«Так ему и надо, — подумал Эндрю злобно. — Будет знать. Думает: он такой умный».
Он не чувствовал раскаяния, просто глубокое удовлетворение, что посчитался с ним.
Голос программы сказал: «Блестяще. Мы тебе благодарны». Это его подбодрило. Он почувствовал, что поступил так, как от него ожидали, просто был запрограммирован. Запрограммирован? Какое странное слово. Он подивился тому, почему его употребил. Конечно, никто его не программировал. Он поступил так по своей воле. Ой ли? А не было ли внушено ему, чтобы он задержался с выстрелом как раз на ту долю секунды, которая и определяла жизнь или смерть для Марио?
Эндрю поежился. Ему самому все это было не совсем ясно. И решил, что больше не будет думать о Марио.
— Кто знает, может, он просто вылетел назад в комнату. Я его увяжу там, как только выберусь отсюда,
Теперь-то уж ему надо было выбираться. Игра набирала скорость. Она была рассчитана на двоих, а управляться с ней должен был только один.
— Надо продумать стратегию, — сказал Эндрю самому себе.
До тех пор, пока Эндрю находился в туннеле, он был в безопасности. Но чем дольше будет там, тем больше времени уйдет на уничтожение требуемого числа демонов, чтобы оказаться на вершине скалы. И чем дольше он будет находиться в игре, тем больше вероятность каких-либо неожиданностей. Если Марио действительно находится в его комнате, то он может появиться снова, а может и выключить компьютер. Мама могла войти в комнату и обнаружить там Марио или никого не обнаружить, и ему было неясно, что хуже. Он должен был что-то предпринять, и чем скорей, тем лучше. Эндрю подполз к краю туннеля и прислушался. Слышал, как пульсирует игра, но к этому примешивались еще и другие звуки. Ему показалось, что у них был свои ритмический рисунок. Когда демон появлялся на скале, раздавался звук «ви-и-и» и звук стреляющего оружия «тктктктктктктк». Прислушавшись, он уловил, что проходит какое-то время между «ви-и-и-и» и «тктктктктктктк». В это время он мог бы выстрелить сам. Выстрелы демонов могли достигать цели только в двух направлениях — по вертикали или по горизонтали. Он же, продвигаясь по туннелям, мог стрелять и по диагонали. Присел на корточки и прислушивался, пока звуки не зазвучали у него в голове, как мотив песенки. Когда наконец сделал свое первое движение, оно было точно движение в танце. Как только палил его пистолет, он отскакивал назад в темноту и «тктктктк» проносилось мимо. Он не думал об этом, ему было некогда думать. Просто доверился своим рефлексам во всем происходящем.
Эндрю не мог отстреливать целые ряды демонов, как они это делали вдвоем с Марио. Он выбивал их по одному мучительно медленно. Ему показалось, что много часов прошло, когда наконец звуки совершенно замерли. Он слышал только слабую пульсацию в благословенной тишине, когда под звездным небом стала появляться крепкая вершина скалы. Тот же самый пульс бился у него в голове, когда он миновал экран и оказался в своей комнате.
В руке у него ничего не было. Его пистолет был ведь только дубликатом. Комната была пуста, но его не взволновало это. Он был измучен, счастлив, что вернулся назад в свою комнату, но вместе с тем и как-то угнетен. И вяло подумал:
«Хватит с меня. Больше я не играю». — Он смял записку, которая лежала на клавиатуре, и выкинул в мусорную корзинку. Затем выключил компьютер, лег в постель, натянул одеяло на голову и мгновенно уснул.
Несколько раньше в этот день мистер Рассел выполнил свое обещание и после уроков зашел в спортзал.
— Мы не очень много можем, — сказала Элейн после того как они с Беном проделали несколько сальто. — Мы могли бы больше, если бы нам разрешили пользоваться всеми снарядами.
— Вам для этого нужен инструктор, — сказал мистер Рассел. — Я уже думал об этом. А то я боюсь, как бы вы не свернули себе шеи и не поломали кости. Вам нужны специальные занятия, а не просто делать упражнения самим. У вас явно есть способности.
Элейн ничего не сказала, но взгляд ее говорил: «У меня нет возможности платить инструктору. Я делаю, что могу». Мистер Рассел задумался на минуточку.
— Может, мы сумеем организовать гимнастический класс. Я знаю пару инструкторов. Поговорю с ними, не найдется ли у них времени. Я пока ничего не обещаю, но, может, что-нибудь мы предпримем на следующую четверть.
— Спасибо, — сказала Элейн. Она не хотела заранее радоваться, но это была, конечно, великолепная мысль. Она очень часто огорчалась, что не учится ничему новому. Просто топчется на месте. Она не забыла обещания, которое дала самой себе в доме у Эндрю Хейфорда. Она хотела кое-чего добиться в жизни и мечтала начать как можно раньше.
