Данюшки легко вскочили и продолжили бег.
Но, пробежав совсем немного, поняли, что теперь скорость, с которой бежит отец Затычки совсем не кажется им маленькой. И оторваться от него, как утром, они не могут.
А скоро стало совсем тяжело.
Утренний запал исчез, подобралась усталость. Поднимать ноги становилось тяжелее и тяжелее, словно кто-то невидимый с каждым шагом накладывал на плечи тяжелые свинцовые пластины.
Теперь друзья плелись позади отца Затычки, а он, словно нарочно, продолжал бежать так же, как после выхода из Акватики, не быстрей и не медленней.
А потом они и вовсе отстали.
– Да-а, похоже, до станции нам сегодня засветло не добраться… – заметил отец Затычки, поджидая их в очередной раз. – Придется или в лесу ночевать, или последние лиги бежать в темноте.
Данюшки промолчали. Даже Затычка. Сил говорить не было. Теперь-то они сообразили, что поспешили радоваться утром. Отец Затычки рассчитывал свои силы на целый день бега, поэтому и не торопился, а они, обрадовавшись, что бежать так легко, попусту растратили прыть. И ведь знали все это раньше, прекрасно знали, но когда дело дошло до настоящего путешествия, напрочь позабыли, поддавшись обманчивой легкости дороги.
– Впредь наука… – тихо буркнул расстроившийся больше всех Полосатик.
До места ночлега они добрались, когда в небе светила луна.
* * *
…По всем крупным трактам Союза Королевств стояли домики для ночлега Гонцов.
Они располагались один от другого на расстоянии пути, который преодолевал Гонец за день. (Если задание было очень важным, а Гонец легконогим, он мог пробежать за день и две станции, – то есть два обычных перехода.)
Такие станции возникли давным-давно, со времени возникновения городов в долине Мерона. Уже тогда первые Гонцы стали мерить легкими ногами дороги новой родины пришельцев с юга, Младшего Народа Воды.
Позже вокруг многих станций образовались поселения, с гостиницами и трактирами, которые привечали всех дорожных путников.
* * *
Уже в темноте, оставив по правую руку Неминуемый Мост через Мерон, Гонцы достигли, наконец, станции и небольшой деревушки.
Не чувствуя под собою ног, данюшки, еле прожевав предложенный ужин и сполоснувшись прохладной водой, рухнули на постели.
Отец Затычки, бодрый, словно он не бежал целый день, а лежал в тенечке, задержался в общем зале, беседуя с другими Гонцами, которых свели дороги на этой станции.
Оставался еще один день пути до Ньямагола. Недолгий, легкий и спокойный для Гонца маршрут.
Данюшки учли урок предыдущего дня и поэтому в Ньямагол попали засветло.
Как и Акватику, его окружали поля и деревни, кормившие город. Да и многие горожане держали сады и огороды, домашнюю живность, конюшни с перевертышами и панаками.
Народу в Ньямаголе жило не больше, чем в Акватике, но раскинулся он куда шире. Городской страже приходилось проходить по крепостным стенам гораздо более длинное расстояние, обходя Ньямагол во время караульной службы.
Через широкие ворота в Ньямагол вливался поток повозок и тележек, везущих осенние дары на городской рынок.
Пешеходы держались правой стороны дороги, всадники левой, повозки тянулись посередине. Невдалеке такие же ворота выпускали людей из города.
Гонцы из Акватики, ловко лавируя между пешими людьми, достигли впускающих ворот, где пришлось остановиться и подождать, пока стражники не разрешат войти – во всех городах Союза Королевств порядок был один.
Наконец входная пошлина была уплачена (отца Затычки, как Гонца Акватики, впустили бесплатно, но трем мелким монеткам за данюшек пришлось со звоном упасть в подставленный мешок).
После этого им открылся Ньямагол.
Пока данюшки бежали по городу к дворцу Королевы Ньямы, они обратили внимание на первую бросающуюся в глаза достопримечательность города: ухоженные окошки.
Похоже, каждый горожанин массу сил и времени отдавал тому, чтобы украсить свое выходящее на улицу окно глиняными горшками с яркими пахучими цветами, повесить на него белую кружевную занавеску, выставить на подоконник или зацепить за специальный крюк начищенную клетку с певчей птичкой. В каждом городе свои причуды…
А так, город был очень даже похож на Акватику и к разочарованию данюшек ни громадных северных караванов, ни людей в лохматых меховых сапогах им на улицах не встретилось.
Дворец Королевы Ньямы стоял в центре города на тихой, замощенной квадратными плитами площади с утиным прудом посередине и поражал обилием круглых разноцветных башенок.
