Парень кивнул.
— Так. И ты тоже преставился. Ты, главное, слушай. Я понимаю, что это трудно, но так случилось. Так что теперь старайся понять. Я лежал тогда под колесами. Я — тело. Сейчас я уже только воспоминание. Так что меня фактически нет, я не могу почти ничего. Но я могу помочь тебе. А ты — душа. Понимаешь? Хоть немного?
— Немного, — ответил я.
— Хорошо. Так вот. Ты умер по ошибке. Случайно ведь вышло. Ты не должен был умереть, но ты вдруг выскочил прямо под колеса. Поэтому ты теперь и ходишь, кочуешь здесь. Понимаешь… Ты умер по ошибке, а ошибки — они поправимы. Не все, но некоторые.
— Значит, я могу стать живым… снова?
— В некотором роде… Можешь. Да, можешь.
Я загорелся. Я и представить себе не мог такое!
— И ты мне поможешь?
— Нет. Я тебе только кое-что подскажу.
Мальчишка-двойник замолчал. Он пнул банку из-под колы и испугал голубя, ходившего рядом с тем местом, где только что лежала банка.
— Слушай… Ты, значит, воспоминание. Значит, тебя тоже никто не видит? Как меня?
— Меня никто не видит, да. А тебя видят некоторые.
Я опешил.
— Чего? Но ведь меня не видели в ночном клубе, в больнице, в магазине… В парке. Да нигде! Никто меня не видит, даже мама!
Он кивнул.
Не видят. Знаешь, почему? Потому что тебя видят только те, кому ты нужен. Только те, кому ты нужен так, как никому другому. Понимаешь? Как шурупу гайка, как зонтику дождь, ну, не знаю, как еще! Короче, как даже не знаю что!
— А мама? Я что, не нужен ей? Не так, как шурупу гайка, или как ты там сказал?
Он закусил губу.
— Не так, — сказал он. Я остановился.
— Это ничего не значит, — поспешно добавил мой двойник. — Я не так выразился. Конечно, ты нужен маме. Даже больше, чем эти… гайки и шурупы. Неудачный пример. Просто, понимаешь, есть люди, которым ты необходим. Именно сейчас. Они не знают, что ты умер, в отличие от мамы. Она уже ничего не сделает, она смирилась, хотя, конечно, ей больно, горько, и ты ей нужен, но есть люди, которые от тебя зависят, Март, они тебя ждут. И ты должен им помочь.
— Зачем? — тупо спросил я. Пацан, кажется, меня не понял.
— Как — зачем? Потому что. Потому что ты им нужен, вот почему. Потому что должен.
Воспоминание посмотрело на меня и пробормотало:
— Странно. Я такого вопроса от тебя… и от себя не ожидал. Ты же помогал наркоману, овчарке, тащил алкаша на себе, только для того, чтобы что-то изменилось в лучшую сторону, а теперь задаешь такие вопросы.
— Да нет, я просто так спросил… А вдруг им надо что-то невероятное, такое, что я не сумею?
— Может, и не сумеешь. Но попробовать-то надо. Ты обязан будешь помочь.
— Почему обязан? Я не то имею в виду, не то, что я не хочу им помогать, я просто не понимаю, почему обязан? Овчарку, например, я мог и не отцеплять с поводка. И алкоголика мог не тащить, и яму не копать, верно? Я просто так захотел. А ты говоришь — обязан.
— Обязан. Эти люди… и звери, которым ты помог, они же тебя не видели, верно? А те увидят. Да ты сам захочешь им помочь.
— Ты как-то загадками говоришь, как пророк какой-нибудь. А говоришь, будто мы с тобой одно и то же. Чего тогда умничаешь? Говори нормально!
— А как я буду говорить нормально, если я сам ничего не знаю? Не злись, но я правда не знаю, кто будут эти люди.
— А как я их узнаю? Не буду же я спрашивать каждого встречного "Вы меня видите?"? Или придется?
— Да не знаю я! Блин, ничего не знаю!
Я вздохнул. Ничего не знает. Здорово! Хорошая же мне помощь пришла!
— Ну ладно, — сказал я. — А как я стану живым? Или в этом все и заключается — помочь этим самым тем, которых ты не знаешь?
— Какой ты сообразительный, — съязвило мне мое воспоминание. — Нет. Ты помнишь, как ты умер?
Я посмотрел на двойника, как на идиота.
— Нет, у меня амнезия! Я ударился головой, когда упал, и ничего не помню! Мама, я не помню как меня зовут! Ты не подскажешь? А ты кто? Я где-то тебя уже видел, да? Ты мне кого-то напоминаешь, не помню кого…
— Ну ладно, ладно, Март, честное слово, сейчас договоришься! Возьму и уйду, и будешь ты один! Хочешь?
Я мысленно представил себе все это и понял, что потеряю единственного, пусть и не слишком приятного, собеседника.
— Нет, — сказал я. — Не хочу.
