Там внизу был лагерь, настоящие палатки и солдаты в серых и красных мундирах. «Здесь хватит места для двух полков», — объявил Освальд с проницательностью прирожденного полководца.
«Тс-с», — сказала Алиса и мы спустились вниз, чтобы смешаться с толпой в мундирах и добыть хоть какую-нибудь информацию.
Первый человек, на которого мы наткнулись на краю лагеря, сидел на земле и чистил песком котел, очень похожий на те, в которых ведьмы варят детей.
Мы подошли к нему и спросили: «Кто вы? Вы наши или враги?»
«Враги», — сказал он совершенно спокойно, как будто в этом не было ничего постыдного. Для врага у него было на редкость хорошее английское произношение.
«Враги!» — повторил потрясенный Освальд. Для мужественного и патриотичного юноши страшным потрясением было видеть, как враги преспокойно устроились чистить свои котлы посреди английской лужайки и даже английским песочком.
Враг, похоже, умел читать английские мысли. Он сказал:
«Англичане где-то там, по ту сторону холма. Мы постараемся выбить их из Мейдстона».
После этого наш план смешаться с солдатами уже не казался нам столь привлека- тельным. Этот солдат, хоть он и умел читать мысли, был не слишком-то умен, а то он не стал бы выбалтывать тайные планы своей армии, ведь по нашему произно- шению он должен был догадаться, что мы британцы и джентльмены(и леди). А вдруг (при этой мысли кровь Освальда застыла и закипела в его жилах, как это бывает у индийского дядюшки) — вдруг он считает поражение англичан неизбежным и поэтому неважно кому и что он расскажут? Пока Освальд раздумывал, что еще ему следует сказать и как выведать тайные планы врага, Ноэль спросил:
«Как вы попали сюда? Вас еще вчера вечером здесь не было».
«Быстрая работа, верно?» — ухмыльнулся враг. — «Целый лагерь за ночь словно из-под земли вырос».
Алиса, Освальд и все остальные переглянулись. Слова «вырос из-под земли» подтверждали худшие наши опасения.
«Вот видишь», — прошептал Ноэль, — «он сам не знает, как они попали сюда. А ты говорил, враки».
Освальд, так же шепотом, попросил брата увянуть и заткнуться, а сам спросил врага:
«Значит, вы армия вторжения?» (как видите, Освальд отменно владеет военной терминологией).
«Мы костяк армии», — с гордостью ответил солдат.
Тут кровь застыла в жилах у всех остальных (у Освальда, как самого сообрази- тельного, она застыла раньше, о чем я уже говорил). Даже Г. О. приоткрыл рот и лицо у него стало мыльного цвета — сильнее побледнеть он не может, потому что очень толстый.
Денни сказал: «Но вы вовсе не похожи на костяк. На вас и мясо есть и кожа и все остальное».
Солдат уставился на него, словно не сразу понял, а потом рассмеялся и сказал:
«Это наша военная форма. Видели бы вы нас на рассвете, когда мы умываемся!»
Воображению нашему представилась страшная картина. Скелет, с болтающимися костями, плещется водой из тазика — было о чем подумать.
С того самого момента как этот солдат сказал, что они собираются взять Мейдстон, Алиса все время дергала Освальда за полу жилетки, а он старался не обращать на это внимания, но тут он не выдержал и спросил:
«В чем дело?»
Алиса оттащила его в сторону (так резко, что он чуть не опрокинулся) и зашептала ему в самое ухо: «Идем скорее, нечего с ним болтать, он просто хочет выиграть время».
«Зачем?» — удивился Освальд.
«Чтобы мы не успели предупредить наших, идиот!» — сказала Алиса и Освальд так огорчился, что сам не подумал об этом, что даже не обратил внимания, как она его обозвала.
«Но сперва надо предупредить всех дома», — сказала она, — «а то они сожгут Моат-Хауз и заберут все припасы».
Алиса решительно обернулась к врагу. «Вы мирные дома жжете?» — спросила она.
«Обычно нет», — сказал он и имел наглость подмигнуть Освальду, но тот на него даже смотреть не стал. — «Последний раз мы сожгли ферму — даже и не помню, когда это было».
«В греческой истории, надо полагать», — сквозь зубы пробормотал Денни.
«Культурные солдаты домов не жгут», — строго сказала ему Алиса, — «чтобы вы там ни делали в греческой истории. Пора бы вам знать!»
Солдат согласился, что с греческих времен многое изменилось, так что мы пожелали ему доброго утра (надо быть вежливым с врагом пока дело не дойдет до штыков и пушек, а там уж держись!) и повернулись уходить.
