Они не знали, что этим трибуны как бы напоминали полицейскому офицеру Мигуэлю Медрасе: не забудь, начальник полиции обещал тотчас присвоить тебе звание капитана. Если, конечно, ты придешь первым.
Марченко шагал тем же темпом, как на отборочных, в Пахкадзоре. Он знал: этот темп достаточно высок. И в то же время — привычен ему. Такой темп он выдержит все двадцать километров. Можно было бы и ускорить ход, но…
«А вдруг тогда не дотяну? Нет, нет…».
И жара к тому же. Непривычный сухой зной.
«Как в духовке, — подумал он. — Да, точно, как в духовке. Градусов тридцать пять. А то и все сорок».
Клочки мыслей не мешали ему стремительно двигаться. Руки и ноги, казалось, сами, без участия его воли, его сознания, делали свою привычную работу. Они мелькали, как шатуны: туда — обратно, туда — обратно.
Вскоре он передвинулся на седьмое место, потом на шестое…
«Давай, давай, «старичок», — иногда мысленно подстегивал он себя. — Это ведь твой последний… Последний, решительный…».
Да, о чем бы он ни думал, где-то в глубине он все время помнил: нынешняя Олимпиада — его последнее выступление. Все. Он свое сделал. Да, сделал.
Но хорошо бы на прощанье громко заявить всем, всему миру:
«Да, я ухожу. Тридцать четыре — это тридцать четыре.
Я еще не слаб. Но ухожу. Прощайте!».
Однако такое заявление по-настоящему прозвучит лишь с верхней ступеньки пьедестала.
Именно оттуда, с той сверкающей высоты, он мысленно скажет всем, всем, и главное, самому себе эти простые слова.
И, может быть, тогда будет не так больно оставить Большой спорт. Оставить навсегда…
А шоссе по-прежнему, как бесконечная река плыло под ним. Асфальт, казалось, дымился и плавился. Однако ноги все так же энергично отмеривали по этой пылающей дороге одну сотню метров за другой.
Маленькая белая шапочка с большим зеленым пластиковым козырьком должна была охранять голову от солнца. Но разве может такая легкая шапочка защитить от яростных лучей?! Они прошивали ее насквозь.
Мелькнул знак: «Восемь километров».
Марченко обошел еще одного соперника.
Впереди теперь оставались четверо. Четверо, во главе со Степаном Хмелюком.
И тут Марченко вдруг увидел…
Хмелюк уже не был лидером. Его окружили, захлестнули в «петлю». Три скорохода — двое французов и мексиканец Мигуэль Медраса — плотно «обложили» со всех сторон Хмелюка. Один оказался перед ним, двое — с боков.
Хмелюк очутился в плену. Эти трое теперь диктовали ему свою волю, свой темп. Они командовали парадом.
И вырваться из такой «петли» совсем непросто. Очень даже непросто. Конечно, Хмелюк может замедлить ход и дать всем троим, всей «петле», уйти вперед. А потом догнать их и обойти. Но — попробуй… Отстать-то отстанешь, а догонишь ли?…
… А рвануться вперед, уйти из кольца Хмелюк не мог. Впереди загораживал ему дорогу Кендуль. А обойти этого крепыша-француза мешают двое других, справа и слева.
Да, «петля»…
Марченко еще немного нажал и пристроился сзади к этой группе.
Теперь их было пятеро: Хмелюк, окруженный со всех сторон тремя иноземцами, и чуть сзади — Марченко.
Так они и шли.
Темп был неплохой: он не давал остальным, отставшим достать пятерку лидеров. И все-таки этот темп был чуточку ниже того, каким должен был идти Хмелюк.
Чуточку послабее — в этом был весь секрет.
И Марченко сразу понял замысел соперников.
Все они знали: Хмелюк — претендент номер один. Основной конкурент в борьбе за золото. Главное — сдержать Хмелюка, не дать ему оторваться. И так, в «петле», повести его до восемнадцатого или даже девятнадцатого километра. А там — совершить рывок.
Кто самый быстрый — тот и победит.
О, это был хитрый расчет! Они прекрасно знали, что именно финиш — слабое место Хмелюка. Вернее, не слабое, он финиширует четко и даже «прибавляет» на финише. Но все-таки Хмелюк не из тех спортсменов, у которых на финише, словно чудом, вдруг вырастают крылья. И они, эти скороходы, после неимоверно трудного, изнурительного пути, измотанные, чуть не падающие от усталости, вдруг находят где-то в глубине своего существа какие-то скрытые резервы сил и резко увеличивают скорость.
Марченко шагал за этой четверкой.
«Ловко, — подумал он. — Да, эти французы и мексиканец — ребята не промах».
Так они и шли. Весь десятый километр. И одиннадцатый…
«А что?! — подумал Марченко. — Очень даже неплохо…».
