— Интересно было в школе? — спросила мамка и виновато улыбнулась.
— Ага, — влажные глаза его сияли. — А я первую отметку получил.
Он порылся в портфеле и протянул тетрадку по чистописанию.
На третьей странице стояла красная двойка.
И поскакал, воображая себя всадником. Не видел, как мамка бессильно опустилась на крыльцо, смотрела на двойку и улыбалась, утирая глаза.
Фиолетовый чиж
Падал снег, медленный и пушистый. Владик поднёс хлебную буханку ко рту и подождал, пока на её угол сядет снежинка. И откусил его. Как бутерброд. Корка была поджаристой и тёплой.
У окна зоологического магазина топтался глазастый мальчишка и держал клетку с чижиком. Владик тоже подошёл к магазинному окну и стал смотреть внутрь на зелёных попугайчиков и красных рыбёшек.
Мальчишка накрыл клетку варежками, чтоб защитить чижа от снега. Тот сидел на дне нахохленный и словно дремал. Трепыхнулся, стал клевать свою ногу. Мальчишка встряхнул клетку, и он скатился в угол.
— Я бы выпустил такого заморыша, — усмехнулся Владик.
— Погибнет. У него ноги больные, — серьёзно ответил мальчишка.
— А зачем продаёшь больного?
Мальчишка заморгал длинными девчоночьими ресницами.
— Я не продаю. Я бы так отдал.
Владик перестал жевать. А мальчишка быстро-быстро заговорил, словно боясь, что его перебьют.
— К нам тёща приехала — братовой жены мать так называется. Я раньше на диване спал. Теперь на нём кружевные салфетки и даже посидеть нельзя: «Сомнё-ошь!», «Испа-ачкаешь!»
Он зло засопел и отвернулся.
Владику хотелось сказать мальчишке что-нибудь доброе. Но он не умел утешать. У чижика не было перьев на макушке. Наверное, бился о потолок. Он представил, как чиж бьётся о потолок, а длиннорукая женщина — тёща — пытается его схватить.
— У меня кенарь есть, — робко сказал он мальчишке, словно сам был виноват в его несчастьях. — Пошли ко мне, а?
Мальчишка посмотрел на него с недоверием и надеждой серыми девчоночьими глазами.
Они почти побежали по улице. Мальчишка, запыхавшись, тараторил:
— Меня Витькой зовут. Чижику надо ноги чернилами намазать. Я у ветеринара спрашивал.
— У нас два кенаря было, — так же быстро говорил Владик. — Знакомый подарил. Он в Сибирь уехал. Одного сцапала кошка. Конечно, ей попало, и теперь она убегает из комнаты, когда я кенаря выпускаю.
Матери дома не было. Клетка с кенарем висела на балконной двери. Кенарь вытянулся на жёрдочке и встретил их длинной трелью. У него надулось и мелко тряслось горлышко. И лилось из него тонкое бесконечное «рьрьрьрьрь».
Витька раскрыл от восхищения рот.
— Как будильник! — гордо произнёс Владик.
Потом они мазали лапки чижику чернилами. Владик держал его, а Витька мазал кисточкой. Чижик трепыхнулся, кисточка дрогнула, и пальцы у Владика стали чернильными. И у чижика на крыльях и на грудке расплылись фиолетовые пятна.
Они посадили фиолетового чижа в клетку к кенарю. Тот спрыгнул к кормушке и принял оборонительную позу, не подпуская кенаря.
— Я буду приходить к вам. Ладно? — спросил Витька.
На другое утро он прибежал к Владику чуть свет. Чижик словно узнал его, запрыгал на жёрдочке и высвистнул «пи-ли-пили-пиу».
Витька налил в тарелку воды и поставил на окно.
— Сейчас увидишь, что будет.
И открыл дверцу клетки.
Чижик вылетел, сел на край тарелки, раскинув крылья, плюхнулся в воду. Вода стала чернильной. Он пищал от удовольствия, бил крыльями и трепыхался. На стёкла и на подоконник летели фиолетовые брызги.
Владик и Витька хохотали.
Чижик хотел взлететь, взмахнул мокрыми крыльями и шлёпнулся на пол. Ангорская кошка Зайка выглянула из кухни, фыркнула, попятилась и спряталась под газовую плиту. А кенарь залетал вокруг чижика и тревожно высвистывал «шу-рик, шу-рик!» — словно хотел ему помочь.
Чижику опять намазали лапки чернилами, завернули его в тряпочку и посадили сушиться на батарею. Он не шевелился. Только иногда высовывал головку и мигал чёрным глазком.
Владик налил новой воды в тарелку, и кенарь тоже искупался. Он не плескался, как чижик, только мочил грудку и старался не коснуться воды крыльями.
— Хорошо им у тебя, — позавидовал Витька.
По утрам птички стали будить Владика развесёлым свистом. В тот сладкий час, когда так не хочется просыпаться, жёлтый кенарь заливался длинной-предлинной трелью. Владик, не выдержав, вскакивал и кричал ему: «Перестань!» Кенарь замолкал и удивлённо смотрел на него, склонив набок жёлтую головку. А чижик начинал биться в клетке — он хотел купаться. И заспанный Владик брёл на кухню и наливал воду в синюю птичью тарелку.
Они очень подружились — жёлтый кенарь и зелёный чиж с чернильными лапками. Даже спали прижавшись на жёрдочке друг к другу. И перенимали друг у друга песни. «Цви-цви-кее», — хрипел по-чижиному кенарь, а чижик неумело выводил: «Дили-дили-дек».
Кенарь любил смотреть телевизор. Вернее, слушать. Он склонял набок голову и старался заглянуть в экран. Однажды показывали концерт. Маленький скрипач играл «Вдоль по Питерской». Ему очень хлопали, и он сыграл ещё раз. На другой день Владик услышал, что кенарь очень точно высвистывает первые ноты этой песни. То-оненько и нежно. Чижик пробовал подражать, но у него ничего не получалось. Владик и сам попытался просвистеть по-кенариному, но не смог.
Когда он рассказал о кенаре Витьке, тот сначала не поверил. А потом обиделся за чижика:
— Он тоже научится. Погоди ещё.
Солнце грело по-весеннему, съедая снег. Птички просыпались очень рано и пели не умолкая. Владик стал накрывать клетку чёрной шалью, чтобы они его не будили. Витька сказал ему, что это издевательство.
И они поссорились. Сначала Владик был даже доволен: Витька ведёт себя так, словно эти птички его, а не Владиковы.
На следующую ночь он не накрыл клетку шалью. Он старался не думать о Витьке. И
