Это жестоко со стороны Соловет — отрезать его от окружающего мира. Как она могла так поступить? Как остальные могли не заметить его исчезновения?! Ведь уже прошли часы, а может, дни, с тех пор как его похитили. Неужели всем на него наплевать?
Ему стало так горько, что он закусил губу, чтобы не заорать. А потом внезапно случилось то, чего он меньше всего ожидал.
Грегор щелкнул языком. Слегка. И этот щелчок почему-то, вместо того чтобы остаться во рту, вырвался наружу и осветил все вокруг.
Грегор прозрел! То есть — на самом деле он по-прежнему ничего не видел, не мог видеть, ведь вокруг царила абсолютная темнота. Но в то же время он отчетливо видел каждую трещинку на противоположной от него стене — у него в голове образовалась совершенно четкая картинка.
Шокированный своим открытием, Грегор уселся поудобнее и снова щелкнул.
Так. Вот поднос, миска, кружка. Он прекрасно видел не только силуэты — он видел четкие очертания. И это еще не все. Кружка почему-то светилась красным светом — и он чувствовал, что это означает тепло. Он подполз к кружке и провел по ней пальцем: и правда теплая — моча в ней еще не остыла!
Значит, все-таки ему удалось. То, чему так настойчиво учил его Живоглот и что никак не получалось. Эхолокация. Все эти щелканья в темной пещере, все эти попытки обнаружить Живоглота, все ошибки и промахи — казавшиеся ему бесполезной тратой времени и сил. А теперь у него был собственный радар! Прямо как у летучих мышей.
Он снова и снова отыскивал немногочисленные предметы, находившиеся в камере, все щелкал и щелкал языком. Нет, это не было случайностью — он ни разу не ошибся. Он «видел» абсолютно все, даже фотографию Люксы в собственном заднем кармане. Ну нет, саму фотографию он не видел — только маленький квадратик бумаги. Но может быть, со временем и картинку научится различать.
Эти его новые способности позволили ему забыть о своих проблемах. О том, что он в неволе и что его охраняют стражи, которые ни за что не выпустят его отсюда. Ну и пусть — пусть Соловет празднует победу. Он должен покинуть это место таким же несломленным, каким попал сюда, — иначе он станет ее слепым оружием в этой кошмарной войне. А он и правда готов скорее умереть, чем пойти на это. Если дать этой женщине власть над собой — он перестанет быть самим собой.
Теперь, вместо того чтобы предаваться отчаянию и жалеть себя, он тренировался, комбинируя упражнения с мечом и эхолокацию. И его единение с мечом теперь, когда у него была эхолокация, стало еще более полным, еще более захватывающим. Вот стена! Вот миска! Вот дверь! Кончик меча дотрагивался до всего этого по очереди.
Как же ему не терпелось рассказать об этом Живоглоту!
Много раз заново испытав свой бесценный дар, он наконец остановился отдохнуть.
Одежда высохла, ему больше не было холодно, а мозг словно встряхнулся и работал очень четко. Грегор даже начал продумывать план побега из заточения: кто-то ведь приходил и открывал дверь, когда принес ему еду. Значит, в следующий раз ему нужно быть к этому готовым. Он их одолеет — и отправится к Викусу. Или к Живоглоту. Или к Аресу. Или к кому-то еще, кто встанет на его сторону. Он должен выбраться отсюда, и все узнают, что с ним сделала Соловет. Он должен…
Что это? Грегор замер напротив стены в метре от того места, где располагалась дверь, с мечом наизготовку. В этой позиции ему потребуется всего пара секунд, чтобы напасть на стражей и справиться с ними.
Но что-то его смущало. Снаружи доносились голоса. Один, пониже, принадлежал Горацио либо Маркусу. А вот второй… второй был гораздо выше, нежнее и явно принадлежал особе женского пола. И эта особа спорила с охранником и в чем-то убеждала его, хотя расслышать слов Грегор не мог.
Кто это мог быть? Точно не Люкса и не мама — они плохо себя чувствуют. Может, Далей добралась сюда, к его тюрьме? Или Перита его разыскала — после того как они бок о бок сражались в Огненной земле?
Ключ в замке повернулся, дверь приоткрылась. Факел ослепил его на секунду — даже глаза заболели. Снаружи раздался дрожащий голос.
— Грегор, это всего лишь я. Опусти меч, пожалуйста.
Это была Нерисса, кузина Люксы, тоже королевского рода. Грегор не спрашивал, как она нашла его, как узнала, что он в плену, как поняла, что он стоит тут, готовый пустить в ход меч и напасть на своих стражей. Она могла видеть такие вещи, которых никто не видел. Могла видеть события прошлого, настоящего и будущего. Без сомнения, ее посетило видение, и она поняла, что ему нужна помощь.
