— Это ещё что за… динозавр? — говорит экспедитор.
— Какой динозавр, обыкновенный заяц, — говорит помощник капитана.
— А… попутчик! — Экспедитор узнал Валерия.
— Я здесь… случайно… Меня заложили ящиками… Возьмите меня с собой.
Утро. Валерий стоит рядом с начальником экспедиции, высоким седым человеком в замшевой куртке на «молнии».
Пароход швартуется у незнакомой маленькой пристани.
— Динозавры, зауроподы… — всё это выдумки. Наш экспедитор неисправимый болтун. Трепач, понимаешь? — говорит начальник экспедиции. — Работа у нас тяжёлая, и заберёмся мы так далеко, что ты и в школу не поспеешь. Так что извини, дорогой. — Он протянул Валерию руку. — Всё понимаю, брат, всё. Но взять с собой не могу. А тётушкам кланяйся. Привет передавай.
Матросы сбросили трап, и Валерий сошёл на берег.
Грустно смотрит Валерий на уходящий по реке пароход. Лицо его вытянулось… Он прикусил губу.
…Лицо Жеки. Он серьёзен, даже торжествен.
— Тётя Саша, тётя Даша и тётя Маша, — говорит он проникновенно. — Я очень перед вами виноват. Вчера, когда вы меня встретили, я не смог сказать вам правду. Вы приняли меня за Валерия. А я не Валерий. Я тот самый Жека, который должен был с ним приехать. Я сразу хотел вам сказать об этом, но я понял, что вы очень огорчитесь, если узнаете, что Валерий не приехал.
Жека стоит перед зеркалом в пустой комнате, репетируя свою будущую речь.
На террасе завтракают Жека и тётушки. Жека нерешительно поглядывает на тётушек, готовится к признанию.
— Несчастный Жека, — сокрушённо говорит тётя Даша.
— Почему? — вздрагивает Жека, прожёвывая пирог.
— Тебе-то хорошо. Ты сидишь с нами, пьёшь чай с пирогом, а его режут! — говорит тётя Саша. — Бедный Жека!
— Жека, Жека, Жека! — закричал попугай.
Жека заёрзал на стуле.
На пустынной дороге, идущей вдоль берега реки, Жека учится ездить на велосипеде. Он влезает на пенёк, стоящий у обочины дороги, держась за руль, пытается сесть на велосипед, велосипед двигается вперёд, и Жека падает с пенька. Он быстро встаёт и, приподнимая велосипед за седло, вращает педали рукой, снова лезет на пенёк, садится на седло и решительно нажимает педаль одной ногой. Велосипед трогается, и Жека, объехав вокруг пенька, снова падает. Счастливый, он встаёт на ноги, поднимает велосипед и снова ведёт его к пеньку и пристраивает велосипед таким образом, что верхняя педаль не двигается до тех пор, пока он ногой не сбивает педаль с пенька. И опять падает.
Сидя на толстом суку, Жека прилаживает верёвку. Он несколько раз пробует её крепость и, тяжело вздохнув, берётся за неё… и спускается вниз. Под верёвкой на деревянных распорках стоит велосипед. Жека, раскачиваясь на верёвке, старается попасть в седло… Наконец садится, но не в седло, а на заднее колесо и соскальзывает на землю. Велосипед срывается с места и несётся под гору, он убегает от Жеки. А Жека бросается догонять велосипед. Но, поравнявшись с ним, не смог остановиться и пробежал мимо. А велосипед всё ещё катился за ним. Теперь уже Жека убегает от велосипеда…
В узкой придорожной канаве, отталкиваясь ногами от стенок, Жека пытается ехать на велосипеде.
За этим занятием его и застаёт проходящий мимо завмаг, у которого был куплен велосипед. Он внимательно смотрит на Жеку, узнаёт его.
— Здравствуйте, — говорит Жека смущённо. — Вот, катаюсь…
— Молчи. Всё ясно, — говорит завмаг, берёт велосипед и ставит его на дорогу. — Садись.
— Я сам… — лепечет Жека.
— Молчи. Садись.
Завмаг, придерживая велосипед, заставляет Жеку сесть на седло.
— Спасибо. Я сам.
— Молчи. Держи руль.
— Держу.
— Крути!
— Кручу.
— Езжай. — И завмаг, подтолкнув велосипед, идёт вслед за Жекой, который неожиданно для себя поехал.
— Еду! — радостно кричит Жека.
— Молчи! — кричит завмаг. — Крути педали! Не виляй рулём. Жми.
Жека, не веря самому себе, едет по дороге до тех пор, пока не въезжает в лужу и не падает. Перемазанный грязью, но счастливый, Жека поднимается на ноги.
— Спасибо, — говорит он завмагу. — У меня к вам просьба. Никому не говорите, что вы… видели, что я…
— Молчи. Всё ясно! Садись. Держи руль. Крути!
И Жека снова поехал.
Завмаг улыбнулся вслед и пошёл в другую сторону.
