— Ну конечно! Посмотрите на этих ребят! — ответил доктор, указывая на Рика, Джулию и Томмазо. — Посмотрите! А знаете, сколько им лет?
— Честно говоря, меня это не интересует, доктор Боуэн. Лучше перейдите к главному. Вы что-то говорили о вымысле.
— Вас не устраивает моя терминология? В таком случае использую вашу, если вам так больше нравится. Вся эта нелепость… эти пещеры!.. — Он широким жестом обвёл подземелье. — Всё это началось, когда я… когда нам было примерно столько же лет, сколько сейчас этим ребятам. Тогда, в то Удивительное лето… Это Улисс придумал такое название, естественно! Он приехал сюда в самом конце учебного года и пристроился к нам, когда мы фотографировались всем классом с учительницей Стеллой! Будто бы он тоже из нашего класса! Но ведь он не учился с нами! Он приехал из Лондона. И это он во всём виноват! Только он!
— А что, из-за него фотография получилась неудачной? — с иронией поинтересовался Войнич.
— НЕТ! Но это он виноват в том, что в тот год ребята начали собираться в парке. И задумали обследовать пещеры! Все пещеры! Под Килморской бухтой великое множество вот таких пропастей и расщелин. А вы знаете, что там, в этих пещерах, господин Войнич?
— Нет, но подозреваю, что вы мне об этом расскажете, — невозмутимо ответил Войнич.
— Там… Там уйма бедствий! Вот почему существуют ключи. Чтобы держать запертыми двери, через которые можно проникнуть туда! Но Улисс и его так называемые друзья слишком много о себе мнили, чтобы останавливаться перед закрытыми дверями! Они хотели… все их распахнуть. И видите, к чему это привело? Так кто, по-вашему, затеял все эти путешествия? Великий УЛИСС МУР. С самого начала! С того самого Удивительного лета!
— Неправда! — не выдержав, гневно воскликнула Джулия. — Вы говорите так только потому, что не входили в эту компанию.
Доктор Боуэн разозлился ещё больше:
— Да, это так! Я не входил в эту компанию. И только потому, что ваш великолепный Улисс Мур не считал меня достойным их славных изысканий! И знаете, что ещё скажу я вам? Что никогда не устану благодарить его за эту «милость», потому что теперь могу сказать, что моя совесть чиста, а не такая же грязная, старая тряпка, как ваша!
— Неправда! — возразил Томмазо, который хорошо помнил, что читал в книгах. — Это ваши родители не пускали вас к ребятам, не позволяли уходить из дому. И вы просто завидовали и завидуете им, потому что у вас не было с ними ничего общего, а ведь так хотелось!
— Мне жаль огорчать тебя, мальчик, — проговорил доктор Боуэн, берясь за ключ, висящий у него на шее, — но у меня с ними было гораздо больше общего, чем ты можешь себе представить.
— У вас… Первый ключ! — вскричал Рик, не веря своим глазам.
— Быть этого не может! — воскликнул Томмазо. — В книгах написано, что он у Фреда.
— У Фреда? У этого бездаря? — Боуэн даже рассмеялся.
— Это ключ моего отца… — медленно произнёс Рик.
— Он нашёл его в море, мальчик, — заметил доктор. — Положил в лодку. И твоя мама принесла его на похороны твоего отца. Я первым его приметил. И взял.
— Да вы просто негодяй! — с презрением воскликнул Рик.
— Негодяй? Я? А кто же в таком случае все остальные жители города? Вы в самом деле думаете, будто никто из них ничего не заметил? За все эти годы? Свет по ночам в башенке на вилле «Арго», появление разных подозрительных личностей… Все знали, что на вилле «Арго» происходят какие-то странные вещи. Но все молчали, боялись!
— Боялись? — возмущённо переспросил Рик. — Чего боялись?
— Что двери опять откроются, — прошипел Боуэн. — Точно так, как случилось сегодня!
Тут Маляриус Войнич, сделав раздражённый жест, вступил в разговор.
— Извините, что прерываю ваш бурный обмен мнениями, — сказал барон, — но мне кажется, доктор, что я кое-чего не понимаю. Вы говорите, что вас беспокоит эта история с дверями. Я правильно понял вас?
Боуэн энергично кивнул.
— В таком случае как же объяснить… Вы только что показали нам особый ключ, который носите у себя на груди. Вам доводилось им пользоваться?
— Конечно! — крикнул Рик. — У него в аптеке настойки из трав, которые он собрал в саду священника Джанни!
Нацелив пистолет на мальчика, доктор приказал:
— Замолчи, Баннер!
— Ответьте на мой вопрос, доктор! — настойчиво произнёс Войнич. — Вы входили в Двери времени и бывали… где-нибудь… далеко отсюда?
