Тапочки Шухера не заинтересовали: он от них убегал и к Мите в штанину прятался. А вот «Вечёрка» вчерашняя понравилась, особенно спортивная страничка. Сначала мыш все заметки обнюхал, внимательно так, слева направо, а потом на фотографию футболистов чёрненькую какашку сделал.
Тут Митя всё понял:
— Да ведь он, Женечка, грамотный! Спорим, он прочитал, как наши в футбол продули!
— Ничего удивительного, — сказал Женька. — Медведи вон в цирке на мотоциклах катаются, овцы в футбол играют, осьминоги результаты матчей предсказывают. Умнеют не по дням, а по часам. Про дельфинов уж и не говорю. Вот увидишь: скоро они с людьми на прямой контакт выйдут.
— Правильно, — решил Митя, — даёшь контакт!
И папин журнал «Химия и жизнь» за прошлый ноябрь в клетку Шухеру засунул — для обмена научной информацией. Пусть читает.
Всю ночь в клетке шла возня и что-то шуршало. Утром журнала не было. Бумажные клочки были, мелкие-премелкие, а журнала — не было.
— Усвоил, — обрадовался Митя и тут же Женьке позвонил. — Принеси, — говорит, — из учебной литературы чего-нибудь, чего не жалко. Будем Шухера обучать, для контакта. Чтобы ещё разумнее стал.
Женька весь школьный портфель принёс, с тетрадками, дневником и учебниками. И настольный хоккей — большую такую коробку. Еле дотащил. Поставили на пол в большой комнате: благо, родители в гости уехали.
Хоккей — штука увлекательная. Как начали шайбу гонять, так и проиграли до самого обеда.
Тут Митя себя по лбу — хлоп: забыл! Не сегодня завтра разумную мышь в Академию наук представлять, а учебники зверю до сих пор не выданы. Осрамится ведь перед академиками! Побежал в свою комнату — глядь, а клетка на столе пустая, дверка распахнута. И школьный дневник погрызенный внутри лежит. Женькин.
Бросились зверя искать. Под столом искали, за шкафом искали, в кухне у холодильника на всякий случай в засаде посидели, по котлете съели — сухим пайком, прямо не выходя из засады. Мышь не нашли. Зато нашли дырку в плинтусе под кроватью.
— Под пол ушёл, — сказал Митя. — К диким мышам. Не достанем. Да, кстати: зачем это ты, друг Женечка, свой дневник в клетку сунул? И дверку не закрыл?
— Да понимаешь, — засмущался Женька, — там двойка была… и три замечания. А ему какая разница, что грызть.
— Большая разница! — рассердился Митя. — Что он из твоего дневника мог умного узнать? «На уроке пения орал дурным голосом»? Какое у него теперь будет мнение о человечестве?
— Я не орал, я лёгкие тренировал, — обиделся Женька. — Я, может, ещё в опере буду выступать. А клетку я закрывал, точно!
— Ясное дело, закрывал, — согласился Митя. — А он открыл. Я бы на его месте тоже что хочешь открыл и откуда хочешь сбежал, после твоего дневника.
— Да ты, Печёнкин, не переживай, — сказал Женька. — Всё равно негоже разумное существо в клетке держать. Он теперь местным мышам будет вместо великого белого вождя, и все его будут звать «сахиб», как в Индии. Может, ещё в гости придёт — со свитой и подарками.
Тут родители вернулись. Папа за Шухера порадовался и сказал, что под полом не то что мыши — тигры могут жить целыми семьями, потому что когда дом строили, много цемента украли. А мама сказала, что великий белый вождь ей в доме совсем ни к чему, особенно со свитой, и велела папе дырку в плинтусе заделать.
Митя спорить не стал. Но дырку всё равно потом обратно расковырял: мало ли, вдруг Женька прав окажется.
Коллаж
В кабинете рисования — тишина. Только шуршит бумага и клацают ножницы. Это четвёртый «А» коллаж делает.
Не знаете, что такое коллаж? Тогда вам к Елене Ивановне — она рисование преподаёт. Четвёртый «А» тоже ведь раньше слова такого не знал. А теперь делает.
— Коллаж, друзья мои, — это картинка из картинок, — сказала Елена Ивановна. Она всегда говорит «друзья мои». — Берите клей, ножницы и старые журналы.
И все начали делать коллаж. На тему «Древнерусская деревня». Потому что Елена Ивановна вообще-то — учитель истории. Рисование она ведёт временно, в этой четверти.