— Ну вот! Тогда не смейся! Ладно. Ты умер под колесами. До этого ты выбежал на дорогу, и все. Так вот. Ты снова побежишь навстречу автомобилю, той же самой "девятке", и снова должен будешь броситься под колеса, понял? Тогда тебе не было больно, потому что ты умер, умер сразу. А теперь все будет наоборот. Тебе будет очень больно, тебя повезут в больницу, но зато ты будешь жив. Главное, не испугаться и прыгнуть прямо под колеса…
— Ты что-то путаешь. Может, наоборот, не надо прыгать? А вдруг я прыгну и помру еще раз?
— Нет, не помрешь. Ничего я не путаю. Так надо, ситуация должна быть такая же, понял? Но в этот раз, если ты все сделаешь, как надо, у нее будет немного другой конец. То есть совсем другой.
— А если нет? Если не прыгну?
— Если нет, то… все.
— Что — все?
— Все. Крышка.
Я помолчал. Крышка. А почему…
— А почему крышка не сразу? Сразу, тогда?
— Я же сказал — ты умер по ошибке. Ошибки поправимы. У всех, кто умер по ошибке, есть шанс вернуться.
— А почему же никто тогда не возвращался?
— Ты просто не слышал об этом. Возвращались. Правда, очень редко. Это не так легко. А главное, страшно. Да это… отдельные истории. Тебе не обязательно знать это. Там слишком много грустного и несправедливого.
Нелегко, значит. Ну ладно, я и не надеялся, что это будет легко.
— А если не получится? Что потом?
— Получится. Должно получиться, Март.
— А если все-таки нет? Куда потом?
— Потом — суп с котом. То есть с тобой… Кот, нельзя тебе "потом". Нельзя. Ты о маме подумал? О Глебе? Об отчиме?
— А что о нем думать? Я ему и не нужен вовсе.
— Логика пятилетнего ребенка, Март. Почему ты думаешь, что ты ему не нужен?
— А зачем? Он меня не любил никогда. Да и не за что меня любить.
— Дурной ты, оказывается. Любят не за что-то, а просто так. Думаешь, он тебя не вспоминает?
Я, признаться, так и думал.
— Вспоминает? — недоверчиво протянул я.
— Еще как. Эгоист ты, Кот.
Удивил. Как будто я не знаю, что я эгоист.
— Ладно, я постараюсь… Как будто я хотел умирать!
Второе я ничего не сказало. Мальчишка шел рядом, почти вплотную ко мне. Вдруг он хитро прищурился и, остановившись напротив маленького продуктового магазина, предложил:
— Зайдем?
— Зафиг? — не понял я. Но мальчик посмотрел на меня так выразительно, что я поспешил согласиться, хоть и не совсем понимал, зачем ему это надо. А если быть честным, то совсем не понимал. Я взялся за ручку двери и потянул ее на себя. Прошел в магазин. Мальчик недовольно последовал за мной.
— Ну и зачем? — хмуро спросил меня мой двойник.
— Что — зачем? Это у тебя надо спросить! Я тоже без понятия, на кой черт нам сдался этот дурацкий магазин!
— Да я не про магазин говорю! Зачем ты дверь открывал?
Я закашлялся.
— Как — зачем? А как мы, по-твоему, туда попасть могли? Не хочу тебя травмировать, но, увы, только посредством открывшейся двери!
Мое воспоминание покачало головой.
— Ох и язва же ты, Март. Да я не про то. Дай руку.
Я машинально протянул ему ладонь. Он схватил ее и прыгнул прямо на закрытую дверь. Я даже испугаться не успел, как уже оказался за ней, на улице.
— Ты чего сделал? — ошарашено спросил я.
Мальчишка засмеялся. Да, наверное, мои распахнутые, словно блюдца, глаза могли кого угодно рассмешить.
— Испугался? Ты же призрак. Зачем тебе открывать двери? Ты можешь через них проходить.
Я недоверчиво покосился на предмет моего прохождения и снова повернулся к двойнику:
— Ну и как? Каким образом?
— Да легко. Просто представь себе, что ты можешь через нее пройти. Понял? Скажи себе: "Я могу проходить через двери" и иди.
— И все?
— И все. А ты думал, слова волшебные говорить надо? Палочкой волшебной махать?
Я ничего не думал. Я на такие темы вообще думать не умею. И не пробовал. Господи, ну и ну. Я — призрак со всеми вытекающими из этого последствиями…
— Ну, теперь сам, — сказал мальчик. — А я посмотрю.
— Я? Идти? Прям щас? А… а говорить вслух надо?
— Чего говорить?
— Ну, что я смогу… там… через дверь…
— А, — протянул двойник. — Не, можешь про себя.
Я немножко волновался. Как перед экзаменом. А экзаменатор стоял и ждал, ковыряясь в носу. Все-таки комичная ситуация, как ни взгляни. Ладно. Я смогу. Я пройду через эту дверь. Я умею проходить через двери, — внушил я себе и пошел прямо на это препятствие в виде одной из них. Я шел уверенно, думая, что нет ничего проще. Какая ерунда, дверь! Да я уже сто раз так делал, — успокаивал я себя. Так, уверяя себя в собственных способностях я дошел до самой двери и… остановился.