Он знал, что Нерисса — друг. Но все же не оставлял мысли использовать меч по назначению, если стражи войдут к нему. Поэтому сказал:
— Мне и так хорошо, — и не пошевелился.
Нерисса остановилась в дверном проеме.
Она была такая же худая и нервная, как всегда, и одежда на ней висела, словно была больше, чем нужно, на пару размеров, а длинные спутанные волосы доставали до талии, придавая ей особенно странный вид. Нерисса дрожала, словно от холода.
— Ты нам нужен в кодовой комнате.
Грегор впервые слышал о кодовой комнате.
Но в любом случае она явно располагалась за пределами его темницы.
— И Соловет тоже хочет видеть меня там? — спросил он.
— Она захочет. Я с ней поговорю, — ответила Нерисса. — Но ты должен сначала пойти к ней со мной. И позволить Горацио и Маркусу связать тебе руки, потому что они боятся, что ты сбежишь. Они согласились открыть эту дверь только потому, что я рассказала им, какая у нас трудная ситуация. Нам срочно нужно разгадать код — это самое главное сейчас, и это пока не получается. Пожалуйста, Грегор, верь мне.
Он доверял ей на все сто процентов, но все же ей пришлось потрудиться, чтобы убедить его опустить меч и позволить стражам завести ему руки за спину — ему было нестерпимо снова чувствовать себя беспомощным. Правда, так он мог вырваться из темницы без боя. И еще у него появился шанс сбежать по дороге. Он продолжал колебаться, но тут Нерисса произнесла:
— Люкса спрашивала о тебе.
— Спрашивала, да? Значит, она жива? То есть — я имею в виду, она ведь точно жива, раз спрашивала обо мне, она в сознании и все такое? — выпалил он. Эта новость так взбудоражила его, что он и думать забыл о сопротивлении.
— Да, она поправляется. И хочет тебя видеть, — произнесла Нерисса. — Но мне было трудно выполнить ее просьбу, пока ты был в заточении.
Меч Грегора оказался снова в своих ножнах. Горацио связал кожаными ремнями его запястья. И в сопровождении стражей Грегор пошел за Нериссой по дворцу.
Люкса жива! Она справилась!
Он вдруг понял, что улыбается от уха до уха.
Они шли по дворцу, и атмосфера вокруг скоро отрезвила Грегора. На лицах всех, кого они встречали, лежали печаль и тревога, люди разговаривали торопливо, приглушенными голосами, и Грегору даже показалось, что время от времени он слышал чьи-то рыдания. Он вспомнил тела подземных, лежавшие неподвижно тут и там у входа в туннель в Огненной земле — не всем в этой битве повезло, как им с Люксой.
К тому времени как они подошли к залу заседаний Совета, улыбка сползла с его лица.
«Будь что будет», — решил он. Он не собирался демонстрировать Соловет своих эмоций: она не увидит ни гнева, ни страха, и уж конечно — радости на его лице. Ему хотелось, чтобы лицо его было таким же бесстрастным и отстраненным, как у того каменного рыцаря.
Зал заседаний был похож на военный штаб. Около дюжины подземных с ввалившимися от усталости глазами суетились вокруг, что-то писали, читали какие-то записи, пили чай. Здесь же находилась пара летучих мышей. Стол был завален какими-то свитками, а в сторонке, на длинном буфетном столе стояла целая куча тарелок с едой — значит, эти люди работали здесь уже не первый час. Огромная карта Подземья, которую Грегору довелось однажды видеть, когда они планировали поход к Виноградникам за лекарством от чумы, была теперь пришпилена к стене — и сплошь утыкана маленькими красными флажками. Не обязательно быть великим стратегом и гениальным полководцем, чтобы понять, что теперь это была карта военных действий.
Живоглот, которого помыли и перевязали, прочно обосновался возле буфета. По количеству пустых тарелок рядом с ним можно было сделать вывод, что он ел как троглодит. Сейчас он просто сунул морду в большое блюдо с любимой едой — креветками в сливочном соусе — и громко, с удовольствием чавкал.
Кроме крыса знакомы Грегору были лишь Соловет и Марет, которые что-то обсуждали, перемещая флажки на карте с места на место.
Когда Нерисса, Грегор и его тюремщики вошли в зал, на какое-то время наступила тишина. Потом Соловет бросила взгляд на вновь прибывших и холодно произнесла:
— Прошу всех, кроме Живоглота и Марета, нас оставить.
В ту же секунду зал опустел.
— Что все это значит? — осведомилась она.
