– Во во, променял ее на статую! – развеселился этот тупица Ронан. – Статую, представляешь! К тому же всю побитую и обшарпанную… В жизни не видел ничего глупее!
Эти двое так меня раздражали, что я предпочла держаться подальше. Вот идиоты! Я была готова бросить их прямо здесь, и пусть разбираются сами! Но затем я напомнила себе, что Амандине вот-вот исполнится пятнадцать и по законам страны с этого момента она получит право выйти замуж, не спрашивая позволения у родителей. Я не могла позволить ей сделать это…
«А что, если действие зелья так никогда и не рассеется?» – подумала я с тревогой.
Меня даже дрожь пробрала, и я еще раз поздравила себя с тем, что не стала смотреть своему «нареченному» в глаза. Моя маленькая хитрость обезоружила магию, позволив мне самой управлять своими чувствами. Почему же Амандина не догадалась этого сделать?
А теперь воображает, что знакома с Ронаном всю жизнь! Просто бред… Я – другое дело, я действительно знаю своего коня с самого детства. Мы и родились в одной конюшне, и с первых дней делили одну охапку сена. Даже наши первые шаги мы сделали вместе. Предаваясь этим сладостным воспоминаниям, от которых становилось теплее на сердце, я ласково погладила гриву своего скакуна. Она была такая красивая и шелковистая, но будет еще лучше, если она станет белокурой. Я дала себе слово при первой же возможности купить краску для волос и обработать гриву моего красавца коня. Быть может, стоит еще надеть ему на голову модную шапочку с козырьком? Тогда он станет похож на певца-рэпера; нужно будет только прорезать в кепке дырки для ушей.
Кроме того, давно пора подобрать ему имя посимпатичнее того, которым его наградили безмозглые дворцовые конюхи. Скажем, Кевин или Майкл? А может, Себастьян?
«Придется расширить входную дверь в доме, – озабоченно подумала я, – иначе как же он сможет пройти в гостиную, чтобы посмотреть телевизор?»
Пока я размышляла об этих насущных вещах, Амандина и Ронан беспрестанно обменивались поцелуями и страстными признаниями. Оба так вертелись, что чуть не свалились с лошади.
Мне стало интересно, чем в этот момент занимается мой бывший «жених». Может быть, как и я, мечтает о счастливом будущем со своей статуей? Наверное, придумывает, во что ее одеть, подрумянить ли ей губы… Или, может, покрасить ей волосы?
Тут меня словно молнией поразило. Все стало ясно! Мы с ним оба влюбились в первое же, на что упал наш взгляд, он – в статую, а я – в своего коня!
Какой кошмар!
А я то думала, что всех перехитрила!
Любовное зелье сработало в полную силу, только мы перенесли его воздействие на другой предмет. Настоящая катастрофа.
Я представила себе, как он проводит остаток своих дней в компании облезлой садовой статуи, разговаривая с ней и тщетно пытаясь накормить ее с ложечки, а я – лелея старую клячу, завивая ей гриву, читая на ночь сказки, пошивая для нее одежду…
Что ж, похоже, Амандина отделалась меньшими потерями. Конечно, ее угораздило влюбиться в совершенно жуткого типа, но, по крайней мере, он был человеческим существом!
Следующие десять минут я провела, придумывая самые изощренные пытки, которым я бы подвергла Седрика де Марзамора, но это не принесло мне большого облегчения.
К счастью, зелье, приготовленное руками замковых волшебников, оказалось не очень качественным, и уже через три часа его действие начало выветриваться. Я постепенно перестала видеть в моей лошади земное воплощение божества, а Амандина вдруг нахмурилась и громким шепотом поинтересовалась у меня, что это за оборванец с грязными ногами и кто позволил ему оседлать ее коня.
Беднягу Ронана быстро отправили восвояси, а я наконец перестала нежно поглаживать жесткую сальную гриву моего скакуна, как если бы это были кудри прекрасного принца.
Мы с Амандиной растерянно переглянулись, а потом обе прыснули от смеха.
– Вот черт! – проворчала я, отсмеявшись, – мы были на волосок от катастрофы. А теперь, раз мы снова пришли в себя, быть может, пора наконец отправиться на поиски этих проклятых сирен, что скажешь?
Море бушевало с отчаянной силой. Я никогда раньше не слышала, чтобы волны так грохотали. Это было похоже на рык целой стаи свирепых хищников. Признаюсь, я здорово испугалась. Сощурившись, я вглядывалась в пенные гребни, и на миг мне показалось, что среди волн на поверхности воды проступают контуры чьих-то ужасных лиц… как жидкие скульптуры с угрожающими очертаниями. От этого зрелища меня пробрало холодом. Казалось, все эти лица кричат: «Поворачивайте назад, не то вам не избежать беды! Вам нечего здесь делать!»