Жека едет по дороге. Он оказывается у развилки, одна из дорог ведёт направо, другая — налево. Но не в его власти выбирать дорогу — он едет прямо по траве вниз к реке. Велосипед несётся всё быстрее и быстрее, и Жека с ужасом видит, что он приближается к обрыву. Перед самым обрывом он резко поворачивает руль. Велосипед врезается в дерево. Небо, деревья, земля — всё перемешалось в глазах Жеки, летящего с обрыва в воду.
Жека попадает на глубокое место, отчаянно барахтается, кричит:
— Помогите! Спасите! Тону!
Он то скрывается под водой, то судорожно хватает воздух.
— Плохо дело. Плохо. Совсем никуда, — говорит милиционер Муравей, подплывая к Жеке на лодке. — Плавать не умеешь? Совсем никуда не годится.
Муравей протягивает Жеке весло, Жека, уцепившись за него, снова уходит под воду. Муравей отпускает весло и бросается в воду, забыв снять фуражку.
— Плохо дело, — приговаривает он, помогая Жеке забраться в лодку.
Вслед за Жекой он залезает сам, но, заметив плавающую фуражку, снова прыгает в воду. От прыжка лодка накренилась, и Жека, потеряв равновесие, снова падает в воду.
— Плохо дело! — кричит Муравей. — Руками работай, греби поживее! Потонешь, парень!
Жека изо всех сил размахивает руками, стараясь удержаться на воде.
— К лодке греби, к лодке! — кричит Муравей, подталкивая лодку к Жеке.
Жека плывёт, отчаянно размахивая руками.
Муравей снова помогает Жеке влезть в лодку. Жека в изнеможении растягивается на дне лодки.
— Твоё счастье, — говорит Муравей, — что я тут оказался.
— Спасибо, — говорит Жека, с тревогой поглядывая на мокрого милиционера.
— Вымок я тут с тобой, — ворчит Муравей. — А мне на дежурство пора идти. Плохо дело, плохо…
Лицо Жеки покрыто ссадинами. Волосы спутались. Жека серьёзен, даже торжествен. В руках у него останки велосипеда.
— Тётя Саша, тётя Маша и тётя Даша, — говорит он, — вы приняли меня за Валерия, а я не Валерий. Я тот самый Ручкин…
И вдруг Жека высунул язык и состроил рожу. Он стоит перед зеркалом в своей комнате на втором этаже… Один.
Он уныло прижал искалеченные спицы колёса к груди.
Надо признаваться!
Жека стоит в дверях террасы.
— Тётя Маша… — говорит он. — Тётя Даша, тётя Саша! Я… вы… мы…
— Ну что, милый? — спрашивает тётя Саша.
— Что ты хочешь сказать? — говорит тётя Даша.
— Забыл… — опустил голову Жека, так и не решившись признаться.
— Забыл, что хотел сказать? — смеётся тётя Маша.
Жека переминается с ноги на ногу, думая, как выйти из положения.
— Я забыл сказать, что мама велела написать, как я доехал…
Тётушки понимающе закивали головами, заулыбались.
— Дело поправимое, — говорит тётя Маша. — Мы напишем Наде все вместе.
Тётя Саша положила перед Жекой чистый лист. Тётя Даша протянула ручку и чернильницу.
— Пиши.
Жека уселся за стол.
— А что писать? — испуганно спрашивает он.
— Пиши: дорогая мама! — предлагает тётя Саша. — Или: мамочка! В общем, как ты её называешь.
— Пиши как хочешь, — говорит тётя Маша.
Жека, тяжело вздохнув, стал писать.
На листе бумаги появилась первая строчка:
«Здравствуй, мама!»
— «Доехал я хорошо, — диктует тётя Даша. — Жалко только, что заболел Жека».
— Жека! Жека! Жека! — закричал попугай.
Жека съёжился, посмотрел на попугая, потом на тётю Дашу и написал следующую строчку.
— Напиши, что ничего в этом страшного нет, — говорит тётя Маша. — Пусть Жека после операции приезжает к нам.
Жека посмотрел на тётю Машу и, тяжело вздохнув, стал писать дальше.
— Тебе понравилась Курепка? — спрашивает тётя Даша.
Жека кивнул.
— Курепка мне понравилась.
— Вот и напиши, — говорит тётя Даша. — Девочки, пусть пишет сам, — продолжает она. — Не надо мешать его инициативе.
— И спроси, пожалуйста, у Нади, чем она красит волосы, — просит тётя Саша.
Тётя Саша заглянула через плечо Жеки.
— Прекрасный почерк, уверенный, ясный, — тихо сказала она сёстрам. — Вот тебе конверт, адрес уже написан.
Жека поднялся, запечатал письмо.
— Я сбегаю на почту, отнесу.
— Прекрасно, — говорит тётя Даша.
— Нет, нет, — говорит тётя Маша. — Он должен тренироваться, времени мало. В воскресенье гонки.
Тётя Маша взяла из рук Жеки письмо.
— Пусть сядет на велосипед и отвезёт сам. — Тётя Даша взяла конверт у тёти Маши и отдала его Жеке.
