были большие любители этого дела. Огораживали муравьиные кучи заборчиками, развешивали объявления, какие муравьи полезные. Странно, однако эти смехотворные, с Веткиной точки зрения, меры приносили пользу. Или, может, это была случайность… по крайней мере, ни одного подшефного муравейника у них не разорили. Да и зачем они вообще-то нужны? Жанна Николаевна говорила, правда, что их разоряют из-за муравьиных яиц, которые идут на корм птицам и рыбам. Но сколько там этих яиц? Канарейка склюет за два дня.
Теперь Ветка стояла у разоренного муравейника.
И чувствовала себя как бы виноватой за эту беду. Словно бы она своими насмешками помогла браконьерам…
А муравейник был разорен просто зверски. Он был даже и не разорен, а просто-напросто срыт, стерт с лица земли, как человеческий город после фашистской оккупации. Срыт, подумала Ветка, срыт?..
И тут она вспомнила того взрослого с фанерной лопатой. И мальчишку с прозрачным мешком… Там была не земля! Там был муравейник!
Ветка побежала назад по тропе. Она сразу поняла, что должна все делать сама. Ни в лагерь, ни к гнезду за Леней Осиповым ей не успеть — уйдут браконьеры. И она побежала, теперь уж не думая о своей упитанности, лишь бы догнать… И еще она молила судьбу, чтоб ей попался кто-нибудь свой.
Браконьеры шли не спеша, а Ветка, наоборот, спешила, и скоро она догнала их. Вовремя! Тропинка как раз расплеталась на два хвоста. Здесь бы Ветка, наверное, и потеряла их след. Но не потеряла!
Браконьеры хоть и не быстро шли, но все-таки шли. Причем по удобной тропе. А Ветке приходилось красться. По разным там елкам, пням и корягам. Очень скоро она поняла, что вовсе не умеет красться. Она без конца наступала коленями на подол платья, когда ползла, не умела выбрать дорогу и то и дело запарывалась в дебри.
Но ведь конспирация — вовсе не то, что представляют себе некоторые. Это ведь не обязательно прятаться. Главное, делать так, чтоб противник ни о чем не догадался.
А о чем, собственно говоря, могли бы догадаться браконьеры, если б за ними на расстоянии шла Ветка? Да ни о чем.
Она выбралась на тропинку и смело пошла за взрослым браконьером и браконьером-мальчишкой. Она употребила все свои артистические способности и, однако, дрожала как осиновый лист. Если бы браконьеры хоть разок обернулись, они бы многое поняли.
«Узнаю, где они живут, — в душе своей говорила Ветка словно кого-то уговаривая, — узнаю — и сразу домой!»
Они друг за другом прошли по переплюйскому мостику, который когда-то чинил Михаил Сергеевич Зотов, прошли мимо сада «Зябрик», прошли еще немного. И оказались на окраине безымянного военного городка. То есть это так только называется — городок. На самом деле там мало чего было городского. Особенно на окраине. А браконьеры жили именно здесь. Они открыли калитку высокого дощатого забора, да и были таковы.
«Отлично, — подумала Ветка, — попались, голубчики!» Она подбежала к самому забору, чтобы прочитать название улицы и номер участка. Ведь одно дело, когда ты влетаешь и дурным голосом кричишь: «Идемте, я дом браконьерский заметила!..» Тебя спрашивают: «А какой адрес?» И в ответ ты лишь понуро хлопаешь ушами. Но совсем другое дело объявить: «Нарушители проживают — улица такая-то, дом номер такой-то!»
На браконьерском доме, как, собственно говоря, и положено, никаких опознавательных знаков не было. Только висела небольшая табличка в траурной рамке: «Осторожно! Во дворе злая собака!»
Едва Ветка прочитала это зловещее объявление, ей в голову пришла очень простая, но столь же и ужасная при ее положении мысль. Но вот пришла, что ты поделаешь! И надо было как-то реагировать. Совесть внимательно ждала.
А мысль была такая: пока Ветка пробегает до «Маяка» и обратно, время уйдет, браконьеры выберут из мешка муравьиные яички, а труху с несчастными муравьями выкинут… «Что-что? — скажут. — Какие муравьи? Просто у вашей пионерки слишком хорошее воображение».
Значит… Значит, надо идти туда и ловить их с поличным.
Отчаяние снедало Ветку. Она стояла перед вооруженной крепостью своих врагов, перед забором, который в два раза был ее выше. Она мечтала уйти домой… что уж там — мечтала! Но ужас ее положения был в том, что она не могла уйти. Она просто не представляла себе такой возможности — уйти. Но и ступить на собачью территорию она не могла, согласитесь! Это было выше человеческих сил.
А время шло. Браконьеры уже, наверное… Ветка подняла сжатый кулак, замахнулась на калитку, но не стукнула. А вдруг калитка не заперта, откроется от удара и оттуда выскочит огромная серая овчарка?!
Она ударила кулаком в забор. Стук получился тихий, мертвый, словно бы она била в огромный камень-валун или в подножие какого-нибудь памятника.
Тогда Ветка стала бить каблуком. Получалось, конечно, громче. И все равно это было не то. Кстати, уж на что собаки чутки, но даже собака не откликнулась.
Ветка снова посмотрела на траурное объявление, мысленно попрощалась со всем миром… И заплакала: она не могла туда войти!
Проклятый забор! Даже кричать не имело смысла через такую высоту.
И вот когда она посмотрела вверх, намереваясь… уж не знаю — взлететь на этот совершенно гладкий забор, что ли… она увидела кнопку звонка. И, еще ревя, она рассмеялась от злости и радости.
Поднялась на мысочки. До звонка не хватало нескольких сантиметров… Подпрыгнула и вонзила палец в кнопку — словно хотела продавить эту кнопку насквозь. Оба сигнала ее должны были получиться хоть и недлинные, но такие… в общем, надо идти открывать.
Однако опять ни звука. Ветка вновь пришла в отчаяние: звонок, видимо, не работал. Эх!.. Со злости она ударила каблуком по калитке — брякнула щеколда.
Потом щеколда брякнула еще раз!
Калитка отворилась, и Ветка увидела браконьера-мальчишку. Некоторое время они смотрели друг на друга. Мальчишка — удивленно, а Ветка — затаившись.
— Мне нужно к твоему отцу, — сказала она наконец. Мальчишка был или одногодок, или немного старше ее.
Юный браконьер молча пропустил Ветку вперед. Он не испугался, не почувствовал никакой опасности. А какая может быть опасность от симпатичной девчонки — так он рассуждал несколько на старомодный лад. Может быть, еще и познакомимся… Жилось ему за этим забором довольно одиноко.
— А ты собаку?.. — спросила Ветка, оборачиваясь. Мальчишка улыбнулся, не отводя взгляда от Веткиного лица:
— Нету никакой собаки. Издохла. А это… оставили, чтобы лишнего народу не ходило.
«Лишнего народу… Надо же, какие замминистры!»
Они
