«Ладно», — сказала она, — «Я как раз собираюсь в это — как его?»
«Кентербери», — подсказал ей Г. О.
«Ну да, Кентербери», — повторила она, — «Тут не больше полумили. Я возьму с собой бедного маленького пилигрима и всех девочек. Рыцари могут идти пешком. Мы выпьем чаю и оглядим там все, а потом я отвезу вас домой — всех, кто поместится в коляске. Идет?».
Мы сказали ей большое спасибо и что все это звучит просто здорово.
Подсадили Денни в коляску, девочки забрались вслед за ним, — и красные колеса вновь взвихрили дорожную пыль.
«Лучше бы она приехала в омнибусе», — вздохнул Г. О. — «Я бы тоже не прочь прокатиться».
«Будь доволен тем, что есть», — сказал ему Дикки, а Ноэль добавил:
«Скажи спасибо, что тебе не пришлось нести Денни на собственной спине всю дорогу до дома. Представляешь, что было бы, если вы отправились с ним вдвоем?»
Мы дошли до Кентербери, и оказалось, что и сам город гораздо меньше, чем мы думали, и собор там не выше нашей церкви возле Моат-хауза. Весь город состоял из одной длинной улицы, но мы решили, что другая его часть находится где-то поблизости.
Зато здесь была закусочная, большая, занимавшая целую лужайку, и на лужайке нас уже поджидала коляска с красными колесами, а леди, Денни и все остальные сидели на скамейке под навесом, высматривая отставших путешественников. Закусочная называлась «Святой Георг с драконом», и это напомнило мне о временах разбойников и карет, пеших тропок и приветливых кабатчиков и обо всех тех приключениях, которые раньше происходили на постоялом дворе, а теперь только в книжке.
«Мы заказали чай», — сказала нам леди. — «Хотите вымыть руки?». Не то, чтобы мы очень этого хотели, но ясно было, что этого хотела она, так что мы сказали «да, спасибо». Денни и девочки уже выглядели намного чище, чем когда мы их видели в последний раз.
Нас отвели вымыть руки в большую комнату, где стояла деревянная кровать на высоких ножках и висели темно-красные шторы — на таких не остается следов крови.
Чай нам подали в большую комнату с деревянной мебелью, полированной, но давно потемневшей от старости.
Перед чаем мы успели еще съесть холодное мясо и салат, а к чаю было три сорта джема, кекс и свежий хлеб (дома нам почему-то полагается есть только гренки).
Мы пили чай и разговаривали с леди. Леди была замечательная — из тех, кто понимает. Я хочу сказать, всех взрослых можно разделить на две большие группы: одни понимают, чего тебе хочется, а другие — нипочем.
Когда мы все съели, леди спросила нас: «Что вы хотели увидеть в Кентербери?»
«Собор, — ответила Алиса, — и то место, где был убит Фома Бекет».
Освальд хотел осмотреть стены, потому что ему нравилась история о святом Альфедже и данах.
«Очень хорошо», — сказала леди, надевая шляпу. Шляпа у нее тоже была вполне разумная: не та куча перьев на булавках, которую они носят обычно (какой от них толк), а шляпа с полями, почти такая же большая, как наши, да еще с красными цветами и черной тесемкой, чтобы завязывать ее под подбородком, когда поднимется ветер.
Мы все отправились смотреть Кентербери. Освальд и Дикки по очереди несли Денни на закорках. Леди называла его «наш раненый спутник»- по-моему, незаслуженно.
Сперва мы пошли в церковь. Освальд, излишне склонный к подозрениям, опасался, что леди будет болтать в церкви, но она и тут оказалась умницей. Церковь была открыта. Я помню, мама говорила нам, что церковь должна быть открыта весь день, чтобы человек мог зайти помолиться, если ему нужно, но разговаривать в церкви нехорошо (см. прим. А).
Когда мы вышли, леди сказала: «Здесь, на ступенях, Фома Бекет вступил в отчаянную схватку со своими убийцами».
Г. О. вставил какую-то дурацкую шутку, но мы его быстро подавили и леди продолжала свой рассказ. Она знала все и Бекете, и св. Альфедже, которого убили за то, что он отказался ввести новый налог и платить деньги этим мерзким данам.
Денни (по-прежнему сидя у меня на закорках) продекламировал «Балладу о Кентербери».
Она начинается с кораблей данов, которые похожи на змей, а кончается типа того, что поднявший меч от меча и погибнет. Очень длинная, но зато там есть все про святого Альфеджа. Плохо только, что стены, с которых Альфедж бросил вызов данам, оказались так похожи на стены обычной фермы. Леди продолжала рассказывать, не хуже настоящего гида, как я потом убедился (см. прим. Б.). Все-таки в конце концов мы сказали ей, что Кентербери кажется нам чересчур уж маленьким, и леди ответила:
«Я подумала, будет слишком обидно, раз прошли такой путь, даже не услышать ничего о Кентербери».
