— Богаче? Как бы не так! — Девушка весело засмеялась.
— Уверяю тебя, красавица! У меня в кармане всего двадцать медяков, а твоему графу принадлежит двадцатая часть Венгрии, однако я не поменялся бы с ним своим богатством!
Каталина и её подруги вдруг перестали смеяться. В последних словах незнакомца не слышно было шутки. Заметив на лицах девушек смущение, поэт спохватился:
— Что же вы приумолкли? Не все богачи опасны. Меня не бойтесь!
Каталина снова оживилась.
— Как звать вас? — задорно спросила она.
— Шандор Петёфи. Знакомо тебе моё имя?
— Шандоров у нас в деревне хоть пруд пруди, а Петёфи… такое имя в первый раз слышу.
Петёфи ещё больше повеселел. «Мои песни переживут меня!» — радостно подумал он.
— А тебя как звать, красавица?
— Каталина.
— Куда же вы едете?
— В Вену, на ткацкую фабрику, — ответила за всех бойкая Каталина.
— Да ведь недавно в ваших краях ткацкую фабрику открыл господин Гуваш?
— Он-то и послал нас в Вену обучаться набивному делу. Как приглядимся к работе, так и вернёмся. Только боимся — вдруг не скоро научимся.
— Научитесь, не бойтесь. Не боги горшки обжигают… Ты, Каталина, сразу видно, бойкая, легко научишься… Возвращайтесь скорее!
Девушки встали со скамейки, чтобы лучше видеть удаляющегося незнакомца.
А у него было светло на душе. И то, что до народа дошли его песни, и то, что распевающие их крестьянские девушки едут учиться ткацкому ремеслу, чтобы потом приложить свои знания для развития отечественной промышленности, одинаково возбуждало пылкое воображение поэта.
Глава пятнадцатая
Ещё не приспело время…
Петёфи вихрем влетел в квартиру Па́ла Ва́швари.
Молодой историк и популярный литератор Вашвари встал навстречу своему другу, держа в руке оттиск стихов, включённых в девятую книгу произведений Петёфи, которая подготовлялась к печати Густавом Эмихом. Издатель просил Вашвари ознакомиться со сборником и оказать влияние на поэта, требовавшего пополнения книги своими самыми непримиримыми политическими стихами.
— Ты пришёл вовремя, — начал было Вашвари.
Но поэт его перебил:
— Ах, друг мой! Да есть ли на свете большее счастье, чем слышать, как люди распевают твою песню!
Петёфи рассказал про встречу с девушками у причала. И, заметив в руках друга знакомый оттиск, воскликнул:
— Я хочу, чтобы Эмих включил в сборник моего «Венгерца»!
— Знаю: Эмих был у меня вчера. Он честный издатель, однако не намерен рисковать своим капиталом и ещё меньше — впутываться в нашу политическую борьбу. По-своему он прав: помести он в сборник «Венгерца», книга не увидит света. Цензура не дремлет, и меттерниховская полиция пока ещё не провалилась в преисподнюю.
Петёфи весело рассмеялся:
— Друг мой! Если бы ты слышал, как галантно разговаривал сегодня со мной офицер у парка Фении, ты рассуждал бы смелее! — Петёфи пересказал другу своё выступление на предвыборном собрании, организованном единомышленниками графа. — Смешнее всего-то, — заключил свой рассказ поэт, — что полицейский офицер даже сделал мне комплимент, дипломатически приняв моё стихотворение за образец ораторского красноречия.
— Вот-вот, — отозвался Вашвари, — этот офицер, видно, тонкая бестия и недаром старался тебе заткнуть рот! Народ тянется к твоим стихам, потому что в каждом их слове слышит правду, а она ему нужна так же, как хлеб!
— Да, каюсь, лицемерие мне чуждо. При моём рождении судьба положила мне в колыбель искренность вместо пелёнки, и я унесу её саваном в могилу.
— За это мы и любим тебя, Шандор! И за это ненавидят тебя враги свободы! Я уверен: они не простят тебе сегодняшнего выступления у дворца графа. Ты поступил как настоящий революционер! Однако для Венгрии ещё не пробил час открытой борьбы, и я прошу тебя, уезжай пока из Пешта… Повторяю: ещё не приспело время! Кто знает, не готовит ли уже начальник полиции Секренеши тайный приказ о твоём аресте!
— Что ж, чем я хуже Михая Танчича!
— Как кстати ты напомнил о Танчиче! Я едва не забыл… Я получил его рукопись «Рассуждения раба о свободе печати» от Видовича, управляющего имением графа Баттиани в Броде. Танчич просил Видовича передать рукопись на хранение госпоже Танчич, его жене. Но Видович не без основания считает их дом ненадёжным местом для хранения таких документов и переправил рукопись мне. Пакет привёз столяр, который чинил мебель в замке Баттиани. Он видел, как солдаты увозили автора рукописи с кандалами на руках.