Зеленая, Желтая, Алая, Синяя, Серая, Вторая Желтая – у каждой было свое название по цвету стен. Все вместе походило на именинный торт.
Во дворце тоже были окошки с занавесками, цветочками и птичками, наверное, он задавал моду в городе.
Напротив дворца возвышалась серая строгая ратуша – здание, где заседал городской Совет или, по-другому, магистрат.
Ни одной кружевной занавески на его узких высоких окнах не было. Смотреть на дворец Королевы было куда приятнее.
Входов в ньямагольский дворец было не меньше, чем башен. Люди сновали около него, как муравьи у муравейника. Данюшки даже немного растерялись.
Но отец Затычки привычно вошел во дворец через Алую Башню, чтобы сразу, без проволочек, попасть в канцелярию, где он должен был сдать грамоты из Акватики.
Много времени это не заняло, и, скоро освободившись, он повел данюшек на верхние ярусы башни, где располагались комнаты для отдыха дальних Гонцов. Там им предстояло жить самостоятельно три недели до того момента, как отец Затычки снова появится в Ньямаголе.
Данюшки заняли небольшую, но уютную комнатку, окно которой выходили как раз на площадь и ратушу.
– Так, с ночлегом определились, а теперь пойдем знакомиться с Королевой. Носы высморкайте и волосы пригладьте! – скомандовал отец Затычки.
Данюшки послушно пригладили вихры.
Через коридоры и комнаты отец Затычки повел их в глубь забавного дворца.
И внутри дворец тоже напоминал пирог: чем дальше они шли, тем вкуснее становились запахи чего-то жареного, пареного, вареного… Кухней, одним словом, пахло, да что там пахло, просто благоухало!
– А ты знаешь, пап, куда идти? – недоверчиво спросил, принюхиваясь, Затычка.
Против кухни он ничего не имел, но Королеве представиться хотелось раньше, чем ужинать.
– Знаю, не волнуйся, – невозмутимый отец Затычки привел их прямиком на громадную кухню.
Там царило оживление, пылали длинные печи, булькали на их плитах кастрюли и скворчали сковороды со снедью.
Повара резали мясо и овощи, поварята чистили горы картошки, морковки, лука и чеснока, кто-то мешал закипающее молоко в кастрюле, чтобы не пригорело, а одному поваренку работа досталась и вовсе исключительная: он посыпал сахарной пудрой свежеиспеченный хворост, каждый раз не забывая хорошенько посыпать и собственный язык.
А на отдельном столе ловко месила белое пушистое тесто толстая тетушка в лихо сбившейся набок короне.
– Приветствую вас, Королева Ньяма! – почтительно обратился к ней отец Затычки.
Королева подняла голову и широко заулыбалась:
– А-а, гости из Акватики! Ну, здравствуйте, здравствуйте! Добро пожаловать в Ньямагол!
Она вытерла испачканные мукой руки о фартук, привычно поправила пышно взбитые вверх волосы и вернула корону в нормальное положение.
– Тесто сегодня подошло раньше, чем я думала, – просто объяснила она, снимая передник.
Добродушное лицо Королевы Ньямы с дюжиной подбородков было малиновым от кухонного жара.
– Голодные, наверное, – даже не спросила, а сделала вывод она, глянув на юных Гонцов и не успели данюшки рта раскрыть, как оказались за огромным обеденным столом, стоявшим тут же, в кухне.
Поварята принялись уставлять стол блюдами со всем, чем могла похвастаться Королевская Кухня Ньямагола.
Друзья без особых разговоров принялись за еду.
Странно, конечно, думали данюшки, что Королева сама месит тесто для пирогов, но чужие обычаи не всегда понятны. Может, в Ньямаголе только так и принято? Затычка хотел спросить, потом раздумал: попадешь еще впросак, поварята на смех поднимут, а время все узнать у них, данюшек, будет.
Отец Затычки уплетал за обе щеки почище данюшек, но что самое интересное, не отставала и Королева Ньяма, тоже севшая с гостями за стол. К концу незапланированного ужина она управилась с куда большим количеством еды, чем все четверо Гонцов из Акватики.
– Госпожа Ньяма, я оставлю у вас ребятишек недельки на три? – попросил отец Затычки. – Хочу, чтобы город ваш посмотрели.
– Да пускай остаются хоть на месяц, места, что ли, нет! – кивнула Королева Ньяма, хрустя хворостом. – Я их подкормлю немного, – мечтательно добавила она, слизывая сахарную пудру с растопыренных пальцев, – а то совсем тощие, смотреть страшно!
Затычка тихонько фыркнул, представив, как бесподобно они трое будут выглядеть, откормленные Королевой Ньямой.
