Пип сразу повеселел и через несколько секунд ткнул пальцем в стену.
– Вот она! Ишь, ловкачи! – сказал он самодовольно. – Но мы-то знаем эти штучки!
Только такой специалист, как Пип, и мог бы обнаружить замочную скважину там, где другой заметил бы всего лишь обыкновенную трещину в штукатурке.
– Сможешь открыть?
– Спрашиваешь!
– Тогда валяйте, ваша светлость!
– Это нам раз плюнуть, ваше величество!
Пип пустил в ход отмычку. Через долю секунды потайная дверца распахнулась, но при этом она взвыла, как сирена, приводя взломщика в ужас. Не теряя времени, Пип полоснул ножиком по тоненькому проводку, уложенному в желобок под дверью. Сирена смолкла.
При свете фонарика перед ними обнаружилась винтовая лестница с медными перилами. Джип протиснулся в дверь, но стоило ему шагнуть на ступеньку, как она пронзительно и тонко запела под ногой. Он отскочил, как ужаленный. Пип просунул в дверь свое толстое лицо, пошарил вокруг себя фонариком.
– Не могу найти… – сказал он.
– Тогда пойдем так.
– Джип, Джип!
Джип пошел вверх по ступенькам, и они выли, орали, пели, визжали под его ногами. Пип, дрожа, последовал за приятелем. В тесном пространстве над поющей лестницей можно было оглохнуть от пронзительных звуков, которые издавали ступеньки. Пип и Джип шли будто по ребрам гигантского ксилофона или по клавишам рояля, настроенного сумасшедшим. Наконец, Джип очутился на последней ступеньке, которая ныла тонко, словно от зубной боли. Он оглянулся на Пипа, у которого прыгала челюсть, и ступил на площадку. Площадка оказалась молчаливой.
– Быстрей, – сказал Джип. – Тут еще одна дверь.
Пип ринулся вверх, к двери, сделанной из бронированной стали. Заботливо, как нянька, обшарил ее, присвистнул, нажал где-то пальцем. Дверь бесшумно отворилась, и приятели осторожно заглянули внутрь помещения.
Желтый свет фонарика увял на полу просторной комнаты, залитой солнцем. Посреди комнаты стояли стол и кресла. Больше тут не было ничего. И никого не было.
Джип на цыпочках побежал к окну, забранному толстой решеткой, и поглядел наружу сквозь бронестекло.
– Что ты там увидал? – спросил Пип, не решаясь оторваться от двери, которая оставалась приоткрытой.
– Стены, – ответил Джип. – Высокие-высокие, с зубцами. А внизу, как в ущелье, маленький огородик. И там… да, какой-то человечек копошится… Копает что-то.
– А он в форме?
– Не разберу, – сказал Джип. – Вроде, нет. Садовник, наверно. Или из охраны какой-нибудь любитель. Так… Так! К лестнице пошел. Сюда идет! Скройся, Пип!
Пип мигом повернулся и вскрикнул: на него кто-то смотрел. Впрочем, Пип тут же узнал это знакомое толстоватое трясущееся, как студень, лицо. Бронированная дверь была целиком закрыта зеркалом. Пип отворил ее, и они с Джипом спрятались, оставив узенькую щелку.
В эту щелку они увидели, как в комнату вошел человек небольшого роста, очень бледный, морщинистый, в запачканном черном фартуке, который был для него слишком длинен. В руках этот человек нес зеленую эмалированную кастрюльку и лейку. Войдя, он присел на корточки, снял с кастрюли крышку, вынул из кармана фартука перочинный ножичек и стал чистить репу, которая тоже была рассована у него по карманам. Очистки он собрал и выкинул за дверь. Туда же выплеснул воду, в которой ополоснул чищеную репу. Налил в кастрюльку воды из лейки, закрыл крышкой, поставил вариться на плитку, которую взял из вделанного в стену шкафчика. И, по-прежнему сидя на корточках, стал поджидать, когда репа сварится. Ему не терпелось: он все время приподнимал крышку, заглядывал, хмурился и елозил. Пип прошептал, расхрабрившись:
– Джип, давай спросим…
– Молчи…
– Подумаешь, что он нам сделает?
– Молчи, говорю.
– Эх ты, такой козявки… – но тут человек в фартуке поднял голову, прислушиваясь, и Пип замолк. Но человек этот прислушивался к другому: где-то за стеной возникли воющие, рыдающие, стонущие, рычащие, визжащие звуки. Потом раздался сопровождаемый скрежетом громкий звонок. Человек в фартуке вскочил, схватил свою кастрюльку, побежал к потайной дверце, за которой прятались Пип и Джип, хотел ее отпереть и удивился, что она отперта.
– Тьфу, забыл, что ли? – пробормотал он. Но вспоминать было уже некогда: ревущие пронзительные звуки приближались. Человек, больше не мешкая, юркнул за зеркало со своей кастрюлькой в руках и тут попал прямо в лапы Пипа и Джипа. Он взвизгнул, как женщина, забился, но кастрюльку не выпустил.