Вообще-то говоря, все это было ему на руку. Сам Марченко всегда славился отличным финишем. Ну, что ж! Пусть они все так и идут. Да, так и идут. Тесной группкой.
А на финише — поборемся. Еще посмотрим кто кого.
Ноги его по-прежнему часто-часто мелькали над асфальтом. Он старался не глядеть на дорогу. Переводил глаза то на запыленные кусты, какие-то незнакомые, с мягкими длинными иглами, то на полицейских и солдат, через каждые сто метров расставленных вдоль всей трассы.
«Нет, — вдруг сообразил он. — Не годится».
Он четко представил себе — вот до финиша остался километр. И они пятеро. Что тогда?
Все рванут. Из последних сил.
Хмелюка надо сразу исключить. Он на затяжной рывок не способен. Значит?… Значит, останется он, Марченко, и против него — трое. Да, конечно, финиширует он неплохо. Но может ли поручиться, что обойдет всех троих? И Медрасу? Тот ведь блестяще финиширует…
«Поручиться?» — Марченко на ходу устало усмехнулся.
А разве в спорте вообще можно за что-либо поручиться?
Тем-то и привлекает спорт — своими неожиданностями. Непременными сюрпризами.
«Ты, «старичок», эти увертки брось, — вдруг рассердился он сам на себя. — Решай, что делать?».
Но тут он вспомнил. Ведь вчера с тренерами… Да, вчера как раз и договорились…
Если Хмелюк не станет единоличным лидером — Костюкович на двенадцатом километре предпримет сильный спурт. Сильнейший. Такой, чтобы потащить за собой всех, расстроить все планы, сбить все расчеты.
И вот как раз начинается двенадцатый километр…
Что ж! Подождем. Где Костюкович? Сможет ли он рвануть? Хватит силенок?
А дорога пылала по-прежнему. И на вылинявшем прозрачном небе как назло ни облачка. Сухой, палящий зной.
«Духовка, — опять мелькнуло у Марченко. — Настоящая духовка».
Все в том же темпе, держась почти вплотную за лидерами, Марченко шагал и шагал.
«А нынче достанется врачам», — подумал он.
Да, по такой жарище не все осилят двадцатку. Можно заранее сказать — не один и не два упадут на дороге, сраженные усталостью и свирепым солнцем.
Марченко прошел мимо нескольких громкоголосых, ярко одетых парней и девиц. Смеясь и что-то весело крича, они зачерпывали кружками воду из ведра и обливали проходящих мимо спортсменов.
Марченко охотно подставил голову. Но струя плеснула мимо, на руку и плечо. И все-таки было приятно. И майка на боку намокла, — тоже хорошо, теперь она хоть чуточку холодила. Правда, очень недолго. На этой жарище уже через минуту майка высохла как под утюгом.
Ветерок бы!
Но ветра не было. Под шапочку, на затылке, у Марченко был подсунут за один конец носовой платок. Обычно на ходу он вьется, трепещет, обвевает шею и плечи. Но нынче и этот испытанный прием не помогал.
«Где же Костюкович?».
Марченко не терпелось узнать это. Непременно. Он не удержался и, когда шоссе делало крутой поворот, на миг обернулся на ходу. Хоть и не рекомендуется это, но надо же знать, где Костюкович?
Шоссе позади было пустым. Только вдали, метрах в ста за ним, шел кто-то. В зеленой майке и зеленых трусах. Нет, это не Костюкович. А дальше — опять разрыв. И лишь спустя метров восемьдесят — еще трое. Но и среди них, кажется, Костюковича нет. Впрочем, тут Марченко был не уверен. Может быть и ошибся. Но все равно. Если Костюкович в той троице — далеко… Не достанет.
«Так, — подумал, Марченко. — Такие пироги…».
Да, все было ясно. Предельно ясно. Костюкович помочь уже ничем не сможет.
В хорошем темпе Марченко вместе с четверкой лидеров одолел тринадцатый километр. И четырнадцатый…
Шагать вот так, почти вплотную за спинами четвёрки, было удобно.
Главное — нервы отдыхают. Не надо ничего изобретать, придумывать. Тебя ведут. Темп тебе задан. Ты только аккуратно тянись за лидерами — и все. А там, ближе к финишу, — вот там сделаем бросок. Еще посмотрим кто кого…
«Еще посмотрим, еще посмотрим», — в такт шагам мысленно повторял он.
Но тут же сердито оборвал себя.
«Опять? А Хмелюк? Надо же что-то делать?!».
Но предпринимать ничего не хотелось. Все его нутро противилось этому. Так ладно, так бездумно шагалось за спинами этой четверки.
Шагай за ними и шагай…
Так экономились силы и нервы. А они еще, ой, как пригодятся. Его многолетний опыт подсказывал, что финиш будет жестокий. Тут-то и скажется каждый сэкономленный киловатт энергии.