— Ты не спросил у него, каким образом полиция дозналась о пребывании Михая в замке?
— Да нет, бесполезно расспрашивать. Парень прикидывается, будто никакого Танчича не знает. Был-де там какой-то господин Бобор, его и увезли в телеге, а Танчича никакого не видел.
— Может, он и в самом деле не знает?
— Знает! Он рассказывал о Боборе со слезами на глазах.
— Пал, я хотел бы с ним поговорить.
— Сделай милость. Сейчас его позову. Он мастерит ддля меня книжные полки.
Янош никогда не видел Петёфи и, не зная, с кем имеет дело, продолжал настаивать на той же версии: никакого Танчича в Броде не встречал, арестовали господина Бобора.
Но и Петёфи не отступал. Его веселила наивная конспирация молодого столяра:
— Так Бобора, говоришь, арестовали? Каков же он из себя?
Янош не знал, с чего начать:
— Обыкновенный такой. Не молодой и не старый…
— Борода есть? Большая?
— Не-ет! — Янош удивился. — Он бритый. Ни бороды, ни усов.
— Слышишь, Пал! А ты говорил, что это Танчич! У Танчича огромная бородища, его ни с кем не спутаешь!.. За что же всё-таки арестовали господина Бобора? — не переставал допытываться Петёфи.
— Откуда мне знать!
— Да ведь, наверно, какие-нибудь слухи ходили на этот счёт в Броде?
— Говорили, будто Вейль выследил.
— Вейль? Кто это?
— Капитан Вейль, — поправился Янош. — Он там был начальником пограничной охраны.
— Та-ак! — протянул Петёфи. — Вижу, что умеешь держать язык за зубами.
Уходя, Петёфи подал Яношу руку и сказал:
— Запомни адрес: улица Керпеши, дом Беницкого. Там живёт Тереза Танчич, жена писателя. Сходи к ней и расскажи, что был в Броде и видел господина Бобора. Не стесняйся, сходи к ней. Поверь мне, она тебе обрадуется. Скажи, что тебя послал Шандор Петёфи. — Заметив, что юноша изменился в лице, Петёфи похлопал его по плечу: — Что с тобой? Чего ты покраснел? Слыхал когда-нибудь моё имя?
— Как же, слыхал… В деревне-то, конечно, не приходилось, но, когда мы с господином Бобором жили, он и стихи ваши мне читал.
— А ты из какой деревни?
— «Журавлиные поля»…
— Опять «Журавлиные поля»! Только что в порту я познакомился с твоей землячкой Каталиной. Ну и красавица! Знаешь такую?
— Где вы её видели? Где?! — воскликнул Янош. — Ради бога, скажите, как её найти!
— Беги скорее к пристани! — Поэту вдруг передалось возбуждение столяра. — У самого причала грузится пароход «Дунай». На нём твоя Каталина и её подружки отплывают в Вену. Торопись! Скорее!
Не прощаясь, Янош распахнул дверь. Вдогонку ему Петёфи крикнул:
— Передай Каталине привет! Скажи: от того, кто богаче всех в Венгрии!
Янош ничего не слышал, кроме протяжных пароходных гудков, доносившихся сюда с пристани. Он, как на крыльях, нёсся навстречу Каталине.
Вот и пристань!.. Но какое разочарование ожидало его!
«Дунай» набирал пары и, неуклюже разворачиваясь, медленно удалялся.
— Като! Ка-а-то! — Янош жалобным взглядом обводил пассажиров, столпившихся на палубе.
И вдруг:
— Янош, Яношек! — прозвучал радостный возглас.
Милое, бесконечно милое лицо улыбалось ему, а рука посылала привет голубым платком.
Янош потерял дар речи.
— Куда? — мог он только выговорить.
— В Вену, на фабрику «Корона»…
Юноша беспомощно развёл руками. Каталина поняла его. Она перегнулась через перила и прокричала громче:
— Фабрика Франца Каллера!..
— Фабрика Франца Калиша!.. — повторил машинально Янош, не разобрав слов Каталины.
Пароход шумно удалялся. Растерянный Янош бежал вдоль берега и искал места, откуда судно казалось ближе. Но всё глуше доносились звуки с парохода. А вскоре и фигура Каталины растаяла вдали.
Янош остановился в недоумении и тревоге. «Фабрика Франца Калиша», — повторял он, и внезапно нахлынувшая ревность лишила его душевного покоя. Он совершенно забыл, что ни Франц, ни даже его отец не фабриканты. Он понимал только одно: наконец он нашёл Каталину, и… она уезжает к Францу Калишу. «Этот человек давно стоит у меня на дороге, — думал юноша. — Като слишком доверчива. Она не знает, что эти барские сынки только потешаются над простыми девушками. Что же мне делать? Как её предостеречь?»
