— Поехали! Поехали! Поехали! — крикнул Гвоздь, открыл багажник, быстренько уложил туда большущий рюкзак, поставил корзину. — Мы отблагодарим вас всех! — Он захлопнул багажник. — Остальные вещи с собой в кабины! Поехали! Мы вам всем сделаем ценные подарки!
— Мы купим вам всего, чего вы только пожелаете! — умильным голосом пообещала Микроба. — Только спасите наших детей!
— Каких в конце-то концов детей? — возмутился дед Игнатий Савельевич.
— А я знаю! А я догадалась! — Голгофа рассмеялась и даже захлопала в ладоши. — Это родители дылд! Ну, тех самых хулиганов, которые нас ограбили, а Пантелея бросили в яму!
— Нет, нет, никакие они не хулиганы! — снова выпустив из глаз фонтанчики слез, навзрыд запротестовала Микроба. — Просто они ужасные шутники! И очень шаловливые!
— Тем более, что моего Эдика кто-то из вас искусал! — зло воскликнул Арбуз. — Мы вас прощаем, и вы обязаны простить наших детей!
— Быстро едем в милицию, — вкрадчивым голосом проговорил Гвоздь, — вы отказываетесь от своих показаний, заявляете, что не имеете к нашим мальчикам никаких претензий.
— А мы вам сделаем до-ро-ги-е подарки, — мрачно добавил Арбуз. — Вот Пантелею я отдам хороший спортивный костюм.
— Господи, зачем мы тратим столько времени зря?! — воскликнула Микроба, сморщила лицо, чтобы, видимо, снова выдавить фонтанчики слез, но запас их, наверно, иссяк, и по её щекам неохотно скатилось всего по две слезинки из каждого глаза. — Мальчики просто неудачно пошутили, а вы их не поняли! Глупые мальчики! Но неужели вы серьёзно думаете, что им была нужна ваша сумка?
— Давайте сюда шоколадки, — строжайшим тоном приказала эта милая Людмила, собрала их и заставила Гвоздя взять шоколадки обратно. — Ваши мальчики — отвратительные люди. Они у вас уже преступники. Они у вас уже воры. Они, ваши мальчики, не шалили, не шутили, а совершали безобразия. Презренные дылды, они втроём напали на девочку и мальчика значительно младше себя. Девочку толкнули на дорогу, сбив с ног, а мальчика бросили в яму с водой. Вам надо стыдиться за них, а не защищать их!
Арбуз побагровел и закричал:
— Мы не желаем выслушивать какую-то вздорную девчонку! Мы будем разговаривать только со взрослыми людьми!
— Мы, взрослые, не желаем разговаривать с вами, — спокойно сказала тётя Ариадна Аркадьевна, — потому что презираем, глубоко презираем вас.
— Презирайте! Презирайте! Презирайте! — радостно призвала Микроба. — Сколько угодно презирайте! Глубоко! Широко! Высоко! Вполне возможно, что мы достойны презрения! Вполне вероятно, что мы ужасные родители!
— Мы несколько избаловали своих детей, — охотно поддержал её Гвоздь. — Но речь не о нас. Пожалейте наших детей! Они-то не обязаны отвечать за неправильное воспитание. Они-то ни в чем не виноваты!
— Мы очень жалеем их, — печально сказала Голгофа. — До вашего приезда я их ненавидела. Сейчас я их пожалела.
— Спасибо тебе, дорогая деточка! — Микроба упала перед ней на колени. — У тебя чуткое сердце! Ты поняла нас, бедных, нас, несчастных родителей!
— Как раз вас-то понять и невозможно, — брезгливо возразила Голгофа. — А дылд ваших стало жалко. Вы не дадите им возможности вырасти настоящими людьми. И встаньте, пожалуйста.
— Что здесь происходит?! — побагровев, возмутился Арбуз. — Почему мы обязаны выслушивать детскую болтовню?!
— Во-первых, не болтовню! — гневно возвысил голос дед Игнатий Савельевич. — Во-вторых, нам пора в дорогу! Будьте настолько любезны, оставьте нас в покое! Ваших, извините, балдов… то есть дылдов… дылдей… надо наказать ваших деточек по всем строгостям за-ко-на!
— Ваши мальчики намекали нам, — сказала эта милая Людмила, — что не боятся наказания за свои преступления. Ваши дылды всегда были убеждены, что вы избавите их от наказания, какую бы гадость они ни сотворили. На сей раз они будут наказаны, не беспокойтесь! Мой возраст не позволяет мне сказать вам всё, что я о вас думаю!
Гвоздь, Арбуз и Микроба, переглянувшись друг с другом, разом тяжело вздохнули, лица их исказились неприкрытой злобой.
— Ненормальные! — крикнул Гвоздь и бросился к серенькой «Волге».
— Вы ещё пожалеете о своей глупости! — прогремел Арбуз и влез с Микробой в синенький «Запорожец».
Машины быстро скрылись за поворотом.
— Шоколадки надо было съесть, — со вздохом сказал Пантя, — их у них много, а я есть захотел.
