От бойкого света стало веселее и глазам, и сердцу, хотя опасность от людей не уходила. С каждой минутой работа по очистке выпарного аппарата усложнялась. Сергей, не дожидаясь согласия Нины Алексеевны, с азартом и упрямством взялся за ремонт решетки. Из кочегарки принесли ватники, кожух с огромным ивернем на спине и оторванным рукавом, две пары расшлепанных, мокрых от мазута и тузлука валенок. На случай нехватки, в придачу к этой амуниции приволокли старые ватные халаты и бешмет. Не весть откуда сторожиха, та, что сподобила пострадавшего Гошу притаенной водочкой, принесла Сергею маску от противогаза довоенной выделки, из красной резины с пеликаньим носом...
Роясь в принесенном барахле, Сергей Брагин не заметил, как на площадку поднялись ребята с насосной станции. Догадливый и решительный Феликс Лимонов подошел к
Сергею, спросил из осторожности одними глазами: "что делать?"
- Починкой решета займемся, не останавливая печи,- ответил Сергей. - Мои условия: кто хочет!.. Без понукания и тем более - без одолжения, - Сергей помолчал, глядя на шепчущихся ребят. - Мамраз, полушубок положен тебе или мне?..
- Надевайте, только боюсь, что утонете в этом волшебном кожухе!..
Часто Мамразу становилось самому неловко от неуместных упоминаний о их разнице в росте, но таков характер: спохватывался он, когда было уже поздно.
- С ветряком мне, конечно, не сравняться, - обычно также резко отвечал Сергей и сожалел об этом тоже всегда с запозданием. - Бери мой ватник, да за головой смотри, шалаш не покрытый, когда в пекло полезешь.
- Давайте, я вам рукава у шубняка засучу. О, ссадинка на пальце... Завязать надо. Нина Алексеевна, помогите!
- Зачем зовешь? Сам завязывай или отойди! - огрызнулся Сергей.
Полушубок, действительно, доходил чуть ли не до пяток, а рукава пришлось на три оборота засучивать, и все же вид у Сергея был бравый; скрытую бедовую силу в глазах не могли спрятать бугристые надбровья с густым, кустистым забралом. Поджатые губы небольшого, упрямого рта выражали злость. Сергей уже успел сосредоточиться для решительного порыва, как это делает опытный спортсмен перед взятием заветного рубежа; только опытный глаз может заметить короткую, почти неуловимую паузу и мимолетную, умышленную расслабленность мышц при нечеловеческом, предельном средоточии воли, а потом - рывок... такой взрыв силы и воли, в который вкладывается без остатка все! Такие неимоверные рывки сопутствуют в спорте и во всей жизни наивысшим достижениям: они обнаруживают в человеке высоту его возможностей, его силу и крепость, степень природной одаренности. Сергей по натуре своей, по всему складу характера и развития был воителем и спортсменом. Он бережно растил в себе это начало, и в других прежде всего уважал разумную порывистость, страсть и честную отчетливость во всем.
Сейчас Сергеем руководило не столько разумение, сколько воспитанные в спорте чутье и сноровка, волевое желание быть выше обстоятельств и угрозы опасности.
Он знал одно - иначе поступить не может! Этого требовало общее дело. И народ за добро скажет спасибо, чтобы ни случилось... Сергей не боялся громкости и традиционности слова "общее", которое давно у него слилось с понятием своего, сокровенного и личного. Самовлюбленный, болезненно эгоистичный Игорь Завидный и Нина нередко подтрунивали над "божьей простотой" и "пионерской прямолинейностью" Сергея. Говорили о нем такое и в институте и сейчас. Особенно потешался Завидный. Больно кололи Сергея эти ядовитые, прокаленные шпильки. Друзьям все время казалось или по крайней мере они делали вид, что их серьезно тревожит одержимость Сергея, его увлечение "начальной политграмотой". Игорь Завидный не раз высказывался в том смысле, что... подозревает его в заученной, показной положительности, чрезмерной позитивности, хотя Сергею частенько перепадало и за необдуманные выходки и рискованные ребристые слова Спорить с щепетильным Игорем и упрямой Ниной было, пожалуй, бесполезно. Когда у друзей была явная неустойка в споре, то Нина чаще всего пускала в ход свой аргумент повышения "культуры вкуса", а Завидный глаголил об утонченно развитой, жадной до минутных услад, современной личности с "заграничным диапазоном и новациями века". Иногда Нина выражала все это горячей, прочувствованной скороговоркой, а порой улыбчивым, сожалеющим взглядом, в котором была скука и ожидание чего-то потрясающего, важного не для всех, а ей одной. Сергею под таким взглядом всегда было неловко, и ему хотелось любой выходкой, даже самой глупой, смутить ее, вывести из состояния наивной пренебрежительности... Нет, на Нину Сергей не сетовал. Она не хотела его обидеть, но Завидный все больше настораживал.