Тут мы сразу все поняли и Алиса сказала:
«Так нельзя! Вы нас обманули!»
Но Освальд, с присущей ему изысканностью, вступился и сказал:
«Не страшно! Вы очень здорово нас провели!»
Он не сказал: «Я давно об этом догадался», хотя ему очень хотелось это сказать, и это было бы почти правдой, ведь я сразу сказал, что это местечко маловато для Кентербери (см. прим. В). Это место называется Хазельбридж, а вовсе не Кентербери. В Кентербери мы попали в другой раз. (см. прим. Г).
Мы не стали сердиться на леди за то, что она нас так провела, потому что она и и вправду блестяще все это проделала. Она даже попросила у нас прощения, и мы сказали, что все в порядке. Тогда леди сказала нам:
«Пора, кареты поданы, и лошади под чепраками ждут нас».
«Под чепраками» — это здорово, такое бывает только в книжке. За это Освальд еще больше полюбил ее, хотя ему и показалась странным, что она говорит не об одной карете, а о «каретах». Но когда мы вернулись к постоялому двору, оказалось, что нас ждет не только ее коляска (туда сели девочки), но и тележка мистера Мунна, зеленщика, в которой разместились все мальчики. У зеленщика была очень хорошая лошадь, но погонять ее надо было не кнутом, как всех, а его рукояткой. Тележка у него была очень трясучая.
Пала вечерняя роса (правда, сидя в тележке мы этого не заметили, но по времени она должна была пасть), и мы подъехали к дому. Мы все сказали леди спасибо и что надеемся еще повидаться с ней, а она сказала, что тоже надеется еще нас увидеть.
Зеленщик уехал, мы все попрощались с леди, пожав ей руки (я имею в виду мужчин) или расцеловавшись (соответственно: девочки и очень маленькие мальчики). Она снова села в свою коляску и укатила.
У поворота она оглянулась и помахала нам. Мы тоже помахали ей в ответ и повернули к дому, но тут на нас налетел дядя Альберта, подобный разъяренному урагану. Он был в фланелевом домашнем костюме, в рубашке без запонок, волосы у него были взъерошены, и пальцы в чернилах, а глаза дикие — сразу видно, он прервался прямо посередине главы.
«Кто эта леди?» — заорал он. — «Где вы ее нашли?»
Памятуя о его наставлениях, Освальд неторопливо начал свой рассказ: «Прошлой ночью, о Благодетель бедняков, Дора и я читали повесть о Кентерберийских паломниках…»
Освальд думал, что дядя Альберта порадуется тому, как точно выполняются его указания начинать рассказ с самого начала, но тот резко оборвал его:
«Хватит, болтун окаянный! Где вы ее встретили?»
Освальд ответил коротко, как подсказывало ему его уязвленное достоинство:
«В Хазельбридже!»
Дядя Альберта бросился наверх, перескакивая зараз по три ступеньки, и крича на ходу:
«Выведи мой велосипед, старина, и накачай заднюю шину!»
Освальд поспешил исполнить его указания, но я еще не приладился толком накачать шину, как он уже снова выбежал, на этот раз в воротничке и с запонками, с галстуками, в нормальной одежде, и даже с приглаженными волосами. Он вырвал злосчастный велосипед из рук Освальда, в две секунды накачал шину, бросился в седло и умчался так быстро, что даже вороная разбойничья кобыла не смогла бы настичь его.
Мы молча уставились друг на друга.
«Он знает эту леди», — вымолвил наконец Дикки. Ну что ж: глубокая мысль.
«Быть может, это его кормилица», — предположил Ноэль, — «И она одна знает тайну его королевского происхождения».
«Разве она такая старая?» — усомнился Освальд.
«Наверное, она что-то знает про завещание, которое может сделать его страшно богатым», — сказала Алиса.
«Хорошо бы он поймал ее», — продолжал Ноэль. — «Если она недостаточно старая, значит, она его сестра, и все состояние оставили им пополам, а она куда-то пропала, и поэтому он не может разделиться с ней и взять свою долю».
«Скорее всего, это его старая любовь», — вздохнула Дора. — «В юном возрасте они были разлучены жестокой судьбой, и с тех пор он рыскал по свету, стремясь возвратить ее».
«Ничего подобного, никогда он не рыскал по свету с тех пор как мы его знаем, он только в Гастингс и ездил», — возразил ей Освальд. — «Не надо нам этих глупостей».
«Каких глупостей?» — спросила Дэйзи.
«Чтобы он женился!» — популярно разъяснил ей Освальд.
