: «Мам, выпрямись!» И она тогда поспешно вскидывалась и разворачивала плечи, и смотрела виновато. Мол, я забыла, да. Но я исправлюсь…
И теперь она глядела на Мишку виновато. А ведь она и была виновата! Мишка не мог смотреть на неё, и не знал, что делать, раз она писала на форуме за Майракпак. И просто сидеть и ничего не делать тоже было нельзя.
— Я не могла видеть, как тебя клюют, — оправдывалась перед ним мама. — Ты же работал, а ваши только посмеивались… Я просто смотреть не могла, вот я и зарегистрировалась…
— Ты всех обманула, — не веря сам себе сказал Мишка.
В комнате стала снова поскуливавать Сашка. И мама заговорила торопливо, сбивчиво:
— Я же ведь быстро перестала писать на форуме. Вижу — не нужна больше, и без меня всё хорошо, всё без меня вертится… И я ведь уже почти не захожу…
— Сейчас же зашла, — перебил её Мишка.
Сашка опять разогналась и ревела в голос.
— Я только в личку, сыночек, — говорила мама. — Я только хотела написать личное сообщение…
И до того она жалкой сейчас была, что Мишка даже зубами скрипнул. Разве мамы такими бывают?
Из коридора появилась Танька с Сашкой на руках. Сашка вырывалась. Удерживать её Таньке было тяжело, она привалилась вместе с сестрой к дверному косяку и пожаловалась:
— Мам, я с ней не могу больше. Она всё сбросила с кровати. Подушки, одеяло…
Мама взяла Сашку к себе на колени. Сказала дрожащим голосом:
— Ночка ведь на дворе. Что это ты разыгралась?
И, крякнув, поднялась с табуретки, понесла Сашку укладываться.
Мишка спросил уже ей в спину:
— А кто это — Юджин?
— Он сам расскажет вам, — пообещала мама. — Мы договорились, что он вам расскажет.
Повернулась к нему и, качая Сашку из стороны в сторону, стала почему-то оправдываться за Юджина:
— Ну, может, он не сразу скажет… Когда сам решится. Мы договорились, что уж точно скажет — в новом году, если не сможет до Нового года…
Они что-то скрывали с этим Юджином вместе!
Мишка наутро проснулся с чувством, что его крепко, жестоко обманули, и он не сразу вспомнил, кто обманул его и в чём. Но что-то было неправильно всюду вокруг него. Мир пошатнулся, и было страшно, что он разрушится. Мишка сначала вспомнил, что Кирка приходила в его дом и как потом ушла, а потом вспомнил про Майракпак, что её нет. И тут же вспомнил, что мама вчера была жалкой, какой он её никогда не видел. Было страшно встать и посмотреть: сейчас-то с ней всё нормально? Или она так и осталась жалкой?
В ванной лилась вода — мама стирала с утра, а потом чистила для супа картошку, и делала Сашке массаж, и приговаривала:
— Ни собачке и ни кошке не дадим мы эти ножки.
Сашка, по обыкновению, вырывалась и взвизгивала от щекотки.
Мишка лежал зажмурившись, пытался по голосу определить — осталась мама прежней или она стала другой с тех пор, как он узнал, кто это — Майракпак. Не определялось. Наконец он нехотя встал из кровати, пошёл на кухню, налил себе чая.
Мама вошла и молча с минуту глядела на него. Потом кашлянула, хрипло начала:
— Мишка, я ведь ничего не сделала пллохого. Ведь ничего же не случилось, а?
Мишка молчал. Она улыбалась через силу и точно выговаривала ему:
— Ты ведь мог и сам бы догадаться, про Майракпак… Я думала, ты догадаешься, скажешь мне… Мы же читали вслух эскимосские сказки. Помнишь, там была великанша по имени Майракпак?