– Давай по-тихому, – сказал ему Пип.
Человек в фартуке сказал:
– Можно кастрюльку поставить? Жжется!
– Поставь и помалкивай, – ответил Джип.
Человек робко поставил кастрюльку на пол.
2. ПОСЛЕДНЯЯ ВСТРЕЧА
В комнате отворилась большая дверь – не та, через которую человек в фартуке пришел со своего огородика, а другая, двухстворчатая, с инкрустацией. Стал виден кусок просторного, освещенного электричеством коридора, из которого в комнату сейчас входила странная процессия. Люди, скованные общей цепью, с завязанными глазами, под торжественную музыку несли разные блюда и графины. Они ощупью ставили все это на стол, обходя вокруг него, затем остановились. Поющие половицы в коридоре умолкли, но торжественная музыка продолжала играть. Люди ощупью вынули из нагрудных карманов фраков серебряные вилочки, ощупью попробовали с их помощью пищу с каждого блюда и положили вилочки обратно. Человек в фартуке яростно выкручивался из рук. На миг высвободив лицо, он попытался позвать:
– Эй, на по… – но здоровенная лапища Пипа снова зажала ему рот.
Между тем первый в цепочке звучно объявлял:
– Кушать подано. Пища проверена. Отравляющих веществ не содержит, приятного аппетита, ваше суперимператорское величество! – и процессия стала медленно выходить под звуки той же музыки, и снова в коридоре под ногами уходящих завыли, зарыдали, застонали, запищали, завизжали поющие половицы. А потом обе створки двери торжественно закрылась.
Джип сказал человеку в фартуке:
– Значит, здесь будет обедать сам суперимператор? А ты что тут делал? Сознавайся! Замышлял диверсию? Агрессию? Негодяй!
– Сам негодяй! – пропищал человек в фартуке сквозь ладонь Пипа.
– Я? – сказал Джип. – Да ты нахал, любезный! Ты смеешь так разговаривать с королем Ньянаньенга?
– И герцогом де ла Пипом? – добавил Пип.
– Пустите! – заверещал человек в фартуке. – Суперимператор – это я!
Он вырвался из ослабевших рук Пипа, задрал фартук. Это, действительно, был суперимператор: под фартуком был скрыт ослепительный мундир со всеми регалиями. Цезарь-Адольф II собственной персоной!
– Ва… ва… ве… Простите, пожалуйста, – бормотал Пип.
– Как вы сюда попали? – сурово спросил суперимператор.
– Э-э… – бормотал-Пип. – Это все он, мистер суперимператор! – он указал на Джипа.
– Выпустите меня отсюда, – повелительно произнес суперимператор. Пип поспешно принялся отворять дверь.
– Суперимператор! – сказал Джип, словно очнувшись. И внезапно схватил Цезаря-Адольфа II за шиворот. – Ты, крыса! Говори, где прячешь моего старого чудака! Ну?! – и он поднес к августейшему носу кулак.
– Джип, Джип! – в ужасе завопил Пип.
– Ва… Ваше величество… – заикаясь, произнес суперимператор. – Ваша светлость… Не надо! Я не знал, что он ваш друг! Если бы я знал…
– Что ты с ним сделал? – глухим голосом, бледнея, спросил Джип.
– Да ничего! Ничего! Я его пальцем не тронул, честно!
– Где он? И где трактирщик?
– Я вас немедленно… – заикался суперимператор, – сейчас же проведу! Им там несколько… неудобно… тесновато, знаете, темновато… но я мигом, мигом!
– Веди!
– Кастрюльку… можно взять?
– Бери, – сказал Джип с ледяной свирепостью. – И – марш!
Суперимператор поднял кастрюльку, и они вошли в столовую. Цезарь-Адольф II снова поставил кастрюльку на плитку, включил ее.
– Брось ты эти штучки, – сказал Джип, мрачно наблюдая за монархом. – Веди, куда ведено.
– А мы… пришли! – пролепетал суперимператор. Достал из кармана, пришитого под подолом фартука, связку ключей и направился к дверце вделанного в стену сейфа. Открыл ее. За ней оказалась вторая такая же – бронированная. Цезарь-Адольф лязгал ключами и говорил заискивающе:
– Они у меня за семью замками… в целях обеспечения безопасности… их драгоценных жизней… Уф, все! – он, пятясь, вылез из квадратного отверстия в стене, шагнул в сторону. Джип крикнул в темноту:
– Эй, старина, выходи! – но никто не вышел. Пип посветил фонариком. Сказал:
– Старикашка в книгу уткнулся. А трактирщик лежит без памяти.
– Вынеси его, – сказал Джип. – А старикана за плечи потряси, легонько этак. Иначе не дозовешься.
– Тесновато, ч-черт! – ругнулся Пип, влезая внутрь сейфа за самой диковинной добычей, которая только попадалась ему в течение долгой жизни. И оттуда послышалось:
