Учительница ласково улыбнулась.
— Хорошо, Рая. Слушай внимательно, а от подготовки уроков и письменных работ, мы тебя пока освободим…
Боря облегченно вздохнул: «Все-таки она хорошая девочка, не пожаловалась… — решил он. — А я… я…» Мальчик не нашел подходящего определения своему поступку, но понял — поступил нехорошо. Он сидел некоторое время, уткнувшись взглядом в парту, потом вдруг поднялся и, густо покраснев, сбивающимся голосом сказал:
— Надежда Ивановна… это я… я у Раи очки растоптал!
Учительница удивилась, укоризненно посмотрела на девочку.
Та, только что севшая за парту, вновь поднялась.
— Так ведь он же нечаянно… Сначала я их уронила и одно стеклышко разбилось, а потом он уж… нечаянно на второе наступил…
Боря покраснел пуще прежнего, опустил голову ниже, но тут же решительно вскинул ее:
— Нет, я нарочно… Я только вид сделал, что нечаянно…
— И зачем ты это сделал?
— Не знаю… Просто так… Увидел очки на дорожке и наступил…
Учительница внимательно посмотрела на мальчика и девочку и, видимо, решив, что расспросы ни к чему не приведут, а стыдить мальчика, когда он сознался, излишне, сказала:
— Хорошо, Боря, что ты сам понял, какой некрасивый поступок совершил.
Вечером Боря, краснея и переступая с ноги на ногу, долго говорил о чем-то со своей бабушкой… А на следующее утро незаметно подкрался к дому Раи и тихонько положил на подоконник раскрытого окна бабушкины запасные очки…
Под окнами дома, где жил Алеша, росли молодые липки. Три года назад Алеша вместе с папой сам садил эти деревца. Тогда он был еще совсем маленький, даже в школу не ходил, и липки тоже были маленькие. А теперь и он подрос, и липки сильно вытянулись, сомкнулись кроной. На улицу от них ложилась густая тень, в которой любил останавливаться со своей тележкой продавец мороженого.
Мороженое, правда, Алеше покупать приходилось не так-то уж часто, но тем, что продавец останавливается под его липками, мальчик очень гордился.
— Вот у тебя липок нет, и продавец не останавливается! — не раз говорил он своему приятелю Косте.
— Не больно и нужно! — отвечал тот. — Денег дадут, так я хоть куда за мороженым сбегаю!
Но втайне он завидовал Алеше, и тот знал это.
Однажды Алеша увидел из окна, как Костя что-то говорил продавцу, размахивая руками и показывая на липки.
«Что он ему говорит?» — с беспокойством подумал Алеша.
Продавец выслушал Костю, тоже посмотрел для чего-то на липки и поехал дальше, не останавливаясь, по обыкновению, под ними.
«Это ему Костя не велел останавливаться, — сообразил Алеша. — Вот я ужо ему покажу!»
Рассерженный мальчик вылетел на улицу и, ни слова не говоря, налетел на приятеля с кулаками.
— Ты что, с ума сошел! — закричал Костя, обороняясь. — Я тебе доброе дело сделал, а ты драться…
— Добро! Это чтоб продавец-то не останавливался?
— Ну да, чтоб не останавливался под липками.
— Так это добро?! — выкрикнул Алеша, вновь накидываясь на товарища.
— Но ведь сохнут же липки! — тоже выкрикнул Костя.
Алеша опешил.
— Какие липки? Почему сохнут?
— А потому и сохнут, что из мороженого вода соленая течет, а для деревьев она вредна, — ответил Костя. — Я сегодня от папы услышал и сразу о твоих липках подумал. Прибежал, посмотрел — верно, вянут вершинки…
Алеша посмотрел на липки. Костя был прав — листки одной из липок стали заметно желтеть.
— Как же это так… — растерянно пробормотал мальчик.
— А так, не надо продавцу давать останавливаться под ними.
Алеша согласился и с этого дня никогда уже не хвастался перед Костей своими липками.
Утром впервые вылетели из своих скворешен серенькие, желторотые еще скворчики. Скворечник висел у нас на тополе под окном, и я видел, как скворец и скворчиха выманивали своих птенцов, — сидят с кормом на соседнем дереве и призывно покрикивают. Скворчики то один, то другой выглядывают в дырку скворешни, но лететь не решаются. Потом один из них, наверное, самый смелый из выводка, вывалился в дырку, часто-часто замахал крылышками и перелетел к своим родителям, получив в награду червяка.
За ним вылетели и все остальные. Остался в гнезде лишь один, самый слабенький. Он долго не мог набраться смелости и сидел в дырке, жалобно попискивая. Но в конце концов, и он выпрыгнул, отчаянно замахал крылышками, но до соседнего дерева не смог долететь — свалился на землю.