Я дважды быстро зажмурилась и снова открыла глаза, и видение пропало. Амандина тоже застыла на полдороге. Я заметила, что она дрожит.
– Море не радо нам, – прошептала она. – Оно защищает сирен. Если мы подойдем слишком близко к краю, оно постарается накрыть нас прибоем и утопить.
Ничего хорошего это не предвещало, но не могли же мы вечно торчать столбом на обрыве, так что я начала спускаться к пляжу. Песок показался мне невероятно мелким и сверкающим.
– Это жемчужная пыль, – шепнула принцесса.
Я едва могла расслышать ее слова за ревом волн, которые при виде нашего упорства принялись бесноваться с удвоенной силой.
– Теперь предстоит самое опасное, – продолжала Амандина. – Мне придется начертать свой вопрос на сыром песке, у самой границы прибоя.
– Почему так далеко? – спросила я.
– Потому что сирены никогда не выходят из воды. Если мы напишем слова на сухом песке, они не смогут их прочесть, для них это будет слишком далеко от моря.
– Согласна, – кивнула я, – но это явная ловушка. Волнам не составит труда поймать тебя, когда ты приблизишься.
– На этот случай я захватила с собой веревку, – пояснила Амандина, выворачивая на землю содержимое своей котомки. – Я обвяжусь ею вокруг пояса, а ты будешь держать ее за другой конец. Если волны унесут меня, тяни изо всех сил и вытащи меня обратно на берег. Только не упусти ее… и как следует ухватись за камни, чтобы тебя тоже не затянуло в море.
Я с тревогой глянула на берег. Море разбушевалось еще сильнее. Теперь оно приобрело угрожающий темно-зеленый цвет и плевалось пеной, как взбесившийся пес.
Амандина присела на камень, собираясь с мужеством. Теперь шторм ревел вдоль всего пляжа, хотя вокруг море выглядело совершенно спокойным. Значит, именно наше присутствие пробудило гнев водяных духов.
Я протянула руку со словами:
– Дай мне жемчужины, я разбросаю их… Будем рисковать вместе.
Амандина вручила мне кожаный мешочек с волшебным жемчугом, и я отправилась навстречу прибою. Грохот стоял ужасающий, и я отчаянно трусила. Если бы я могла, я заткнула бы уши и бросилась наутек со всей возможной скоростью. Чем ближе я подходила, тем более различимы становились гневные лица в пенных водоворотах. Миллионы разинутых глоток ревели: «Еще десять шагов, глупая девчонка, и мы поглотим тебя!» Волны одна за другой набегали на пляж, стараясь настичь меня. К счастью, я была вне их досягаемости и до меня долетали только соленые брызги.
Подходить ближе к прибою было бы чистым безумием. Я развязала горловину мешочка и разбросала по песку десяток жемчужин. Они тут же впитали в себя солнечные блики и засияли с невероятной яркостью.
Разложив таким образом приманку, я отступила. Долго ждать мне не пришлось. Не прошло и трех минут, как из воды показались прекрасные лица. Сирены! Я насчитала шестерых. Они были безумно красивыми, но когда они заулыбались, я различила за нежными губами мелкие остренькие зубки, хищные и страшные. Зубы настоящих акул. Да уж, не стоило давать им шанс укусить меня!
Несмотря на совершенную красоту, в них было что-то пугающее. Глаза их оказались черные с золотом, как у рыб. Они разглядывали меня с настораживающей пристальностью.
Заметив жемчужины, они поползли по песку, стараясь, однако, не покидать полосы прибоя. Тело каждой их них, начиная от пупка, переходило в рыбий хвост с широким перепончатым плавником, которым они с силой колотили по воде, вздымая тучи брызг. Протягивая руки к жемчужинам, они издавали хриплый визг, как разъяренные кошки. Поскольку я постаралась разложить жемчуг вне их досягаемости, они нервничали и лупили хвостами все сильнее. Одна из них подняла на меня взгляд и сказала невероятно чистым, мелодичным голосом:
– О прелестное человеческое существо, если ты принесешь нам жемчужины, мы споем тебе чудесную песню…
Увидев эти уставленные на меня акульи глаза, я содрогнулась. А ведь были еще эти острые зубы, скрытые за сладостными, как мечта, губами…
– Наши песни знамениты, – продолжала уговоры сирена, – они прогоняют грусть и дарят вечное счастье. Если я спою для тебя, ты больше никогда не прольешь ни слезинки. Что бы с тобой ни случилось, ты будешь радостно улыбаться.
– Звучит очень заманчиво, спасибо за предложение, – ответила я, – но я пришла сюда не за этим… и этот жемчуг принадлежит не мне. Моя подруга хочет спросить вас кое о чем. Это ее жемчужины. Если ваш ответ удовлетворит ее, она будет счастлива преподнести их вам в подарок. У нее еще много жемчуга, даже прекраснее, чем этот…