— Почему бы вам не подготовить выступление для класса к концу четверти? — продолжал Рассел. — Осталась еще парочка недель. Вы могли бы поработать над этим с Беном и Джоном.
— А я знаю, что подготовить, — сказала Элейн.
— Я полагаю, что ты могла бы что-нибудь придумать. У тебя такой изобретательный ум. Как насчет «научной фантастики», а?
«Ух, — подумала Элейн, — это уж слегла ниже пояса!»
Вслух она сказала:
— Ладно, я попробую.
— Вот и хорошо. Вам, наверное, понадобится музыкальный аккомпанемент. Попроси Линду подыграть на рояле.
— Ну что же, — сказала Элейн без всякого энтузиазма. И подумала: «Этот дяденька слишком скорый для меня, он меня положил на обе лопатки».
— Ну, всего вам хорошего.
Элейн уныло покачала головой, глядя ему вслед.
— Чего ты? — спросил Бен. — Что-то не очень обрадовалась разговору о гимнастическою классе.
— Я обрадуюсь, когда дойдет до дела.
— Ты его не знаешь. Если уж он сказал, то обязательно будет.
— Во всяком случае он навязал мне Линду. Сразу стало неинтересно.
— Да, а чего это он?
— Он думает, что нам надо подружиться. Он думает, это пойдет нам на пользу. — Элейн скорчила гримасу. — Почему-то полезные вещи все такие паршивые.
— Тебе придется, — сказал Джон, который сидел на мате. — Он вроде как тебе велел.
— Ничего не придется, — сказала Элейн. — Буду делать, если захочу. Я еще не знаю, захочу ли.
— Мы могли бы сплясать «Агаду», — предложил Джон. — Тогда можно просто поставить пленку и обойтись без Линды.
Элейн не собиралась сдаваться.
— Я подумаю, — сказала она. — Я скажу вам позже. А пока — больше дела, меньше слов!
Она подпрыгнула и сделала сальто. Когда она распрямилась, лицо ее было бело-зеленым, она покачивалась.
— Что случилось? — спросил Бен, пораженный ей видом. — Ты слишком быстро перевернулась?
Она схватила его за локоть.
— Ты знаешь, почему Эндрю заорал тогда на весь класс? Я его тоже увидела. Я увидела отражение в оконном стекле. И вот сейчас — снова. Эти черные — это не трещины. Они увеличиваются. Они растут.
— Я знаю, — сказал Бен нехотя. Он все старался забыть, что увидел в классе. — Я видел их тоже. Они разрастаются в космических демонов.
Элейн затрясла головой и сжала виски кулаками.
— Если б их хоть рассмотреть, как следует. Они сводят меня с ума. Их не можешь толком увидеть, а когда поворачиваешь голову, они удирают. Иногда засекаешь их только краешком глаза. Но они все время здесь!
— Что-то заставляет их расти, — сказал Бен.
Они поглядели друг на друга. От тяжелых, дурных предчувствий, которые они гнали от себя порознь, вместе уже нельзя было отделаться. Элейн побелела еще больше. Бен почувствовал, что сердце у него оборвалось.
Джон в недоумении переводил взгляд с одного на другого.
— Что с вами такое?
— Джон. — сказал Бен, — твой брат последнее время ходил к Эндрю?
— На этой неделе каждый день. — ответил Джон. — Чудно, правда? Трудно было себе представить, что они подружатся.
— Они не подружились, — сказал Бен мрачно. — Какой был Марио?
— То есть как?
— Ну, он вел себя как-нибудь чудно?
— Он всегда ведет себя чудно, — сказал Джон. — Он не знает, как вести себя нормально.
— Ну, а все-таки хуже, чем всегда? — нетерпеливо спросила Элейн. — Эндрю, например, так уж точно. Сегодня как будто спятил. Мистер Рассел чуть не послал за смирительной рубашкой.
Джон задумался.
— Я бы сказал, в последнюю неделю Марио был ужасный, — проговорил он медленно. — Да, если подумать, это была самая плохая неделя изо всех. Он вчера вечером с отцом схлестнулся. Папа даже хотел ему ремня дать, но за ним теперь не угнаться. Он удрал и явился только в полночь. Я ему открывал — у меня ночное дежурство. А сегодня утром папа ушел на работу в шесть, так что они не встретились, но папа вчера сказал, что ему еще покажет. Он сказал, если и дальше будет так, то просто вышвырнет Марио из дому. Я ему это утром передал, а он ответил: «Ничего у него не получится. Я до того еще убегу». Но при чем тут Эндрю?
