Возвращаюсь. Хромаю мимо Борьки к бару-холодильнику. В дверце спиртное. Бутылка водки, две банки пива, еще что-то. Может, напиться? Беру красивую запотевшую поллитровку, верчу в руке. Читаю о том, что «этот напиток гордых правителей еще Великий Чингисхан…» Вранье снаружи, вранье будет и внутри.
Так люди и пропадают. Не дождетесь! Мне надо себя сохранить. Есть для кого.
Ловушка холодильника закрылась с мягким всхлипом. Бутылка караулит следующую жертву. Нет, так не пойдет. Иду и выливаю всю эту отраву в унитаз. Буль-буль-буль. Вроде, полегчало от водки — я наконец-то смогла заплакать.
* * *
Утром мама вернулась с другим лицом. Это было лицо с портрета, который сделала в аэропорту та девушка, Светина одноклассница. Мама была тиха, молчалива. Обняла нас с Борисом, перекрестила, вздохнула глубоко: «Привет вам от бабушки». Я старалась не встречаться с ней глазами и тоже ничего не говорила. Мама подобрала джинсы, валявшиеся у кровати, и пошла застирывать кровавое пятно на коленке. Потом долго-долго сушила штаны утюгом.
В самолете места нам достались в разных рядах, так что разговаривать не было необходимости. Мы обычно взлетели, обычно приземлились.
Дорогой я думала, вспоминала и опять плакала. И поняла, что если не найду Брадана, то ничего лучше того, что было, со мной уже не случится. Еще я летела и представляла себе его путь там, далеко внизу, иногда по бездорожью, и под колесами только песок, гравий, грязь. Когда облака рассеивались и становилось видно землю, я искала и находила его там, в десятке километров ниже, упрямой точкой продвигающегося вперед. Он всегда был рядом. Но его не было.
Я возвратилась — а город стал чужим. И квартира уже не та, что была. Света открыла нам дверь черная: ей полчаса назад сообщили, что пациент Емцов скончался.
Это было очень грустное время. Вернулся папа. Всей семьей мы помогали хоронить Светиного отца, устраивали поминки. Тетя Ира так и не показалась. Зато прибыла из далекой деревни с Ванечкой, Светкиным братцем, мама тети Иры, крепкая и очень упрямая старуха. Она настояла, чтобы «пОминки справили по-людски», и платочки пришедшим попрощаться совала, и пела гнусаво-заунывно «на кого ж ты нас покинул…, ушел за родненькими мамкой с папкой…», но у Светки даже не было сил с ней сражаться. Она вцепилась в несмышленыша Ваню и никуда не хотела его от себя отпускать. Послушно носила лапшу и борщ гостям. Будто так и надо, появился Виктор — помните моего братюню с раздвоенным языком? Теперь он помогал, утешал и всегда оказывался под рукой в нужный момент. Уральская бабка, переждав выходные, рванула «по инстанциям», и выяснилось, что заложенную-перезаложенную квартиру, в принципе, можно сохранить.
В день похорон я впервые побывала в квартире Емцовых. Размах, простор, уровень дизайна и комфорта потрясали. Как и тело покойника в гробу на столе. Светин папа выглядел очень молодо. Я не боюсь мертвых. Но, когда долго смотришь на умершего человека, становится досадно, зло берет: ну, пошевелись же! А он, будто дразнит, лежит. Но он не дразнит. Он умер.
Где только могла в Инете, кинула объявления: «Если кто-нибудь что-то знает о Брадане, мотоциклисте из Ирландии, совершающем кругосветное путешествие и в настоящий момент находящемся на территории Казахстана, пожалуйста, напишите мне! И передайте ему, что я его люблю и буду ждать!»
Без Брадана все потеряло свой смысл, опустело. Социальные сети раньше развлекали, теперь бесят. Только замаячит какая-нибудь надежда, и тут же — крах. В школе мне очень сочувствовали, даже придурок Данил. Внезапно Лёша написал… признался в любви. Смешной такой. Даже «бывшая лучшая» Юляшка вышла на связь, узрев мой пламенный призыв «ВКонтакте». Ну, сперва похвасталась, что у них с Антоном, моим бывшим парнем, всё хорошо. И на здоровье! А что: двое бывших вместе. Два сапога пара.
— Ну, чмаффки! Да, а это не твоего «Тойота» на перевале сбила? А то «Авторадио» есть же, там передали. Мы с Антоном лежим такие у меня, думаем, может, это твой? Там есть же…ну, мотоциклист был, иностранец, кажется.
— Насмерть?
— Вроде бы. Я так не помню примерно…
— Во сколько передавали, когда?
— Ну, ночером, часиков в пять утра…
Господи Боже, только не это! Или мало я молилась за Брадана?
На «Авторадио» не пробиться.
— Кого поздравляем?
— Извините, мне «Новости». Кто разбился утром? Иностранец, мотоциклист? Где он?
— Девушка, мы в прямом эфире!
Когда я дозвонилась до кого-то, более отзывчивого, там сказали, что в редакции «Новостей» имени сами не знают. И откуда погибший, тоже не знают. Посоветовали звонить гаишникам. Страшный день, четыре часа кошмара, звонков, уговоров. И вот мы с мамой стоим у тела, накрытого простыней. Нам показывают лицо.
Мама смотрит, смотрит, смотрит туда.
— Это он? Какой красивый. И совсем молодой…
Она плачет.
— Девочка моя, прости меня, прости!
— Это не Брадан, мама.
Какая подлая штука — любовь. Ты радуешься, что умер кто-то другой. Взамен любимого… А ведь и этот, сегодняшний, мертвец был вчера еще жив и полон надежд. И любил кого-то, был любим. А у тебя внутри все ликует: «Ура, ура, ура!» Так ведь?
Кое-как закончила учебный год. Неплохо сдала «методом научного тыка» экзаменационные тесты. Июнь мы доживали в уже проданной квартире и день-деньской мотались по жаре, собирая справки. На термометре 38 градусов, а весь город — гигантская автомобильная пробка с базарами по обочинам дорог. Надо всем этим — выхлопные газы… Ни с горами попрощаться не успела, ни с друзьями как следует… Только беготня, бумажки, потом вещи, упаковка в контейнер, половина не вместилась — даже любимые ёлочные игрушки и наши с Борькой детские рисунки.
Набежали «санитары леса». Это такие знакомые, активность которых возрастает перед вашим отъездом.
— Сонь, а мне у вас вон та корзинка всегда так нравилась! — льет мед мамина бывшая сослуживица, которая к нам в гости ходит, а к себе никогда не зовет.
— Я ее уже обещала, — отрезает мама. — Но могу рассказать, где купила.
Не узнать человека. После той ночи с Верой Андреевной она словно обрела позвоночник. Она больше ничего не боится. Например, показаться неучтивой или жадной. И, кстати, на боли в спине не жалуется.
Я читаю об Ирландии запоем. Еще — подписана почти на все байкерские паблики. И, знаете, немногое изменилось после нашего переезда. Да, мы теперь живем в Калининграде. Не в Казахстане — в России. Вместо мамбетов — гопники с некачественными татуировками. Но не на нас местные смотрят с плохо скрываемым раздражением. Здесь достается бедным гастарбайтерам-узбекам. О, их тут много! А мы, наконец-то — равные среди равных, незаметны в толпе таких же. И вывески только на русском. И полицейские между собой по-русски говорят, и чиновники, и сантехники… И воздух здесь всегда хороший. Это очень странно, но потом привыкаешь.
О Казахстане здесь рассказывать не надо, до нас все рассказали. Земляков в городе — каждый пятый. Местные, так те удивляются: «За каким же вы все едете сюда? Жили там богато…» Смягчаются, услышав ответ: «Здесь и Европа рядом, и язык русский!»
Хотя, кого я обманываю насчет русского? Я совершенствую свой английский и учу гэльский. Мир слишком хорошая штука, чтобы запирать себя в резервации одного языка. Мне языки пригодятся. И Брадан найдет меня. Я знаю.
Мы здесь вновь обрели многое из того, с чем простились там. В купленной квартире прежние хозяева оставили нам вещи, что не влезли в контейнер на родине и были раздарены. Точно такие же! К нам вернулись такие знакомые гардины, удобное офисное кресло, письменные столы, телевизор, холодильник, диваны… Фантастика.
Сижу за компом. Он как раньше у меня стоял у окна, так и здесь. И за окном примерно то же — яблони, газон, кошки. Со Светой каждый день переписываемся. Она там выкручивается, как может — и брат на ней, и бабка. Уборщицей устроилась подрабатывать, и еще — объявления клеить.
А у меня главное дело дня — это обход всех социальных сетей. Лезу в Твиттер. «Белый ирис Татьяна» — это стоит в строке «Популярное в мире». Бывают же совпадения… Или?
Я боюсь смотреть. Как это? Но получается, что сотни людей сошлись в одном и том же стремлении: разыскать девушку по имени Татьяна, которую полюбил один человек и назвал ее Белый ирис. И он всех просит найти ее и передать, как с ним связаться. С Браданом Конноли из города Энниса графства Клэр провинции Мунстер Республики Ирландия. И его электронный адрес.
Как все просто и как все будет хорошо.
Вдруг — фр-р, шлеп! Голубь на подоконник сел и в окно клювом стучит. Очень знакомый.
— Это что, Какао за нами прилетел сюда?!!
Мама, вернувшаяся с ночной смены (она теперь — ученик повара в ресторане, чем очень гордится) замирает, всматривается…
