Среди всего этого хлама папа наконец нашел свою отвертку: он начал ее искать, еще когда разбирал нашу двухъярусную кровать. Он что-то пробурчал себе под нос про детей военнослужащих, потом взял отвертку и пошел хозяйничать на кухню.
— Мы переезжаем или открываем магазин ненужных вещей? — спросила мама. — Даже не думайте возить за собой весь этот хлам.
Жан А. тут же принялся выбрасывать только мои вещи, и мы начали кидаться ими друг в друга.
— Эту рваную игрушку точно можно выбросить!
— И твой бумажный самолетик!
— Вот что я сделаю с твоей «Монополией»!
— Только дотронься до моей секретной коробочки — убью!
— Сейчас как запущу носком!
— Мама, а старшие дерутся! — донес Жан Г.
— Что ты там вякнул, малявка? — быстро среагировал Жан А.
— Приятно бить младших, да? — вступился Жан В.
— Пеняйте на себя, малявки! Сами напросились! — прорычал Жан А.
Я закрыл дверь, чтобы нас никто не побеспокоил, и мы начали драться, как дикари.
Вдруг раздался мамин голос:
— Ну что, ребята, все там живы?
— Да-да, мы просто убираемся, — крикнули мы.
…И схватка продолжилась с новой силой.
В общем, июль удался!
В гостиной повсюду стояли коробки. Такое ощущение, что мы жили в квартире, в которую пробрались воры. Ковры стояли свернутыми в углу, и по паркету можно было кататься в носках или бросаться шариками, которые летали от плинтуса до плинтуса. Звуки в опустевшей комнате отдавались эхом. Как только мама выходила на кухню, мы начинали играть в альпинистов, прыгая по коробкам с надписями «ОСТОРОЖНО».
А однажды вечером, за неделю до отъезда, папа вернулся с работы с огромной картонной коробкой в руках, которую поставил посреди гостиной.
— Мне казалось, мы разгружаем квартиру, а не загружаем, не так ли? — уточнила мама.
— Не волнуйся, дорогая, я взял это напрокат, — ответил папа.
— Напрокат? — удивилась мама.
— Знаю, это противоречит всем нашим принципам воспитания, но нужно учиться жить в духе времени.
— В духе времени? Какого времени? — не понимала мама.
Папа ничего не ответил, а открыл коробку и достал из нее… аккуратно…
— Телевизор! — задыхаясь от счастья, произнес Жан А. и упал на колени перед экраном.
Я не верил своим глазам. Это действительно был телевизор! Маленький такой, пузатенький ящичек с двумя торчащими рожками антенны, как у соседа в доме напротив.
— Это самый счастливый день в моей жизни! — не мог успокоиться Жан А. — Мы будем смотреть Рин Тин Тина!
— А еще про Николя! — подхватил Жан Г.
— И про цирк! — обрадовался Жан В.
— Минуточку, ребята, — пояснил папа. — Я принес телевизор не для того, чтобы вы смотрели всякие глупые передачи.
— А зачем? — огорчился Жан А.
— Чтобы вы стали свидетелями того, о чем скоро напишут в учебниках истории!
— Жан А. будет мыть вместо меня посуду? — предположил Жан В.
— Нечто еще более невероятное, — продолжал папа. — Сегодня ночью мы сможем увидеть в прямом эфире, как человек впервые ступит на Луну!
Дело было 21 июля 1969 года.
Ту ночь я запомнил на всю жизнь.
Мы ввосьмером сидели кружком на полу. За окном шел дождь, было темно, и в полумраке гостиной светился экранчик с двумя рожками… В это время где-то высоко-высоко над нами космический корабль прилетел на Луну.
Вот это настоящее чудо! Как будто читаешь фантастический комикс, но при этом знаешь, что все происходит наяву.
Телевизор был старый, и изображение было не очень хорошим: по экрану бегали черно-белые полоски, и вся картинка пестрела какими-то точками.
— На Луне идет снег? — спросил Жан Г.
— Нет, — отвечал папа, дергая антенну. — Это у нас тут плохо ловит. Представьте, сколько тысяч километров должна пролететь картинка, чтобы попасть к нам в этот маленький ящик?
Жан Д. подошел к окну, взял бинокль Жана А. и навел его на Луну.
— Я визу космонавтов! Они узе выели! — кричал Жан Д.
— Отсюда ты ничего не увидишь, редиска! — огрызнулся Жан А.
Заветный момент приближался, и мы сгорали от нетерпения. Это был наш первый вечер с телевизором. Но единственное, что мы видели, — это бегающие по экрану черно-белые полоски…
— Попадись мне сейчас хозяин этого проката! — нервничал папа, продолжая дергать антенну. — Из-за него мы сейчас пропустим исторический момент!
