— Войдите! — крикнул из-за перегородки диспетчер.
Дверь приоткрылась, и в комнату протиснулся широкоплечий парень в синей форменной куртке с желтыми пуговицами. Он сгреб с головы фуражку и, задевая, стулья, направился к окошку в стеклянной перегородке. В парне нетрудно было узнать матроса с фотографии — старшину катера.
— Вы вызывали меня? — спросил парень.
Диспетчер кивнул в сторону Белова и закрыл стеклянное окошечко.
— Нам нужно кое о чем с вами поговорить, — произнес Белов и привстал. — К сожалению, здесь, только два стула.
— Ничего, я постою, — сказал парень и приготовился слушать.
Он стоял чуть согнувшись, большие руки теребили фуражку. На куртке двигались и поблескивали латунные, старательно начищенные пуговицы.
— Я постою, — повторил старшина, морща упрямый круглый юношеский лоб.
ДЕЛО О ШХУНЕ «МАРИЯ ЧУПРОВА»
Осенью Белов был послан для проведения расследования обстоятельств аварии «Марии Чупровой» — моторной шхуны, принадлежавшей Красновскому рыбкомбинату.
Вернувшись, он представил отчет и материалы опроса команды, но в тот же день был снова вызван начальником отдела.
На столе перед начальником лежали бумаги, представленные Беловым.
— Слушаю, — сказал Белов. Он стоял у полуприкрытой двери, слегка щурясь, наклонив набок голову, и смотрел на молодого краснолицего начальника.
Тот пошуршал страницами, вздохнул и, оттянув пальцем тугой крахмальный воротничок, спросил:
— Писали в инспекции?
— Здесь, Алексей Алексеевич.
Начальник помедлил.
— Вы ошиблись в описании повреждения, — недовольно сказал он и медленно повел подбородком.
Из-под воротничка выползла красная, натертая жестким ребром воротничка полоска.
Белов вежливо слушал.
— Полагаетесь на память? — сказал начальник. — Подойдите сюда. Что вы тут понаписали?
Маленький инспектор заглянул через стол в лист, по которому мерно постукивал короткий начальственный палец.
— «Пробоина располагается в борту против мачты между двенадцатым и тринадцатым шпангоутами».
— А это что?
Начальник подвинул к краю стола желтый потрепанный лист миллиметровой бумаги.
Белов долго рассматривал лист.
— В судовых документах такого чертежа я не нашел. Был только эскиз, выполненный от руки, — сказал он наконец.
— Вы не нашли, а я нашел. В заводском архиве, — довольно сказал начальник и снова нахмурился.
— Против мачты между двенадцатым и тринадцатым… — повторил он и повел пальцем по чертежу. — А мачта стоит на…
Теперь сдвинул брови Белов.
— Здесь — на десятом.
— Вот именно!
Больше начальник ничего не добавил. Он смотрел на маленького Белова с нескрываемым удовольствием, прикидывая, что с ним сделать: отругать или помучить вопросами.
— Но я помню, — сказал Белов, — пробоина — против мачты. Между шпангоутами номер двенадцать и номер тринадцать.
— По-вашему, ошибка в чертеже?
— Да.
Начальник протянул руку к телефону, набрал номер заводского коммутатора и попросил найти чертеж какой-нибудь однотипной с «Марией Чупровой» шхуны.
— Мачта на десятом шпангоуте, — равнодушно сказал он, когда завархивом навел справки. — Начинаем ошибаться?
— Ошибиться я не мог.
— Много берете на себя, — сказал начальник. — Придется еще раз идти в Красново.
— Слушаюсь, — сказал Белов и вышел из кабинета.
Весь вечер он просидел на кухне, слушая, как за стенкой напевает над детской кроватью жена, рассеянно отвечая на ее вопросы и кропотливо, шаг за шагом, восстанавливая в памяти обстоятельства поездки на комбинат.
…Было октябрьское утро, холодное и солнечное. Рейсовый катер, которым прибыл Белов, выгрузил на причал комбината людей и почту и ушел, оставив в бухте голубое кольцо выхлопных газов.
Вместе с толпой инспектор сошел с дощатого причала на глинистую, разбитую автомашинами дорогу и направился в правление.
Вызванный туда капитан шхуны рассказал обстоятельства аварии.
В те дни над Приморьем, проходил тайфун. Гигантский воздуховорот, зародившийся в районе Филиппин, ворвался в Японское море, причинил жестокие разрушения поселкам архипелага Римского-Корсакова и ушел, задев изогнутым своим крылом Красново. Однако и здесь ветер, скорость которого достигала двадцати метров в секунду, причинил немало бед.
