Ждать пришлось недолго — только я заварил чай — хлопнула входная дверь, и из коридора донёсся звонкий Наташин голос:
— Есть кто дома?
— Ага! — я вышел вслед за Мурзиком, взял из её рук тяжеленный пакет. — Ого!
— Спасибо! — она заулыбалась, присела на стул. — Покупала всего понемножку, а набралось много. Бабушки нет?
— Неа. Я пришел — её не было.
— Ясно. В гости, значит, ушла, она давно собиралась. Обедал?
Я помотал головой.
— Не… Я чаю согрел. И заварил. Вместе пообедаем.
— Правда?! — Наташа удивленно подняла брови. — Давай. — Она наклонилась и стала расстегивать блестящие сапожки.
— Юра звонил, вас обоих велел поцеловать.
Её рука замерла в воздухе.
— Когда звонил? Не сказал когда приедет? — В Наташиных глазах зажглась едва заметная искорка радости.
— Неа. Там вообще связь плохая была, сказал, что всё нормально, в сроки укладываются…
— Понятно… — она вздохнула и сняла сапожки. — Ну что, идём обедать?
За обедом я ещё раз передал наш с ним разговор, терпеливо ответил на вопросы про школу, съел весь борщ, выпил весь чай и умоляюще посмотрел на Наташу.
— Наташа, а можно я сегодня у Кольки переночую? Мы уроки вместе сделаем.
— Ммм…
— Ну, пожалуйста! Он мне русский поможет сделать, и вообще… мы долго не будем сидеть, в школу не проспим.
— Да это я знаю, у него ведь мама строгая. Она-то дома будет?
— Да… Можно? — я заглянул в её глаза — внимательные, чуть тревожные и добрые: она была не против. Ура!
— Можно. Только имей ввиду — я тебе позвоню!
Глава 36.
Ночь в башне.
Решетку я отыскал быстро. Добрался до парка, свернул влево, к площадке, дошёл до кустов, и вот она — пожалуйста. Я тревожно огляделся: никого. Только на площадке на качелях катаются две девчонки, можно подождать, пока они уйдут. Вряд ли они там засидятся или ещё кто придет: близились сумерки, и последние лучи солнца словно выпустили вечерних зайчиков на верхние окошки дома напротив площадки, золотили края синеватых облаков. Небо было ещё светлым, но я знал, что пройдет ещё пару часов — и на город опустится ночь.
Спешить был некуда — я побродил рядом с площадкой, делая вид, что кого-то жду — смотрел на телефон и оглядывался. Наконец девчонки ушли. Площадка опустела. Сумерки сделались густыми и прохладными. Зажигались лампочки на подъездах. Откуда-то издалека, с вокзала, протрубил вечерний поезд — и затих.
Убедившись, что поблизости никого, я быстренько дошёл до решётки, отодвинул её, бросил туда рюкзак и пенку и — прыгнул внутрь. Задвинул решетку и присел на корточки — отдышаться и набраться смелости перед тем, как начать спускаться по подземелью.
Можно переночевать здесь, но я чувствовал себя неуютно — вдруг кто-нибудь заглянет. А там внизу связь, наверное, плохо работает… К тому же там страшно. Мне везде было неуютно — в этом тёмном подземелье, одному… Но что делать? Надо же как-то перебарывать страх.
Юрка тогда говорил, что когда начинаешь спокойно соображать — страх исчезает. И я стал спокойно соображать. Никого кроме меня в этом подземелье нет. Перца точно нет, и его дружков тоже. Тогда чего мне бояться? Как вылезти я знаю, так что не заблужусь. Темноты? Но если сразу закрыть глаза — тоже будет темно, и не видно темноты вокруг… Тишины? Да, это, пожалуй, проблема, но… можно ведь напевать разные песенки, да и она не страшнее, чем Перец. Вот завтра, конечно…
Не успел я подумать, что будет завтра, как совсем рядом послышались шаги.
Я замер. Кто-то подощёл снаружи к решётке и стал её отодвигать… Я съежился в комок и закрыл глаза. Кто… Кого ещё сюда принесла нелегкая…
Это мгновенье длилось целую вечность. Надо было двигаться вниз, но я не мог пошевелиться. Кажется, все пропало, ну и ладно, хоть не лезть туда, а завтра мы что-нибудь…
— Ой! — вскрикнул кто-то очень знакомым голосом, и в глаза мне ударил свет фонаря. — Мишка! Ты чего здесь делаешь?!
— Колька! — выдохнул я и только сейчас решился открыть глаза. Передо мной стоял испуганный друг: лохматый, взъерошенный, глаза — как два пятака, от неожиданности он даже не закрыл решётку.
— Закрой решётку! — я откинулся к стене, и вот тут мое сердце словно ожило и забилось в бешеном ритме. — Колька! Ты чего здесь делаешь?!
— Я первый спросил, — хмуро отозвался Коля, закрывая проход и оборачиваясь ко мне. — Ты знаешь, как ты меня напугал! Ну ты даёшь!
— Это ты меня напугал! Я только уселся собраться с мыслями, как тут… кто-то… Фух!