... Обрядившись сейчас в овчинный, с кислым козлиным запахом полушубок, Сергей вдруг почувствовал на себе этот до боли знакомый, мутящий взгляд Нининых глаз. И хотя она отошла в сторонку, ее взгляд держал Сергея в своем цепком пучке, испытывал, томил... Он давил и стеснял Сергея, был для него такой же тяжестью, как само испытание - лезть в горячую печь, В кожухе не по росту Сергей был похож на водовоза или песенного ямщика, и эта театрализация заставляла его краснеть и потеть больше, чем ударявший в лицо печной пыл. Помог Сергею Феликс Лимонов. Как истинный боец идеологического фронта, он даже в этом аварийном переодевании, в довольно нелепом, костюмированном моменте нашел героическое начало. С большой искренностью, услышанной и понятой всеми, он сказал:
- Не сермяжную правду, а бессмертие добывали наши ребята, сражаясь в таких кожухах, бросаясь грудью на дзот! У нас сейчас - тоже атака. Я с вами, Сергей Денисович, без понукания, по доброй воле!
Такой подмоге Сергей был рад. Если и Назар Чичиба-бин решится, можно сказать, вступает в игру "основной состав".
- Давно доказано, что не боги горшки обжигают. Стало быть - и печи ремонтируют не боги, - рассудительно проговорил Чичибабин. - Боги- номенклатурные деятели, а мы - бахари! Сергей Денисович, откудова начинать? За друга готов я хоть в воду!..
- А в огонь?
- В крови горит огонь желаний! - подхватил Феликс Лимонов.-Правда, Назар-бай?..
Мамраз смотрел на союз энтузиастов с некоторой предвзятостью: не пристало хозяйничать в чужом приходе! Соваться в чужой монастырь со своим уставом. . Тут, на печи "кипящего слоя", как у божьего престола, были свои апостолы и чудодеи, и шебутиться каким-то насосникам, "мирабам", которые только и знают переливать и цедить тузлук, хорохориться этим мокроступам возле современной техники никто не позволит. Мамраз с благосклонностью принимает от них помощь, но своих ребят унижать не позволит.
- В обморок не попадаете? - перво-наперво осведомился он у Феликса. - Сразу признавайтесь, чтобы заранее нашатырный спирт приготовить.
Отлично слышал и понимал все это Назар Чичибабин, натянувший на себя для работы в печи нелепый курпейчатый картуз с ушными отворотами. Для точности он спросил у Феликса:
- Чего там брякает этот запечный сверчок насчет спиртного?.. На понюшку не соглашайся!
Феликс взглянул на Мамраза, поправил пышные, любовно отращенные баки и модно подстриженную шевелюру.
- Предлагает нам ватник и одни валенки на двоих. Видал?
- Обойдемся. Бери. Большего от него не дождешься.
- Какие вам валенки? - Мамраз смекнул, но поздно. Валенки оказались у насосников. - Может, вернете валенки? Все равно только одни.
- Обойдемся, - проговорил Чичибабин. - Бери, Феликс, примеряй на левую ногу! Мне и одного хватит. Журавликом в печке буду стоять. В крайнем случае - нога на ногу лишь бы не поджаривало. А сковородка уже готова?
Шутки шутками, и друзья с рапозабора снарядились для броска в пекло. Феликс снял с руки часы, вынул из кармана авторучку и блокнотик и объявил о своей готовности "номер один".
- Понял, Мамраз: сажай хоть в печь, только горшком не называй!-Феликс подошел к жаркому зеву печи, стряхнул со лба пот и махнул рукой. - Прощай, Мамраз, иду на таран. Назар, айда!..
Загоревшись не меньше ребят азартом огневой схватки, с трудом сдерживая порыв, Сергей осмотрел приготовленные инструменты и с шахтерским нагрудным фонарем остановился на железном мостике, обляпанном горячим дымящимся варевом, которое грузно вытекало из печной утробы и которое надо было выгребать, чтобы очистить соты выпарных секций.
- Где припасенная вода? - спросил Сергей у Мам-раза.
Пузатый бак стоял на площадке, а бидон поднимали по лестнице. Кроме того, приготовили пожарные брандспойты. Но все это, пожалуй, служило больше утешением, но не подспорьем. Участь людей могло бы облегчить только время, необходимое для того, чтобы остыть металлу, огнеупорам и нагретой массе мирабилита. А если не ждать, то надо лезть в духовку, имеющую страшную термическую разность: наверху, над секциями более ста градусов, а под решетками - за пятьсот.
- Жара самая подходящая, чтобы превратиться в шашлык! - с полным техническим обоснованием заявил Феликс.