«Мария Чупрова» стояла на якоре у западного берега. Ветер, вначале дувший с умеренной силой, медленно менял направление по часовой стрелке и зашел к северо-западу. Сильный порыв его сорвал шхуну с якоря, и она начала дрейфовать по направлению к выходу из бухты.
Перед началом тайфуна команда находилась на берегу. Видя усиление ветра, капитан послал на шхуну вахтенного матроса. Когда положение стало угрожающим, он предпринял попытку добраться до шхуны вместе с мотористом и боцманом. Как только их ялик отошел от причала, волны стали его захлестывать. Два человека непрерывно вычерпывали воду, но ялик тонул. Ветер отнес маленькую лодку назад. Мокрые, выбившиеся из сил рыбаки выбрались на берег.
— Шхуну сорвало! — крикнул в этот момент кто-то из толпы.
Шхуна потеряла якорь.
У бухты Красново узкий вход. Бухта защищена сопками. Только в одном месте зеленые невысокие горы, окружающие ее, расходятся и образуют распадок, по которому северо-западный, в общем-то редкий в этих местах, ветер может прорваться к поселку.
Когда ветер принял это направление, якорь-цепь не выдержала. Второй якорь, который отдал с кормы вахтенный матрос, не зацепился за каменистый грунт. «Мария Чупрова», увлекаемая порывами ветра, стала продвигаться к выходу.
Два моторных сейнера отошли от причала, чтобы взять ее на буксир.
Они опоздали. Попав в течение, образовавшееся в бухте от сильного ветра, шхуна изменила направление, подошла к мелководью и коснулась днищем камней раньше, чем к ней успели пришвартоваться спасатели.
Из-под винтов сейнеров поднимались клубы ила и песка.
Один из сейнеров коснулся носом дна. Дав задний ход, он ушел, благополучно избежав опасности. Второй последовал за ним. Работая моторами, сейнеры удерживались на месте. Шхуна, пробив днище и набрав внутрь корпуса воды, вздрагивая под ударами ветра, плотно сидела на камнях.
Когда ветер стих, капитан и команда перешли на шхуну и, осмотрев затопленный трюм, убедились, что всякая попытка тащить судно с мели окончится его гибелью.
Выслушав рассказ капитана, Белов отправился вместе с ним на шхуну.
Там инспектор приступил к осмотру. Пробоина, наполовину выступающая из-под воды. Наклоненная палуба. Открытая дверь в носовой кубрик. Трюм со снятым с него люком… Белов опустился в форпик, прошел узким коридорчиком в полузатопленный кубрик.
Капитан вынес из рубки и положил перед инспектором эскиз — шхуна в разрезе.
— Неужели у вас нет настоящего чертежа? — спросил Белов.
— Нет.
Капитан плавал на шхуне третий год и больше чем на бумаги полагался на свой опыт коренного красновского рыбака…
Этот эскиз и сейчас, закрывая глаза, отчетливо видел Белов. Переборка, которой кончается носовой кубрик, за нею — трюм. Переборку надвое режет небрежно нарисованная мачта. Тут же, на переборке, номер шпангоута — двенадцать.
Пробоина чуть дальше к корме…
Утром, придя в инспекцию, Белов направился в библиотеку и попросил достать ему опись дел — аварии и происшествия — за последние десять лет.
Название «Мария Чупрова» встречалось в описи дважды.
Одно дело не представляло особого интереса. Оно было заведено по случаю нарушения режима плавания в заливе Харьковчанка…
В заливе была организована опытная ферма по искусственному разведению анфельции. Водолазы высаживали эту водоросль, прикрепляя бурые пучки ее к уложенной на дне металлической сети. Во избежание повреждений сети становиться на якорь в Харьковчанке было запрещено. Капитан «Марии Чупровой», укрываясь от шторма, зашел в Харьковчанку и оставался здесь двое суток. Когда он выбрал якорь, вместе с якорем со дна было поднято двадцать метров сети, утыканной мочалообразной анфельцией.
Второе дело могло озадачить даже видавшего виды человека. В пухлой зеленой папке были подшиты добрые две сотни страниц.
Дело свидетельствовало, что августовским утром 194… года рейсовый пароход «Бира», совершая очередное плавание между Владивостоком и Корсаковой, обнаружил в двадцати милях мористее мыса Поворотного стоящее без движения судно.
«Бира» сделал около него круг. На борту прочли надпись «Мария Чупрова». На троекратно повторенный гудок сирены никто не отозвался. Палуба шхуны оставалась пустынной.
Спустили шлюпку, и помощник капитана с матросами осмотрели шхуну.