— Они должны были держать их запертыми, — мрачно проговорил доктор Боуэн. — А они всё открывали их и открывали, продолжая путешествовать. Никак не могли остановиться… И двери закрылись только после смерти Пенелопы.
Мрак под мостом, казалось, трепетал.
Пламя, исходившее из кончика зонта, постепенно угасало.
— Так это вы убили её… Пенелопу! — с ужасом догадалась Джулия, вспомнив, что именно доктор обнаружил следы крови на скале и сообщил Улиссу Муру, что его жена мертва.
— Я никого не убивал! — возмутился доктор Боуэн, но по лицу его не удавалось понять, правду он говорит или лжёт.
— На кого работаете, Боуэн? — вдруг обратился к нему Маляруис Войнич. — Ваша ненависть к семье Мур и к этой истории с дверями представляется слишком сильной, чтобы её можно было объяснить только трудным детством.
— Я ни на кого не работаю!
— А может, кто-то попросил вас собрать для него ключи? Вам хорошо платят за то, что делаете?
— Повторяю, я ни на кого не работаю! Я только хочу раз и навсегда уничтожить Двери времени и всё, что с ними связано.
— Ну предположим, вы уничтожили их… А потом? Что потом станете делать, господин Боуэн? — с искренним любопытством поинтересовался Войнич.
Доктор в растерянности посмотрел на него.
— Потом… разбужу жену, и… мы уедем навсегда из этого проклятого места.
— Другими словами, вы плохо представляете, что станете делать после того, как сожжёте виллу «Арго».
— Ну, не знаю… В самом деле не знаю. — Боуэн опять покачал головой. — Не понимаю, к чему вы клоните.
— Позвольте задать вам последний вопрос, доктор Боуэн? — поизнёс Войнич с неослабевающим любопытством. — Имея вот этот ключ, который носите на груди, и зная про все эти двери, вам ни разу не захотелось взглянуть, что там, за ними, по другую сторону порога? — И не дожидаясь ответа, продолжал: — Думаю, не захотелось. А скажите, не сочиняете ли вы случайно что-нибудь, кроме рецептов? Я имею в виду, стихи, рассказы, романы? Или может, рисуете? Играете на каком-нибудь музыкальном инструменте? Есть ли у вас друзья? А домашние животные? Любите ли свою жену? Ничего этого в вашей жизни нет, верно? Я так и думал. Но тогда объясните мне, зачем вам ключ, который открывает все Двери времени, если время нисколько не интересует вас?
— Оставьте свои пустые разговоры, Войнич! — сердито вскричал доктор Боуэн. — Я ничем не отличаюсь от вас!
— Не скажите… — проговорил главарь поджигателей и, быстро сняв ружьё для подводной охоты с плеча Джулии, направил его вверх.
Пуф!
Гарпун с острым наконечником пронзил аэростат Питера Дедалуса, и из него с шипением стал вырываться газ. В одно мгновение воздушный шар сморщился над головой доктора, который в недоумении поднял на него глаза, не понимая, что произошло.
При этом он опустил пистолет, а Рик отбросил зонт-огнемёт, который покатился по мосту и погас.
Всё погрузилось во мрак.
Послышались какая-то возня и приглушённые голоса.
Потом прозвучал выстрел, заставив всех замереть на месте. Мгновение спустя Войнич зажёг пламя на кончике своего зонта.
Доктор Боуэн отшатнулся.
На лице его читалось изумление, как у ребёнка, который не верит в историю, которую только что услышал.
— Вы… вы… — заговорил он, и покачнувшись, ухватился за верёвку от воздушного шара, которая обвивала его ступни, словно живая змея.
В следующее мгновение тень аэростата скользнула за его спиной. Под тяжестью корзины летательный аппарат со сдувшейся оболочкой рухнул в пропасть.
Маляриус Войнич погасил пламя.
Крайнее удивление на лице Боуэна — это последнее, что увидели ребята. Потом в темноте послышался глухой удар — что-то стукнулось об ограждение моста и упало с него.
Главарь поджигателей вновь зажёг пламя на кончике своего зонта.
— Очень хорошо, — спокойно произнёс он. — Ну что, продолжим теперь наш путь к вашей «Метис»?
Глава 31
СЕРЕБРЯНОЕ ЗЕРКАЛО
Мудрец привёл Джейсона на главную площадь Агарти и тут же, усадив прямо посреди площади за стол, предложил ему миску горячего супа.
И сообщил:
— Меня зовут Мэллори.
Потом, когда Джейсон подкрепился, они отправились по Городу Мудрецов дальше. Улицы здесь обогревались — под тротуарами текла горячая вода. Там и тут виднелись красивые, величественные арки, люди, встречавшиеся на пути, выглядели спокойными, но все почему-то молчали. Здесь вообще не слышно было ничего, казалось, город погружён в вату: ни громких разговоров, ни призывов торговцев, ни каких-либо других неприятных шумов или звуков.