— Кошмар… — в ужасе прошептала тётя Ариадна Аркадьевна, закрыв лицо руками. — Ведь они увезли Кошмара… Какой кошмар!
— Они ещё… они ещё рюкзак увезли… — почти в ужасе прошептал дед Игнатий Савельевич. — Продукты увезли… все… даже соль… Командир, как могло так… стрястись?
— Кошмар… Кошмар… Кошмар… — бормотала тётя Ариадна Аркадьевна. — Что с ним будет? Куда они его увезут? Ну как… ну… как вы могли… проглядеть?
— Просто умопомрачение какое-то! — недоуменно произнесла Голгофа. — Я всё время думала о корзине и рюкзаке. Все собиралась… собиралась… и вдруг забыла! Они, дылдины родители, так расстроили меня, что… А что делать будем?
— Конечно, виновата я, — хмуро призналась эта милая Людмила. — И нет мне оправдания. Сейчас будем соображать…
— Соображать… Чего — соображать? — совершенно растерянно пролепетала тётя Ариадна Аркадьевна. — О чём соображать?.. Кошмар… бедный Кошмарчик… Я всегда предчувствовала, что он кончит трагически…
— А почему они обратились к нам? — Голгофа сама поразилась своему вопросу. — Откуда они знают нас? И как узнали, куда именно мы ушли? Кто им сообщил о нас?
— Герка, конечно! — Пантя хмыкнул. — Они из милиции к нему, а он всё им и разбрякал.
— А почему они обратились к нему? — возмутился дед Игнатий Савельевич.
— Всё понятно, всё понятно, — удовлетворённо сказала эта милая Людмила. — Дылды рассказали родителям, с кем они шутили. Родители стали искать нас, а нашли только Германа. Он, ничего не подозревая…
— Тогда! Тогда… — радостно перебила Голгофа. — Тогда они вернут Кошмара и рюкзак Герману! Вполне логично!
— А вдруг… — Тётя Ариадна Аркадьевна, словно задыхаясь, схватилась руками за горло. — Вдруг они поставят машину в гараж… он… задохнется…
— Уважаемая соседушка! — почти крикнул дед Игнатий Савельевич. — Хватит про кота! Решается судьба многодневного похода, а вы всё про кота, про кота, про кота, про кота! Мы остались не только без кота, но и без продуктов! Даже без соли! Командир, давай голосовать, чего делать?
Ни на кого не глядя, эта милая Людмила твёрдо произнесла:
— Никаких голосований. Мы для того и выбрали командира, чтобы избежать излишних разговоров. А в поход мы пошли, чтобы выдержать все трудности. Всё. И мы обязаны не отступать при любых обстоятельствах. Вперёд!
Однако никто не двинулся с места.
— Извините меня, — смущенно попросила Голгофа, — я согласна с командиром. Надо идти вперёд во что бы то ни стало. Лишь тогда в нашем походе будет смысл. Ведь мы вышли побеждать, а не сдаваться!
— Тётечка… — извиняющимся голосом позвала эта милая Людмила.
— Я тебе сейчас не тётечка, — услышала она в ответ, — я участник многодневного похода, хотя он и складывается в высшей степени неудачно. Буду надеяться, что с Кошмарчиком всё обойдется благополучно, и буду идти вперёд.
Голгофа воскликнула:
— Чем больше трудностей, тем сильнее мы станем!
— Главное, ребята, сердцем не стареть! — довольно бодро пропел дед Игнатий Савельевич. — Поход не прогулочка, а серьёзное испытание.
— Шоколадки надо было съесть, — мечтательно проговорил Пантя, который нисколечко не сожалел о разлуке с Кошмаром.
Наши путешественники двинулись вперёд, но, честно говоря, уважаемые читатели, не так уж и радостно. Чтобы отвлечь спутников от невесёлых мыслей, Голгофа по возможности весело заговорила:
— Значит, дылдам здорово попадёт! Иначе бы их родители не пытались задобрить нас дорогими подарками. Ужасные люди! — И вдруг она завизжала так пронзительно, что все вздрогнули. — Гриб! Смотрите, смотрите, настоящий гриб! Чудо какое! Мой первый гриб! Даже срывать жалко! Красавец какой!
— Не останавливаться! — приказала эта милая Людмила. — Шире шаг! Надо торопиться! У нас же масса дел. Надо приготовить ночлег, рыбы наловить, грибов и ягод набрать.
— Наловить-то, насобирать-то можно, — пробурчал дед Игнатий Савельевич, — да как без соли-то есть?
— Соль я достану, — уверенно заверил Пантя, — там рыбаков всегда много… Да вон скоро и озеро!
Резвее зашагали наши путешественники. А когда Голгофа вспомнила, что у неё в сумке есть немного соли, то они чуть ли не бегом припустили, благо что дорога пошла под уклон.
Только тётя Ариадна Аркадьевна оставалась недовольной, ворчала:
— И тем не менее мы эгоисты. Бросили на произвол судьбы двух живых существ. Рассуждаем о воспитании, других осуждаем, сами же поступаем буквально бесчеловечно.