Колька опустился рядом со мной на землю.
— Собраться с мыслями, говоришь? А чего ты надумал тут делать?
— Чего-чего, переночевать, чтобы не проспать. Наверное, то же, что и ты.
Колька задумчиво почесал подбородок.
— Мда, у меня планы были покруче. Я нашёл у брата налобный фонарик и захотел выбраться через верх, и повесить замок…
Я промолчал. Смелый, однако, у меня друг.
— Коль… А ты что матери-то сказал?
Колька пожал плечами:
— Что-что… Что я у тебя переночую.
— А я Наташе сказал, что у тебя…
Он улыбнулся.
— Вот и будем ночевать теперь вместе. Почти правда…
Я покачал головой. Почти — это уже не правда.
У Кольки зазвонил мобильник. Это его мама интересовалась — как он, что мы делаем и когда ляжем спать. Пока Коля разговаривал с ней, я сам позвонил Наташе и сообщил, что всё отлично. Это была правда. Я был счастлив, что со мной — Колька. Вдвоём — это уже не страшно. Вдвоем — это сила! Вдвоем мы сможем… Да многое мы сможем, чего уж тут говорить! Выбраться и замок повесить — точно сможем!
— Кончилась, значит, уборка у вас? — поинтересовался я, когда друг убрал телефон в карман.
— Ага… Теперь нам только тут ночевать. Пока твоя мама… — он запнулся, — Наташа, думает, что ты у меня, а моя, что я у тебя, нам ничего больше не остается, как ждать утра.
— Ну да, — вздохнул я. — А ты уроки выучил?
— Не-а. А ты?
— Я тоже. Сделаем?
— Ага. Только давай не здесь, здесь все-таки люди ходят, — попросил Коля. — Миш, а где ночевать будем? В подземелье или в башне? Можно ведь выбраться и там поспать?
— Давай посмотрим, если там холодно будет — вылезем наверх… Коль, а ты пенку взял?
— Не… Я плед взял. Вон, в пакетике лежит.
— Ладно, на одной поместимся. Ну что, полезли?
— Давай.
И вот мы стали спускаться вниз. Это было не очень удобно — ползти вниз головой, с рюкзаком и пакетами. Рюкзак цеплялся за потолок, пакеты путались, ладно ещё, что хоть у Коли был налобный фонарь, и он хорошо освещал каменные своды и дорогу. Когда лаз расширился, и мы смогли выпрямиться — я вдохнул полной грудью и почувствовал, какой холодный здесь был воздух. Как в склепе. Или в холодильнике. А мне было жарко — так мы ползли.
Мы спустились по ступеням и присели на самую нижнюю. Я, правда, через минуту вскочил и вынул из пакета пенку, расстелил её, позвал Кольку и уселся сам. А потом включил свой фонарь.
— Миш, — негромко сказал Колька, и его голос гулким эхом разнёсся по сводам пещеры. — Слышь, как тихо!
— Ага! — откликнулся я и потер рукой нос. — И холодно! Давай уроки делать!
Мы достали учебники, положили их на колени, на них — тетрадки. На пол Коля положил учебник по математике, я светил — он писал. Потом мы поменялись. Потом стали делать русский, и по моей просьбе — Коля стал объяснять каждое свое действие, оставив мне самому делать последние упражнение. Теперь он светил, а я ковырялся в словах и он шёпотом подсказывал. Наконец, осталась только литература, повесть Пришвина «Кладовая солнца». Её нужно было прочитать целиком ещё на каникулах, и мы даже начали читать её с Наташей, но закончить не успели.
— Я тебе дорасскажу, — предложил Коля. — А ты спрашивай, чего непонятно, ладно?
Я кивнул. Хоть в чем-то мы не обманули своих родителей. Может, даже пятерки получим, здорово было бы!
Закончив уроки, мы поняли, что изрядно проголодались. Точнее, я понял, а Коля сказал:
— Есть охота. У тебя ничего с собой нет?
— Я бутерброды сделал. А ты, что, ничего не взял?
— Не-а, только шоколадки. Я ведь думал, что вдруг получится вылезти и — к тебе! Да и мама дома была, как я буду при ней собираться? Хорошо она мне хоть их положила.
— Коль, а чего ты мне сразу не позвонил, вместе бы полезли?
— Да вечер уже. Тебя бы отпустили разве?
— Сам знаешь, что отпускали.
— То каникулы были, а тут вечером гулять. Это ведь неизвестно насколько. А так я один бы застрял — не получилось — переночевал бы как-нибудь…
— Ага, «как-нибудь»! Погляди, какая холодрыга!
— Да уж… Давай есть!
Я вынул бутерброды, воду. Коля вытащил маленькие шоколадки «Алёнка» — сладкие, молочные, мои любимые. Почему-то было так вкусно, что я подобрал с колен все крошки. А вроде обычные бутерброды…
Коля снял свой фонарик и почесал лоб.
— Можно померить? — попросил я.
— Померь.
Я надел его и покрутил головой: здорово, не сваливается, светит отлично. Коля выключил мой фонарик. Стало темнее, фонарь освещал только передние своды подземелья, сзади было совсем темно.