Саша Лискина стала командовать. Она вечно командует. Потому что мама с папой назвали её в честь великого завоевателя Александра Македонского. Если бы Александр Македонский делал коллаж, он бы тоже командовал.
— Маркины! Лист прижимайте.
Маркины — братья. Иван и Егор. Если кто-нибудь их назовёт близнецами, они обижаются и говорят: «Мы — двойняшки». Потому что близнецы одинаковые, а Маркины — разные.
— Оля, ты рисуй солнышко.
В древнерусской деревне хорошая погода. Верх листа — небо. Оля красит его голубым.
— Стас с Ильёй, вырезайте картинки.
Илья в классе новенький. Он с Севера переехал и футболом занимается. Вместе со Стасом. Стас, тот вообще только футболом и занимается.
— Я буду клеить. Остальные — ничего, пожалуйста, не трогайте! И ты тоже, Алиса.
Остальные — это Женька Петров с Митей Печёнкиным. Классная руководительница Наталья Сергеевна их называет «беспокойные элементы». Потому что спокойно жить они не умеют. То шпионов ловят, то в кактусы превращаются.
А Алиса — это крыса. Белая. Четыре лапы и хвост. Живёт в живом уголке. В будни четвёртый «А» над ней шефствует, а на выходные и праздники Саша её домой забирает.
У Кати Сухиной — своя команда. Тоже коллаж делают, на первом ряду у окошка. И всё поглядывают: как там у Саши дела?
Вот Валерка Вакуев подбежал, от Сухиной засланный.
— Уступите нам, — говорит, — Алису. Будем из неё делать древнерусскую лошадь.
— Как это — лошадь?
— Да запросто. Фломастером обведём, по контуру. А гриву потом приклеить можно.
Саша, конечно, не отдала.
— Самим нужна! Нам, может, тоже без лошади никуда.
Положила Алису на бок и давай по контуру обводить.
— Лапы шире! — командует. — Копыта на лист не помещаются!
Лошадь копытами дрыг — а краска возьми и опрокинься. Та, которой небо рисовали. Прямо на солнышко. Подумаешь! Зелёное солнце — красиво и оригинально. А что коллаж теперь в голубую полосочку — это мелочи. Просто хвост у лошади в краску попал. И лапы немножко. Ну и что! Со следами от лап деревня значительно лучше. Сразу видно — настоящая. Жилая. Даже с цирком. Красивым, сине-малиновым. Петров его втихаря наклеил, а Печёнкин раскрасил.
Саша аж за голову схватилась, когда увидела.
— Это ещё, — говорит, — что такое? Не было в те времена цирков с театрами, а были одни балалайки! И магазинов не было. Может, только ларьки.
«Магазины» — это про «Спорттовары» с футбольным мячом и лыжами на витрине. «Спорттовары» Стас с Ильёй возле цирка приклеили, на главной площади. И супермаркет с тележками — рядышком. Пришлось все тележки срочно в коричневый цвет красить — будто плетёные из ивовых прутьев. Как у древних славян.
Автомат с газировкой Саше тоже не угодил.
— Не было тогда газировки!
Переделали. Теперь автомат правильный. На нём древнерусским языком написано: «ГАЗИРОВКИ НЕТЪ».
Вот Маркины — те молодцы. Ваня Маркин ларёк с продуктами из журнала вырезал и вывеску «Мёд» ему нарисовал. А Егор Маркин к мёду «-ведь» приписал. Вышел «Мёдведь». Очень древнерусское название.
У ларька древнерусская девушка стоит, улыбается. Раньше она в журнале о путешествиях улыбалась. Глаза раскосые, юбка из пальмовых листьев и лапти. Лапти Оля доклеила. А Стас — майку с надписью «Барселона».
Что и говорить: отличный вышел коллаж. Елена Ивановна ему обрадовалась, как родному дедушке.
— Можно, — говорит, — я вашу деревню в кабинете истории в рамке повешу? Иностранным гостям, если заедут, будем показывать. Чтобы видели, как древние славяне жили на самом деле.
Митя и японская поэзия
Зашёл как-то Митя на перемене в кабинет биологии к Антону Семёновичу — а тот странным делом занят. Сидит на полу, на большом бумажном листе, как улитка на капусте. В руке — кисточка с краской. Каляки рисует — чёрные, здоровенные. Непонятно!
