хотелось есть.
«А если?..»
Сашка остановился, с минуту раздумывал, как же ему поступить, и вновь подошел к калитке. Чуть приоткрыв ее, заглянул во двор. Никого. Тогда он прошмыгнул в камышанку. Сунув за пазуху горбушку хлеба, он поискал взглядом, что бы еще взять, и увидел вяленую воблу. Она висела в чалке на гвозде у дверного косяка. Сашка сорвал две самые крупные рыбины.
Вторую половину дня мальчик слонялся по берегу Старой Волги. И не потому, что не мог найти занятия: томила неизвестность.
Конечно, Андрей Петрович отпустил их с миром и даже не ругал больше. Но ведь у него осталась квитанция на сданную рыбу, и по ней всегда можно составить акт!
Составит он его или нет?..
Вот если бы их накрыл начальник рыбинспекции, тогда бы несдобровать. Говорят, он рыбакам даже сущих пустяков не прощает! А вдруг Андрей Петрович доложил ему?!
Сашка немного постоял у рыбкооповского причала, где разгружалась самоходная баржа, пришедшая с товарами из Астрахани, но там ничего интересного не было, и он побрел дальше. На пассажирскую пристань даже не взглянул. Знал, что сейчас на ней никого нет, что народ там собирается лишь к прибытию речного трамвайчика и теплоходов на подводных крыльях. Миновав купающихся на отмели мальчишек, он немного задержался у мостков, где женщины полоскали белье, потом залез на рыбацкий баркас, причаленный к старому парому, и задумался.
И почему это ему так не везет!
Что бы он ни сделал, все выходит боком, куда бы ни пошел, обязательно нарвется на неприятность. Вот и сегодня: рассчитывал одно, а получилось…
Интересно, знают ли уже дома об этом? Если да, то почему не ищут? Или ждут, когда он сам придет? Нет, на мать это не похоже, сразу же бросилась бы его искать, или же Зинку послала бы. А вот отец искать не станет. Ему всегда некогда, он вечно занят своими рыбацкими делами и мало бывает дома даже теперь, во время запрета, когда его механизированное звено так же, как и другие, свободно от лова и находится в селе. То ему надо спешить на берег, где на якоре стоит их старый, видавший виды, метчик, то у кого-то из рыбаков звена собираются все, чтобы строить новую волокушу или се́крета с вентерями, то надо чинить сети да смолить их или торопиться к правлению колхоза. И даже когда нужно наказать его, Сашку, за какие-либо проделки, он делает это скоро и нехотя, лишь бы не ворчала мать…
Дома Сашка появился, когда солнце скатилось за старые ветлы. Во двор вошел с опаской, готовый в любую секунду выскочить за калитку.
— И где это тебя черти носят? — увидев его, нахмурилась мать. — Хоть бы скотину с улицы загнал, что ли!..
Сашка облегченно вздохнул: нет, не знают еще ничего дома! — и скорее выскочил на улицу.
Корова стояла в переулке у калитки, терпеливо ожидая, когда ее впустят в баз, а овец поблизости не было, и Сашке пришлось обежать несколько соседних улиц, пока он нашел их.
Вечер пролетел незаметно. Мать возилась по хозяйству, потом кормила семью. Отца дома не было. Он приехал на мотолодке поздно, когда Сашка уже собирался спать.
— Сбегай-ка на берег, — сказал он сыну, бросая в угол камышанки увесистый мешок, — замкни на цепь бударку да шест захвати.
Когда Сашка вернулся во двор, отец уже разделывал крупного осетра, две севрюги лежали на полу, лениво шевеля жабрами.
— Белуга сорвалась, — рассказывал он матери, искоса поглядывая, как она ловко пробивает через крупное решето осетровую икру, — пудов на пять, не меньше… Подвел это я ее к бударке, надо бы сперва топором оглоушить, а я впопыхах за жабры, думал, управлюсь. Черта с два! Ка-ак рванулась, чуть сам в воду не вывалился, да руку еще о жучки поранил, — показал он завязанную черной тряпицей ладонь, — да режак, стерва, порвала…
— Хватит, Аркаша, и этого, — заметила мать.
— Хватит, хватит!.. — недовольно проворчал отец. — Знаешь, сколько бы взяли с нее икры?! Но ничего-о. До жарко́й далеко, а времени свободного не занимать. Благо, нас, рыбаков, колхоз пока на другие работы не посылает, мол, отдыхайте, набирайтесь сил. Выкрою моментик, поймаю еще не такую!..
— Не жадничай. Попадешься, тогда…
— Типун тебе на язык!.. А ты чего уши развесил? — напустился он на сына. — Марш спать!
«Тоже мне, сам упустил белугу и руку порезал, — а я виноват!» — подумал Сашка и, обиженно поджав губы, поплелся в дом.
И вот так всегда! Как надо что-нибудь сделать, так о Сашке вспоминают, просят — помоги. А когда ему интересно послушать их разговор, отправляют спать или куда-либо со двора. Разве он им мешает? Чужой? Или все еще маленьким считают?
Сашка разделся, лег в постель.
И зачем отец ловит почти каждый день красную рыбу, надоела она уже! И жарят ее, и котлеты из нее делают, и уху, и пироги. Свежая в глотку не лезет, а отец целых два бочонка балыков насолил. И воблы навялил целый шалаш. И красноперки, и леща… Запасает на зиму? Ну да! И в прошлом, и в позапрошлом году он еще сазана с полоев таскал и вялил, потом мама отваривала его к картошке зимой…
«А как же он рыбу там ловил, что Андрей Петрович не видел?!»
Ольга Николаевна опустила на подставку шипящую сковороду, положила сыну и дочери в тарелки жареной севрюжины и села за стол сама. Зинка тут же принялась за еду, а смуглое лицо Сашки вдруг помрачнело и скривилось.
— Ешь, а то никуда не пущу, — предупредила его мать.
Сашка, подавив вздох, взялся за вилку.
Вскоре в камышанку, где они завтракали, с улицы донесся условный свист. Сашка встрепенулся, хотел было вылезти из-за стола, но, встретившись с суровым взглядом матери, стал торопливо глотать непрожеванные куски.
Свист повторился.
— Успеешь, не горит, — заметила Ольга Николаевна, но Сашка ее не слушал.
Доев севрюжинку, он залпом выпил кружку парного молока и опрометью выскочил вон.
У дома его поджидали друзья.
— Ну как, к вам дядя Андрей не приходил? — спросили они Сашку.
— Нет. А к вам?
— Может, он забыл? — ответил Славка Косарев и смешливо наморщил маленький, словно пуговка, нос.
— Забу-удет, жди, — скептически заметил Горка Щетинкин и вдруг беззаботно улыбнулся. — А-а, пускай приходит!
— Ребята с минуту помолчали, раздумывая, как им быть.
— Ладно уж, — махнул рукой Сашка, —
