никаких красок, чтоб описать произведенное этим криком действие.
Поэтому я опускаю следующие двадцать пять секунд и продолжаю рассказ прямо с двадцать шестой.
— Какая подлость! — сказала наконец Городничева, у которой с лица еще не сошли неровные красные пятна.
Другие вообще не могли вымолвить ни слова. Одна сова тихо плакала, словно получила двойку.
Пожалуй, наши экзаменаторы сами поняли, что хватили через край.
Но что ж теперь поделаешь, надо доводить дело до конца, и Алька решил огласить результаты:
— Спокойно, совы! Ну тихо же… Суть в том, что мы с Денисом придумали одну вещь. Но мы ее придумали, когда читали вашу стенгазету. И вот решили по справедливости взять вас в соавторы. Проверили… К сожалению, вы не годитесь.
— Сами вы не годитесь.
— Мы-то годимся. А вы вчера спали, как последние медведицы, хотя у вас была намечена ночь страшных рассказов. И вы не знаете элементарных загробных слов: «упырь», «вурдалак». Я уж не стал вас спрашивать про недотыкомку, клыкача и гоблинов. Зато про вытачки и рюшечки вы знаете всего навалом!
Совы молчали под тяжестью обвинений.
— Наконец мы рассказали вам детскую историю про обычнейшее беспалое привидение, а вы орали как зарезанные… Поэтому прощайте, совушки-джинсовушки!
— Ты умный, Лимонов, только не очень, — сказала Наташа Яблокова, которая, будучи спортсменкой, первая пришла в себя. — Да, не очень! И все твои расчеты дурацкие!.. Замолчи! Я тебя не перебивала!
— Правильно! — сказала сова, которая заплакала после Денисова вопля, Оксана Лабунская.
— Привидения для того и придумали, чтоб их бояться, понял ты, Лимонов? — продолжала Наташа. — Неужели вы такой простой вещи не понимаете? Значит, мы вели себя по-человечески, а не как истуканы вроде вас!
Алька и Денис переглянулись.
— В этом что-то есть, Денис. Привидения именно для того и существуют, чтобы их боялись, — это же факт. Выходит, джинсовушки все-таки прошли по конкурсу.
— Тихо! А те два испытания?
— Считай сам: за первое «неуд», за второе «неуд», за третье «отлично». Общая сумма: два плюс два плюс пять — девять. И значит, средний балл — тройка.
— Хм…
— Нечего и хмыкать. Надо их посвящать!
— Если мы только согласимся, понятно? — ответили совы.
«Согласитесь, куда вы денетесь», — хотел сказать Алька, но не сказал, а стал рассказывать, что они задумали. Совы слушали не перебивая.
Но как-то глупо жить, когда ты знаешь, а идущий с тобой рядом Осипов не знает. И вскоре они сообразили, что идея должна принадлежать всему отряду. Это казалось таким естественным и таким хорошим решением, что было даже странно, как до него не дошли сразу.
До ужина идея овладела умами всех жителей второго отряда. Ольга Петровна вдруг заметила, что среди ребят ее от одного к другому идет некий электрический шелест. Однако, сколько она ни старалась, уловить суть никак не могла.
Между тем шелест этот был не шелест, а тайный спор по поводу наиболее гениального воплощения гениальной идеи. Теперь они уже все стали ее соавторами!
Планы вспыхивали и гасли, словно мыльные пузыри. Второй отряд, рассредоточенный до ужина по различным кружкам, кажется, только и делал, что отпрашивался у руководителей и бегал друг к другу, чтоб выдать новую мысль и получить затем «полный назад». Возникали группировки, самые неожиданные причем. Ветка, Федосеева и Денис вступали в принципиальный бой с Козловой, Грошевым и Леней Осиповым.
Алька, который хоть и заявил, что находится над схваткой, был в обиде на всех, потому что его план был также отвергнут насмешливой толпой, как и все остальные. Задушив досаду, он пришел в «Умелые руки», где добрейший Гена Савелов учился строгать доски. «Вот он, — подумал Алька, — как он скажет, так пусть и будет, а то позор какой-то развели… Устами младенца глаголет истина».
Вообще Алька пришел сюда к Денису, чтобы найти какое-то разумное совместное решение. Но Денис в эти самые минуты убежал на секцию к легкоатлетам для приватной (то есть частной) консультации с Яблоковой, которая тоже сколачивала свою группу. Денис надеялся объединиться с нею.
Вообще все из второго отряда, кто должен был сейчас находиться в «Умелых руках», разбежались по своим делам. Один Савелов строгал себе да строгал… Они были с Алькой почти одинакового роста, но Алька все-таки повыше. Да и намного старше — на целый год!
— Ну, так что ты произнесешь, Савелий Иванович? — спросил он, стараясь скрыть свою покровительственность.
— А я не знаю, Аль. Я бы лично сбор устроил…
— Сбор?! Это ж тайна!
— Ну и что — тайна! Начос нам еще никогда не вредил.
— Какой Начос?!
— Ну мы же это для всей дружины делаем?
В этот миг на Альку снизошло прозрение. И как ты сам-то не додумался, ветеран несчастный… Если это устроить в общелагерном масштабе, они же все просто умрут от зависти, другие отряды!
— Запомни сегодняшнее число, — сказал он Савелову. — Я предрекаю, что ты станешь пророком!
В том, что сам он уже сейчас довольно близок к пророкам, Алька не сомневался.
И снова произошла короткая, но яростная борьба умов, и идея Савелова — Лимонова восторжествовала.
Самые умные поняли ее настоящую истинность, самые мирные согласились, чтобы прекратить междоусобицу, остальные просто махнули рукой под давлением большинства…
Начальник встретил Ольгу Петровну, когда она пришла к нему, с повышенным вниманием:
— Что такое вы с ними сделали сегодня — все бегают куда-то, мечутся?
— Это такие люди, которые, Олег Семеныч, все сами с собой делают! Короче говоря, вы и я приглашены на внеочередной сбор отряда.
— Да-а? Интересно, какая же тема?
— Будет нам с вами объявлено особо.
— Нормально. — Начальник улыбнулся. — Посеешь ветер — пожнешь бурю… Когда?
— Сразу после ужина. От танцев мы решили сегодня отказаться!
— Вот даже как. Дело серьезно!
Надо ли объяснять здесь, что танцами горячо интересовался каждый житель «Маяка». И если целый отряд добровольно отказывается от этого блага ради сбора, то выражение «дело серьезно» очень мало отражает суть надвигающегося происшествия.
В «Маяке» все пионерское отрядное «начальство» было сменным. Как неделя прошла — выбирают новых. Это делалось для того, чтоб побольше ребят научилось руководить и командовать. И еще — чтоб отдельные личности как раз не учились слишком «хорошо» руководить и командовать.
Сейчас председателем во втором отряде был Грошев. Он и открыл сбор… несколько деревянным голосом:
— Первое слово по справедливости предоставляется Лимонову.
Алька встал, чувствуя, что он сейчас бледный, что голос у него будет хрипеть. Хотел откашляться, но вспомнил, как все ораторы откашливаются перед началом речи.
— Вообще-то весь отряд уже знает… Мы хотим устроить Ночь Привидений.
«Так, дожили», — подумал начальник. Он посмотрел
