Джим, слегка испуганный незнакомым миром, почувствовал тёплое прикосновение мысли Тиро: «Не волнуйся, детёныш. Всё в порядке».
Мальчик взглянул на большого чёрного ко’ота, Тиро дружелюбно смотрел на него своими зелёными глазами. И Джим сразу почувствовал себя лучше. Конечно, планета во многих отношениях чужая, но этого и следовало ожидать. Тиро и Мер обещали позаботиться о нём и Элли Мэй, и Джим был уверен, что они сдержат обещание.
Когда–то давным–давно ко’оты часто прилетали на родную планету Джима и Элли — Землю, и они нашли там немало людей, с которыми могли мысленно общаться, и поэтому ко’оты и люди смогли обмениваться знаниями. Ко’оты жили в храмах и домах людей, и к ним относились с почётом и уважением.
Но потом — люди изменились. Начались войны, и те немногие, кто мог мысленно разговаривать с ко’отами, были убиты, а их храмы и города разграблены. И ко’оты, которые жили с людьми, тоже изменились. Им пришлось измениться, иначе они все погибли бы. Они научились охотиться, чтобы добывать пищу, они всё более походили на людей и всё меньше — на ко’отов. Ко’оты, продолжавшие летать в космосе, сочли Землю ловушкой, злым местом, где всегда войны и с людьми и животными происходят страшные вещи.
Скоро среди ко’отов к власти пришла новая партия. Ко’оты продолжали наблюдать за Землёй и видели, как люди отравляют воздух, истощают почву, убивают друг друга в войнах. И было принято решение спасти как можно больше своих дальних родичей — земных кошек.
По всей планете Джима высадилось множество транспортных кораблей, ко’оты торопились, они считали, что человек идёт к последней уничтожительной войне. Полевые разведчики с этих кораблей отыскивали тех на Земле, кто ещё мог ответить на мысленный призыв ко’отов.
Тиро и Мер были такими разведчиками. Тиро пришёл к Джиму, потому что ему был нужен «дом», где бы он мог обосноваться, разыскивая тех, кого можно спасти. А Мер точно так же выбрала Элли Мэй.
Но потом произошло нечто неожиданное, на что ко’оты не рассчитывали. Они так давно не общались мысленно с людьми, что даже и не пытались это сделать. Но Джим сумел узнать имя Тиро, он знал, когда большой чёрный кот в безопасности. А Элли Мэй вступила в контакт с Мер ещё легче.
Может, это произошло потому, что Джим чувствовал себя очень несчастным, так как его родители погибли в авиакатастрофе, и он был очень одинок в доме своих приёмных родителей (хотя Дейлы и были добры к нему); поэтому Джим и смог немного понять Тиро. А Элли Мэй — она тоже была одинока. Когда умерла её бабушка, у девочки не осталось никого, кроме Мер.
Именно Элли Мэй, отыскивая Мер в сильную бурю ночью, привела Джима к спрятанному челноку и безбоязненно вошла в него, а Джим — за ней. Остальные ко’оты хотели, чтобы Джим и Элли остались за Земле, но когда вначале Мер, а потом и Тиро согласились признать детей своими родичами и принять на себя ответственность за их действия, детям было позволено лететь с ко’отами. И когда большой спасательный корабль сошёл со своей околоземной орбиты, на его борту находились Джим и Элли.
Конечно, самого полёта они не помнили. На корабле было мало места и запасов продовольствия, и потому не только спасённые кошки, но и мальчик и девочка всё время спали. Джим даже никаких снов не помнил. Ему казалось, что ещё совсем недавно он слушал объяснения Тиро, куда они отправляются и почему. А потом проснулся и вышел из челнока, который доставил их на место.
Пока он ещё не очень хорошо умеет воспринимать и посылать мысли, хуже Элли Мэй, хотя очень старается. Но он услышал достаточно, чтобы знать, что это Зимморра, планета, с которой прилетели Тиро и Мер. Она не очень отличается от Земли, он и Элли вполне могут дышать её воздухом и жить здесь, хотя многое и кажется чужим.
Теперь заговорила Элли. «Они хотят, чтобы мы вернулись в ракету. Для нас приготовлено другое место, — она указала на Тиро и Мер. — Мы некоторое время пробудем там — с остальными кошками, — лоб у девочки слегка наморщился. — Они считают, что мы можем загрязнить их мир».
«Загрязнить их мир?» — подумал Джим. Он не очень понимал, что это значит. Но уже шёл назад к челноку. Приказ Тиро звучал строго. Сидя на мягком полу рубки управления, Джим старался думать чётко, отогнать беспокойство, чувство чуждости этого мира. Несколько мгновений, несмотря на присутствие Элли Мэй и Тиро, ему было очень плохо.