И тут изображение наладилось.
Мы вскрикнули от восторга, когда увидели на Луне металлическую капсулу, похожую на огромное насекомое, напичканное антеннами. Неподвижное пространство вокруг напоминало ледяную пустыню.
— Это Луна? — разочарованно спросил Жан Г. — Я думал, она на рогалик похожа.
— Нет, на булочку, — съязвил Жан А.
— Тише! — успокоила нас мама, усаживая Жана Е. к себе на колени.
Вдруг дверь капсулы «Аполлона» открылась, и на дрожащем экране появился командир экспедиции Нил Армстронг.
Он двигался очень медленно, как громадная гусеница, только что выпавшая из кокона. Его лицо невозможно было разглядеть из-за шлема. На нем был скафандр, похожий на пижаму Жана E., и большие серебристые ботинки. Странно, но у него с собой не было лазерной дробилки, хотя мой друг Франсуа уверяет, что без нее в космосе очень опасно.
— Короче, редиски, бояться нечего. Никаких марсиан на Луне нет! — заявил Жан А.
— А луняне где? — спросил Жан В.
— Тише! — сказал папа. — Можно хоть в исторический момент помолчать?
Космонавт начал спускаться из капсулы по лестнице, очень медленно из-за невесомости, как водолазы на тренировке в городском бассейне.
С последней ступеньки он спрыгнул, но прыжок все равно получился как в замедленной съемке.
Когда подошвы его серебристых ботинок коснулись Луны, показалось, что он вот-вот подскочит вверх. Поверхность планеты была мягкой, как подушка.
Космонавт на мгновение замер, как будто ждал, пока его подвиг запечатлят для истории тысячи фотокамер. Потом, наверное, вспомнил, что он — первый человек, ступивший на Луну, и что фотографов тут нет. Покачнувшись, он сделал шаг вперед и прямо на поверхности Луны водрузил флаг, который нес в руке, как альпинист, покоряющий очередную горную вершину…
— Бз-з-з… Чпок! — донеслось из ящика.
По экрану снова побежали полоски, и картинка пропала.
Вот и все. Космонавт Нил Армстронг стал первым, кто ступил на Луну.
— Дети! — торжественно произнес папа. — Это маленький шаг для человека, но огромный скачок для всего человечества!
Той ночью я не мог заснуть.
Жан А. тоже не спал, но потому, что тайком пошел смотреть телевизор. Уже было очень поздно, и передач никаких не было. На экране висела заставка с часами, которые отсчитывали секунды и минуты.
— Раз уж у нас сегодня есть телевизор, нельзя упускать такую возможность.
В квартире все спали, кроме нас. Дождь прекратился, и Луна светила в окна каким-то бледным и тревожным светом.
Интересно, а космонавты в своем корабле тоже сейчас спят? Или смотрят телевизор, как Жан А.? Я прошелся по пустым комнатам, пытаясь заносить ногу, как в замедленной съемке, и подпрыгивать, словно пружинка, чтобы понять, как буду себя чувствовать, когда вырасту и стану первым, кто ступит на Марс.
— Алло, Земля? Как меня слышно? — бормотал Жан А. в кулачок, как в рацию. — Корабль «Аполлон» на связи… Прием…
— Прекрасно слышно, — внезапно раздался в темноте папин голос.
И в нас, как космические ракеты, полетели оплеухи.
Папа добавил, что, раз мы так себя ведем, он завтра же вернет телевизор в прокат, и мы помчались в комнату.
По правде говоря, после того как первый человек ступил на Луну, ничего особо не изменилось. Через неделю мы все равно уезжаем из Шербура. Кстати, я почему-то совсем перестал бояться переезда. Что такое несколько сотен километров по сравнению со световыми годами, через которые, когда стану взрослым, я буду летать в супербыстром космическом болиде и отправлять шифровки своему другу Франсуа?!
— Сегодня тот самый день, — объявил папа, стоя на пороге нашей комнаты. — Подъем!
Обычно, чтобы разбудить нас с Жаном А., ему приходится возвращаться несколько раз. Но в это утро мы подскочили с кровати еще до того, как он произнес традиционное «Та-а-к, запахло жареным!», и пулей побежали в ванную.
— Ребята, я на вас рассчитываю, — добавил папа. — У нас сегодня трудный день. Так что без баловства, пожалуйста!
Что мне нравится в дни переезда, так это то, что никому и в голову не приходит проверять, почистили мы зубы или нет. Мама занимается Жаном E., папа будит середнячков, а мы заперлись в ванной, открыли кран и под шум воды листаем новый комикс, который папа купил нам в дорогу.