Солдат сказал нам «пока», как будто он вовсе не был древним греком, да еще скелетом впридачу, и мы снова вошли в лес. На этот раз Освальд хотел затаиться там в засаде, но было влажно после прошедшего ночью дождя, да и Алиса и не дала бы устроить засаду: она мчалась вперед, поторапливая всех и таща одной рукой Г. О., а другой Ноэля.
Когда мы вышли на дорогу, Алиса обернулась и сказала: «Это мы во всем виноваты. Если б мы не посеяли эти зубы, не было бы никакой вражеской армии».
К прискорбию автора Дэйзи произнесла буквально следующее: «Не волнуйся, Алиса, лапочка. Ведь это не мы посадили эту гадость, правда, Дора?»
Денни тут же объяснил ей, что от этого ничего не меняется. Все равно отвечаем мы, раз один из нас что-то сделал, а тем более если он попал в беду. Освальд порадовался, что Дантист начал вникать в законы мужества и чтит честь дома Бэстейблов, хотя сам он всего навсего Фулкс.
Если вы, любезный читатель, уже очень взрослый или чересчур умный, вы может быть, и поняли, в чем тут было дело. Только не надо заявлять об этом вслух, тем более если вы читаете кому-то эту книжку. Ваши соображения ничего не стоят — важно, что мысами тогда думали.
«Если они такие же как те, в книжке, они должны начать сражаться друг с другом и всех себя перебить», — сказал Ноэль. — «Только для этого надо бросить между ними шлем».
Шлема у нас все равно не было. Г. О. порывался пойти к ним и бросить в них свою шляпу, но мы его отговорили.
Тут Денни предложил:
«Давайте поменяем местами указатели, чтобы они не нашли дорогу в Мейдстоун.»
Освальд понял, что настала пора вмешаться прирожденному полководцу.
«Тащи сюда все свои инструменты», — скомандовал он Денни. — «Дикки, пойди с ним и присмотри, чтобы он не поранил себе ноги пилой» (Денни однажды ухитрился споткнуться об нее). «Мы встретимся на перекрестке, там, где мы раздавали бесплатные напитки. Надежда и отвага и глядите в оба».
Они ушли, а мы поспешили к перекрестку и там очередная великая идея осенила Освальда. Он умело распорядился вверенными ему силами и вскоре мы установили посреди дороги на Мейдстоун знак «Проход воспрещен», который раньше стоял в глубине поля. Кроме того, мы навалили на эту дорогу целую груду камней.
Тем временем вернулись Дикки и Денни, Дикки вскарабкался на дорожный указатель, отпилил обе стрелки и прибил их наоборот, так что теперь «Мейдстоун» указывал в сторону Дувра, а «Дувр» на Мейдстоун. К тому же, как я сказал, дорогу на Мейдстоун мы завалили камнями.
Сделав все, что было в наших силах, мы поспешили в Мейдстоун. Кое-кто не хотел брать девочек, но сказать им об этом открыто было бы неудобно. Однако не только я один обрадовался, когда Дора и Дэйзи сказали, что они лучше останутся тут и будут предупреждать прохожих, где правильная дорога. «Ведь будет просто ужасно, если кто-нибудь поедет купить свинью или за доктором и вместо этого попадет в Дувр», — так сказал Дора, но к обеду они вернулись домой и по настоящему ни в чем не участвовали (с этими двумя почему-то всегда так получается).
Мы оставили с ними Марту, чтобы она присмотрела за ними, а Леди и Пинчер пошли с нами. Утро давно миновало, но никто не вспоминал об обеде, во всяком случае, вслух (мы не властны над нашими мыслями). Вечером мы узнали, что девочки ели жареного кролика и смородиновое желе — как раз то, что я люблю.
Мы шли по двое, распевая «Британский гренадер» и «Армия королевы», чтобы поддержать боевой дух английских войск. Враг говорил, что англичане ждут по ту сторону холма, но мы не видели еще ни одного красного пятнышка, сколько ни высматривали.
Наконец, за поворотом мы почти что налетели на большую группу солдат, только они были не в красном, а в сером. Они собрались на лужайке, возле перекрестка трех дорог, развалились на траве (почти все расстегнули ремни) и курили сигареты или трубки.
«Это не наши солдаты», — сказала Алиса, — «Это тоже враги. Г. О., милый, ты больше нигде не сажал эти зубы?»
«Нет, — твердо сказал Г. О. — но там, где мы их посеяли, могли вырасти еще и еще. Может быть, они уже всю Англию заполонили. Никто ведь не знает, сколько их вырастает из одного зуба».
Ноэль сказал: «Это я во всем виноват и я их не боюсь». Он подошел прямо к ближайшему солдату, который протирал свою трубку клочком травы и спросил его:
«Скажите пожалуйста, вы враги?»
А тот ответил: «Нет, командир, мы англичане».
Тут Освальд вновь взял командование на себя.
