— У каждого будет свой, — сказала мама, у которой всё всегда под контролем. — И ругаться никто не будет, и места мало занимает.
Такой столик есть даже у Жана E., хотя, мне кажется, это ни к чему: у него ведь уже есть другой, прикрепленный к стульчику для малышей. Но стоит только забыть поставить его столик в гостиной, как он, затаив дыхание, на секунду умолкает, а потом начинает вопить так, что сразу становится жаль, что он не девочка.
В тот вечер, чтобы отметить папину новость, мама приготовила несколько тарелочек со всякими закусками: канапе с маслом из лосося, орешки, чипсы, пирожки с сыром.
— Обожаю закуски, — так говорит мама, когда ей лень готовить или когда вечер действительно праздничный, например чей-нибудь день рождения. Тогда нам разрешается пить сколько угодно газировки и есть руками — всем, кроме Жана E., потому что мама говорит, что «газики вызывают раздражение желудка».
Мы все уселись кружком на полу в гостиной.
По такому случаю папа достал сифон, который дедушка Жан подарил ему на Рождество. Сифон — это странное серебристое устройство, похожее на огнетушитель, как в школе. В него наливают воду, вставляют несколько баллончиков с газом, нажимают на специальный рычажок на колпаке, и из сифона, распрыскиваясь в разные стороны, льется газированная вода.
— Господа, — произнес торжественно папа, поднимая стакан с виски, — сегодня я хочу выпить за здоровье всех Жанов!
Это сигнал к тому, что можно накинуться на закуску: Жан А. проглотил сразу три пирожка, Жан Г. набил карманы чипсами, а Жан В. и Жан Д. начали стрелять друг в друга орешками. Мама была вынуждена вмешаться:
— Вы за праздничным столом, а не в детском саду!
Настроение слегка испортилось. К тому же никто не хотел пробовать канапе с маслом из лосося. Папа тем временем собрался выпить еще один коктейль из виски с газировкой, но по маминому взгляду понял, что сейчас не самое подходящее время снова устраивать фонтан.
— Итак, — сказал он, — кто хочет узнать новость?
— Я! Я! — закричали мы хором.
Папа взял трубку, набил в нее табаку, раскурил и только тогда продолжил:
— Итак, несмотря на то что у нашей мамы всё под контролем, эта квартира для нас уже совсем мала. Особенно после рождения Жана E., когда нас стало восемь. Я уж не говорю о том, какой беспорядок творится в ваших комнатах — там даже кошка своих котят потеряет…
Все виновато притихли, кроме Жана E., который застучал ножками по стульчику, услышав свое имя.
— Мы с вашей мамой долго думали и решили…
— Мы покупаем телевизор? — спросил Жан А.
— Нет, — продолжил папа. — Мы решили переехать.
— Пелеехать? — переспросил Жан Д.
— Мы уезжаем из Шербура, — объявил папа, выпустив изо рта кольцо дыма. — С сентября меня переводят в больницу города Тулон.
Повисла мертвая тишина. Как будто он бросил атомную бомбу прямо посреди гостиной…
Мы попытались произнести в ответ хоть слово, но не смогли. Так и стояли с открытыми ртами, как персонажи сериала про Рин Тин Тина, который мы смотрим из туалета по телику соседа напротив. Жан В. успел положить в разинутый рот горстку орешков — хоть это ему удалось. Первым, к кому вернулся дар речи, стал Жан А.
— Ты хочешь сказать, что мы уезжаем отсюда навсегда? — промямлил он.
— И больше никогда не увидим своих друзей? — проныл я.
— И больше никогда не пойдем в бассейн? — ужаснулся Жан В.
— И не будем покупать пирожные в булочной возле церкви? — подхватил Жан Г.
— И иглать в палке не будем? — спросил Жан Д.
— Хм, — подал голос Жан E., готовясь к очередному реву.
— Спокойно, ребята, без паники, — ответил папа. — Во-первых, мы уедем только в конце июля…
— И еще, — добавила мама, — мы решили, что, если большинство из вас не захочет переезжать, мы останемся.
— Сто такое «больсинство»? — уточнил Жан Д.
— Это когда малявок не спрашивают, — объяснил Жан А., который считает себя самым умным, потому что учится уже в пятом классе.
— Редиска, — вмешался Жан В. — Большинство — это когда все вместе.
— Сам ты редиска! — хмыкнул Жан А.
— Большинство — это когда у каждого есть право высказать свое мнение, — внесла ясность мама, которая в душе настоящий педагог. — Правда, дорогой?
— Конечно, — подтвердил папа. — И первого, кто не захочет уезжать, я тут же отправлю в интернат для детей военнослужащих!
Прежде чем приступить к голосованию, папа решил показать нам на дорожной карте, где находится Тулон.