И тут оказалось, что за скворечником наблюдал не только я. Тотчас же к упавшему птенцу устремилась рыжая собака. Однако не успела она добежать до него, как наперерез ей откуда-то выскочили соседские ребятишки. Громкими криками они отогнали собаку, несмотря на то, что была она злая, что купил я ее недавно и ребятишки еще не успели приучить ее к себе.
— А вы, оказывается, смелые ребятки! — сказал я, выйдя к ним.
— Так ведь она скворчика съела бы! — ответили мне мальчики, поймав птенца и посадив его на ветку дерева. — А знаете, сколько пользы приносит, сколько гусениц, личинок и букашек разных вредных уничтожает один скворец?..
— Знаю, — улыбнулся я. — Знаю и то, что вы хорошие ребята.
Ваня и Гена бегали за мячом по улице. Мяч улетел к забору. Ваня осторожно полез за ним, чтобы не обжечься крапивой. Там-то, на широком листе лопуха, он и увидел таинственную телеграмму. Мальчик поднял ее, прочитал. Кому она была адресована — разобрать не удалось, буквы смыло недавним дождем. Но зато совершено ясно можно было прочесть такие слова: «обязательно приезжайте воскресенье».
Ваню, страшного любителя всего необыкновенного и загадочного, очень заинтересовали эти слова.
— Генка, Генка! — закричал он возбужденно. — Смотри-ка, телеграмма!..
— Какая там еще телеграмма, — недоверчиво отозвался Генка, — откуда она возьмется в лопухах?..
— А вот и взялась! Гляди-ка…
Гена подошел и тоже прочитал телеграмму.
— Ну и что ж, — сказал он равнодушно, — может, бросил кто-нибудь…
— А если не бросил, — возразил Ваня, — если телеграмма потерялась?.. Тут написано «обязательно приезжайте воскресенье», а воскресенье завтра, значит, кого-то просят обязательно завтра приехать… Кто же такую телеграмму бросит?
— Может, ее давно бросили…
— А может, старушка какая заболела и просит к ней приехать… — не унимался Ваня, — тут же, видишь, подпись: «Петровна»…
— И вовсе не Петровна, а Петрович… — сказал Гена.
— Пусть и Петрович. Может, и Петрович этот заболел, а может, и еще что-нибудь важное… Нет, надо обязательно отыскать — кому эта телеграмма послана!
— Как же ты отыщешь — адреса-то нет…
Ваня задумался. Как же быть? Еще раз внимательно осмотрел телеграмму. Но как он ее ни рассматривал, адреса разобрать было невозможно. Слабо различалась лишь одна заглавная буква «Г».
— Гришину, наверно, эта телеграмма, — неуверенно заключил Ваня.
— А может Горлову или Глинкову… — И Гена стал перечислять всех, кто на их улице имел фамилию, начинавшуюся с буквы «Г».
— Ну что ж, обойдем их всех и узнаем, кому телеграмма, — решил Ваня и так горячо стал убеждать Гену в необходимости это сделать, что Гена пошел вместе с ним.
Телеграмма оказалась Горлову. Но, прочитав ее, он разочаровал ребятишек.
— Это мой знакомый рыбак из колхоза «Заря» звал меня в прошлое воскресенье на рыбалку. На остров мы с ним ездили, на Сосновый…
Остров Сосновый, что лежал посреди большого озера, славился в степном районе, где жили ребята, необычным богатством рыбы. Мечтой любого мальчишки из всех сел района было — попасть на этот остров. В другое время, узнав о том, что дядя Горлов ездил на Сосновый, ребята закидали бы его вопросами об этом острове. Но сейчас они только растеряно переглянулись — телеграмма оказалась никому не нужной.
Генка, правда, тотчас же справился с этой растерянностью и посмотрел на Ваню уже насмешливо: «Что, мол, не правду ли я тебе говорил, что пустяковая телеграмма!» А Ваня покраснел и потупился…
И тут произошло совсем неожиданное. Дядя Горлов вдруг прищурил один глаз и сказал:
— Телеграмма, конечно, ни к чему. Важно другое, — что вы оказались наблюдательны и к людям внимательны. Стоит, пожалуй, взять вас за это и на остров. Я ведь завтра снова туда еду. Хотите со мной?
— Ясно, хотим! — разом воскликнули ребята.
И Ваня посмотрел на Гену уже торжествующе.
Три девочки-подружки шли по улице села в библиотеку. В огороде возле одного дома они увидели бабушку Устиновну. Она полола грядки моркови.
Бабушку девочки знали давно: была она мастерица рассказывать сказки. Месяца два назад на школьном вечере слушали ее.