Челнок совершил резкой подъём, от которого свело внутренности: всё равно что в лифте, который поднимается слишком быстро. Потом с лёгким толчком снова приземлился.
Когда на этот раз Тиро открыл люк, они услышали шум сильнее любого ветра. Слышалось мяуканье, ворчание, шипение; Элли засмеялась и поползла к люку. Девочка выглянула наружу и широко раскрытыми глазами оглянулась на Джиму.
— Никогда в жизни не видела столько кошек! — серьёзно сказала она. — Их тут сотни.
Она быстро исчезла в люке, теперь настала очередь Джима. Он протиснулся в дверь и замер. Элли Мэй была совершенно права. Он стоял посреди моря кошек. Всех цветов, всех размеров и пород: сиамские, персидские, короткошерстные и такие, каких он никогда не видел, — так странно они выглядят. Было много матерей с детьми, они собирали котят вокруг себя и сердито шипели, когда приближались чужаки; полувзрослые котята, худые и толстые кошки.
Перед ними стояло какое–то невысокое здание; во всяком случае Джиму оно показалось невысоким, хотя для ко’отов оно наверняка очень большое. И снова отличия в размерах зданий напомнили мальчику, как далеко они от всего знакомого и привычного.
В ближайшее из таких зданий вливался поток — широкая река кошек. По внешним краям шествия стояли сами ко’оты. Джим не мог уловить их мысли, но был уверен, что они успокаивают и направляют беженцев.
Недалеко от Элли Мэй сидела кошка–мать. Тощая пёстрая кошка, с грязной шерстью; она не была похожа на домашнее животное, скорее была на Земле голодной бродягой. Теперь она собрала вокруг себя троих своих котят и сердито шипела, когда проходящие кошки смотрели не неё.
Мер легко выпрыгнула из челнока, подошла к пёстрой кошке и коснулась носом носа беспокойной матери. Потом подняла чёрного котёнка за шиворот, так что он повис в воздухе, размахивая тоненькими лапками. Мать взяла рыжего котёнка, а Элли Мэй подобрала оставшегося, серо–белого.
— Пошли! — скомандовала она Джиму. — Они хотят очистить всех кошек от блох и прочих насекомых. И позаботятся о раненых и больных.
Блохи и насекомые! Джим слегка возмутился. Он совершенно чист. А может, нет? Он взглянул на грязные пятна на своей обуви и джинсах. Может, для ко’отов он просто отвратительно грязен.
Им пришлось опуститься на четвереньки, чтобы пролезть в дверь здания. А внутри…
Джим испустил слабый негодующий звук, очень похожий на возгласы протеста кошек. Потому что чьи–то руки… нет, не руки… крепко, но не больно сжали его.
Он попытался вырваться, но не смог. Металлическая машина, напоминающая паука (по крайней мере лап у неё не меньше, чем у паука, смятенно думал Джим), прочно удерживала его. Конечность, похожая на клешню, схватила его тенниску, погладила ткань, а потом на ней выросли острые края, которые разрезали одежду мальчика на полосы. Совершенно голого Джима сунули в тесное помещение, и за ним захлопнулась дверь. И прежде чем он смог выразить протест, его окутал тёплый воздух со странным запахом.
Похоже на воздушный душ, подумал он. Стены отрастили множество стержней, каждый заканчивался мягкой подушечкой, эти подушечки тёрли его тело, ерошили волосы, приглаживали, снова взъерошивали.
Оправившись от неожиданного нападения, мальчик теперь просто спокойно ждал, пока машины проделают свою работу, и даже подумал, каким образом машина попытается расплести плотные косички Элли Мэй. Он не сомневался, что с ней проделывают то же, что и с ним.
Вскоре новый поток воздуха, на этот раз прохладней и с другим запахом, окутал его тело. Затем дверь ящика распахнулась, Джим принял это как приглашение и выполз наружу.
Паукообразная машина ждала его. Но на этот раз она его не схватила, а наоборот, протянула конечность с какой–то пушистой вещью. Вначале Джим подумал, что это полотенце, но, встряхнув, обнаружил, что держит костюм странного вида: без рукавов, длиной до колен, сделанный из толстого плюша, похожего на шерсть. Джим натянул его и обнаружил, что ткань растягивается, плотно облегает тело и настолько легка, что кажется второй кожей. Ничего подобного он никогда не надевал. Костюм расходился на груди, и никакой застёжки не нашлось. Но машина–паук словно поняла его затруднение, робот протянул руку и плотно прижал края одежды. Они соединились да так и остались. Джим немного поэкспериментировал и обнаружил, что резко потянув, может раскрыть костюм, а нажимая на соединение, может и закрыть его.
