царек вокруг.
Алиса наклонилась и погладила рака, тот махнул хвостом и продолжил свой путь. Морской царь прикусил кулак.
– Так, так, не сдох. И этот факт настораживает еще пуще, – мужичок стал странно приплясывать. – Врешь, не возьмешь! Ну, не смерды вы. Нет, не смерды. Никогда не поверю, что смерды.
– Дяденька, можно мы пойдем отсюда? – взмолилась уставшая от его клоунады Диана.
Зеленый дядька с жалостью посмотрел на «котейку» и промолвил:
– Идите, чего уж.
– А мы? – заверещали Лоскотухи.
– А вы на бал валите!
Морские парни весело подхватили на руки русалок и поплыли в тот зал, где они танцевали. Алиса с Дианой охнули, пожелали Морскому царю побольше рыбы в прудах и двинули по дну болота к берегу.
Глава 6. Алиса продолжает выяснять, кто она на самом деле
Повелитель озер и прудов нервно побегал по своим угодьям еще часок-другой, подергал водоплавающих за хвосты, загадочно пожевал морской салат, но, так ничего и не придумав, уселся на трон-ракушку. Трон вдруг размяк, сплющился и превратился в Болотника.
Болотник – угрюмое неподвижное существо, сидящее на дне болота, безглазый толстяк, покрытый слоем грязи: налипшими водорослями, улитками, рыбьей чешуей. Болотник заманивает человека или животное в трясину и губит его. Приманивает болотник свою жертву, крякая по-утиному, ревя по-коровьи, дико стонет или хохочет. Когда человек застревает в трясине, Болотник хватает его за ноги и затягивает вглубь.
– Разрешите обратиться, господин Черномор! – сказал Болотник. – Дык эти две бабы с того света ползут нашу Сказочницу от слепоты выручать!
– Хм. И что с ней?
– Бельмо изъело очи. Рыдает. Не может она более сказочки строчить.
– Сказки писать не может?
– Гы-гы! Ага.
– Чего ж ты, дурень, ржешь? Не будет сказок, исчезнем и мы с тобой, да в прах рассыпемся… Ай, не брешешь ли, коряжина замшелая? Не может быть, чтобы Мара с Баюном нашу Сказочницу выручать надумали. Не в их прерогативе сии задачи.
– На, смотри, – Болотник выудил из своего неопределенного тела мутную бутыль, непонятно когда затонувшую, и приставил её горлышком к глазу Черномора.
Владыка посмотрел внутрь бутылки, калейдоскоп раскрылся и показал ему слепую Сказочницу, разговаривающую с мгачинскими ученицами и булку хлеба с салом на пороге избушки. Вот старушка машет девочкам рукой, а они уходят, подгоняемые черным вороном.
Черномор сочувственно поморгал, покивал, пару раз хлюпнул носом для порядка и засунул бутыль в карман своего плаща.
– Ну, лады. Пускай идут. Поможем, если сможем, – разрешил царь добраться сестрам до живой воды и задумался. – Ни Мара ли она?
Болотника этот вопрос мало интересовал, он снова превратился в трон и захрапел.
А сестренки в это время боролись со стихией. Идти по дну то ли моря, а то ли болота, конечно же, было непросто! Диана вела старшую за собой, нюх у девочки после кошачьей жизни остался животным.
«Ну, хоть какая-то польза от моего прошлого», – мысленно бурчала младшенькая.
Опля! Перед двумя недорыбами новой зловещей стеной встали заросли ламинарии и потянули жертв внутрь себя, гундя похоронный мотив:
Мы плачем, рыдаем и ноем,
мы свои недра откроем,
откроем их и захлопнем,
и не будет никаких воплей,
лишь сон удивительно сладкий.
Зачем вам, дочки, быть мамкой?
Вы устали, устали, устали;
жизнь ушла, вы ее проспали,
пропали, пропали, пропали,
упали, упали, упали,
и выхода нет никакого.
На воле? Там одно горе:
грешники, воры, убийцы
и их лица, лица и лица.
Лики эти недобрые,
не наши лики, голодные,
лики, исполненные печали.
Они, девчушечки, не встречали
вашей безвыходной нищеты!
Иди в наше жерло, иди.
И мутные, мутные воды
смоют непогоду,
смоют горькие слезы…
– В лютые морозы! – закончила их песню Алиса и поежилась, представив, что она и есть богиня холода и зимы Мара.
Продравшись через бесконечные заросли морской капусты и ругаясь, почти как дед Иван, девушки потихоньку приблизились к родному берегу.
Они вышли из воды, как самые настоящие монстры-амфибии, не хватало только торжественной космической музыки. Но ее с лихвой заменило задремавшее было небо, которое вдруг очнулось от дремы и как ни в чём не бывало продолжило свой сказ:
– Ай, Василиса дочь Микулична подрубила волоса по-молодецки, нареклась Васильем Микуличем, брала дружинушки хоробрыя, сорок молодцов удалых стрельцов, сорок молодцов удалых борцов, поехала ко граду Киеву. Не доедучи до града до Киева, пораздернула она хорош бел шатер, оставила дружину у бел шатра, а сама поехала ко солнышку князю Владимиру…
– Тимофей! – закричали вылезшие из воды девушки.
Крылатый воин очнулся, увидел воскресших мертвецов и снова упал в обморок. Растормошив птичку, победительницы мутных вод разожгли костер, разделись и занялись сушкой одежды. Им очень хотелось есть. Ворон, потерявший на время дар речи, молча предложил подругам лягушек, но те отказались.
Морской царь, пристально следивший за передвижением иномирянок в подзорную трубу-бутыль, сжалился над «котом Баюном» и кинул к их костру жирную плотву. Алиса не удивилась летающей рыбе, она очень хорошо знала зоологию. Да, есть такая. И, достав перочинный ножик, лихо разделала рыбку, а затем поджарила ее на камне, как учил Леший. Диана поморщилась и отказалась от подарка. Владыка вод тоже сморщился и кинул привереде лист морской капусты и связку морского винограда.
– Неплохо! – оценили сестры обед, нажевавшись сырых водорослей и запеченной плотвы без соли.
Тимофей перекусил рыбьими головами, хвостами, и к нему вернулся дар речи. Он попросил юннатов рассказать, что они делали на дне болота и много ли там вкусных земноводных? Школьницы рассказали всё, что с ними приключилось.
– Тим, а кто такие Лоскотухи? – спросила Диана.
– О, Лоскотухи – это русалки, души мертвых дев. Они защекочивают насмерть парубков и девиц. А потом уносят их с собой на дно морское, где те превращаются в Русалов и Русалок.
Лоскотухи – это один из видов русалок, которые стали называться Лоскотухами из-за того, что могут защекотать человека до смерти. Чтобы уберечься от русалок-щекотух, старались не ходить в одиночку в лес или к воде, а также в засеянное рожью поле. А после захода солнца носили с собой отпугивающие Лоскотух травы (чеснок или полынь).
Ворон подозрительно обошел девушек со всех сторон. – Так вы говорите, что не превратились в Лоскотух? Это странно.
– Вот и болотному монарху показалось это необычным. Он обозвал Алису богиней Марой, а меня котом Баюном, – надула губы младшенькая.
– Мара? – птичка чуть не подавилась. – Кот Баюн? Нет, нет, нет, только не это!
Ворон взлетел и очень больно тюкнул в лоб сначала Алиску, а потом Динку. Дочечки закричали от боли и расплакались