Папа умеет все, но только не разворачивать карту. Когда же он наконец с ней справился, она вся была порвана в местах сгиба. И тут Жан Д. направил на нас струю газировки из нового дедушкиного сифона. Папа выругался. Жан Е. замолк, словно перед бурей, а маме вдруг пришла в голову гениальная идея: взять в книжном шкафу атлас и налить папе немного виски. Пока она укладывала Жана Е. спать, мы обступили папу.
— Смотрите, — начал объяснять он, надевая очки, — Шербур — это здесь. То есть мы вот тут. А Тулон вот здесь, видите? — папа провел пальцем через всю Францию и остановился в самом низу карты. Так далеко от Шербура! Похоже, накрылся наш с Франсуа Клуб спецагентов, подумал я. И в груди как-то защемило. А папа начал объяснять, что в Тулоне всегда хорошая погода. Ну и представьте себе спецагентов в шортах и резиновых босоножках…
— Посмотрите, тут же море, — продолжил папа. — Это то же, что и Ла-Манш, только в нем можно купаться, не боясь посинеть от холода. Его называют Средиземным, потому что… Так, ладно…
— Потому что в переводе с латыни… — начал было Жан А., который как раз в пятом классе стал учить латынь.
— Спасибо, — обиделся папа. — Если вы и дальше будете меня перебивать…
— А в Тулоне есть бассейн? — поинтересовался Жан В.
— Конечно, — ответил папа. — И вода там такая теплая, что нужно приносить с собой лед!
— И палк есть, где мозно гулять? — спросил Жан Д.
— А что вы скажете, если у нас будет целый дом с садом? — хитро улыбнулся папа.
— Дом? И у меня будет своя комната? — воскликнул Жан В.
— А я смогу завести собаку? — не удержался я.
— А я — поставить у себя телевизор? — расплылся в довольной улыбке Жан А.
— И в саду можно будет натянуть канат и играть в подвешенных поросят? — предложил Жан Г.
— Посмотрим, когда приедем на место, — вмешалась мама, вернувшись из комнаты Жана Е. — Мне кажется, вы забыли о главном: мы еще не голосовали.
— Дорогая, ты уверена, что стоит это делать? — уточнил папа.
— Конечно.
Папа взял потрепанную карту дорог (все равно она уже вряд ли на что-нибудь сгодится), оторвал от нее несколько кусочков, раздал их нам и начал объяснять правила голосования.
— Те, кто голосует за переезд, пишите на ваших бюллетенях «да». Всем же остальным напоминаю, что тут неподалеку есть прекрасный интернат для детей военных…
— Голосование закрытое, — поправила его мама. — Пишите то, что считаете нужным.
— Так я об этом и говорю! — возмутился папа.
Мы взялись за бумажки. Мама помогла Жану Г. и Жану Д., потому что они еще не умели писать. Когда все проголосовали, папа откашлялся и стал торжественно зачитывать то, что было написано на бюллетенях.
Даже не глядя на почерк, легко было догадаться, кто что написал.
Да, с условием, что там будет телевизор. (Это явно Жан А. Вылитый.)
Я хотю зить в Тулоне. (Жан Д.)
Я так и не понил, где находица Тулон. (Это типичный Жан В., который никогда ничего не понимает и у которого проблемы с правописанием.)
Согласен, если мы будем ходить в бассейн каждую субботу, как здесь. (Жан Г.)
В последнем бюллетене было написано большими буквами «НЕТ!». Раз уж голосование тайное, то я даже под пытками не скажу, кто это написал.
— Нет? — повторил папа. — Кто написал «НЕТ!»? Признавайтесь сейчас же!
— Это Жан Б. Он не хочет уезжать от своего дружка Франсуа, — выпалил Жан А.
— Тихо! — сказала мама. — Право высказаться имеет каждый.
Папа быстро подсчитал голоса. В итоге получилось три «да», один неправильно заполненный бюллетень Жана В. и одно «нет».
— Итак, дети, — произнес папа, снимая очки, — за переезд проголосовало большинство, а это значит, что следующий учебный год вы начнете в Тулоне, в этом прекрасном городе на средиземноморском побережье с мягким климатом и высокопрофессиональными медиками! Гип-гип…
— Ура-а-а! — подхватили все. — Да здравствует Тулон!
— Цыц! — поспешила успокоить нас мама, потому что, когда мы начинаем баловаться с папой, добром это не заканчивается. — Разбудите Жана Е.
И тут мне пришла в голову мысль.
— Подождите, — сказал я, — ведь Жан Е. еще не голосовал.
— Жан E.? — усмехнулся Жан А. — Но он, если ты вдруг забыл, даже говорить не умеет.
