— Кто ей, бабаболке, поверит? — немедленно отозвался сверху Питя.
Славик про себя подумал, что более удачного и, главное, точного ответа быть не может.
— Что если, — продолжал Грипа, будто и не слышал Питиной реплики, — что если Евдокимовна расскажет соседям о том, что с ней произошло?
— Соседи подумают, — в ту же секунду отбарабанил Питя, — что старая Евдокимовна уже того, — все снова посмотрели наверх и увидели, что показывает пальцем Питя. — А Евдокимовна — она ведь еще не того, — Питя повторил свой жест, — и ни за что не расскажет соседям, чтобы о ней не подумали, что она того… Так что, командир, ты зря беспокоишься.
Молек кашлянул.
— Питя говорит, как он привык, — сказал он, — но говорит верно, и я согласен с каждым его словом. Информация о молстаре не выйдет за пределы того двора… А с художником нам все равно придется встретиться. Даже, думаю, пора…
Пришельцы не спорили, как ожидал Славик. Мнение Молека среди них ценилось высоко, да и командир, как ему и полагалось, был неглуп. Он не полностью, конечно, согласился с Питей и Молеком, — это тоже ему полагалось, — и сказал, что ближайшие дни покажут, чем окончится эта история. И хорошо будет, если так, как считает Молек.
— Между прочим, — крикнул сверху Питя, — это я первый так посчитал, а Молек только меня поддержал.
Но командир Пите не ответил. Он обратился к Славику.:
— Мы здесь не со всем, понятно, познакомились. Нам было бы любопытно посмотреть и другие, кроме Егоровки, интересные места на Земле. Как ты думаешь, какие?
Что еще посмотреть на Земле?
Что еще посмотреть на Земле? Другие, кроме Егоровки, места. Вот вопрос, на который легко ответить!
И Славик хотел уже начать отвечать. "да позадумался", как сказано в басне Крылова "Ворона и лисица".
И вправду, что посмотреть? Ну, разумеется, Москву. Ну, ясно, Петербург. Их город. Озеро, говорят, Байкал. Северный полюс! Киев (он там бывал), Одессу! Названия городов возникали в голове (на поверхности мозга) Славика, как пузыри, что выпрыгивают из глубины воды. Вот выпрыгнул и лопнул очередной — Самарканд. Рядом с ним — Ташкент. Как они попали в его черепушку? И что в этих городах примечательного?..
Но это все то, что поблизости. А вся Земля? Пришельцы ведь спрашивают о ней. Славикина мысль сделала попытку облететь глобус, но крылья ее вдруг обломились, и птица бессильно упала возле пограничного столба.
Славик еще очень мало знал о планете, на которой жил вот уже двенадцатый год.
Он, понятно, слышал, что на Земле существуют такие страны, как Америка, Франция и Англия (еще Австралия, Испания…), но где они находятся и что в них самое интересное, — это было ему неизвестно.
А-а — еще пустыня Сахара! И там где-то Египет со своими пирамидами. Япония! Там сейчас папа с мамой.
А что, что, что еще? Славику от огорчения захотелось заплакать — не знать собственной планеты!
Да, есть еще Китай, Индия, Канада (о Канаде он вспомнил благодаря хоккею). И Швеция, и Чехия! Но не скажешь же, что самое главное, ради чего стоит посетить эти страны, — это их хоккейные команды!
Чем знамениты, чем интересны те страны и те города, о которых он вспомнил?
С вопроса Грипы прошло минуты три, а Славик все молчал. Впрочем, ему казалось, что он говорит, спорит, чуть ли не кричит — такое творилось в его голове. А пришельцы ждали ответа.
Славик набрал в грудь воздуха, чтобы выпалить все, что нашкрябал из мировой географии, но вместо этого сказал:
— Ребята, вы все равно хотели познакомиться с художником. Давайте лучше спросим у него.
Но если для Славика это был выход из положения, то Питя ему воспротивился:
— Не хочу! — завопил он. — Опять эти взрослые! Эти всезнайки! Мы сами с усами! Ваш художник как начнет водить нас по музеям — мы все умрем со скуки. Так хорошо было, я уже начал думать, что их вообще нет на свете!
Молек что-то хотел сказать, но командир опередил его:
— Очень правильная мысль, Славик. Художник знает Землю лучше, чем ты. А мы вправе выбирать объекты. Когда пойдем к нему?
— Да хоть сейчас. — У Славика гора упала с плеч. — Он дома сидит.
— Питя, — распорядился командир, — раз ты не хочешь встречаться со взрослыми, останешься дежурить в корабле.
— Не моя очередь! Щипан сегодня дежурный.
— Но ты ведь не хочешь идти к художнику. Вот и подежуришь вместо Щипана.
— Я, конечно, не хочу идти к художнику, — судя по тону, Питя явно задирался, — но когда вы развесите там уши, кто приведет вас в чувство? Только я! Да я наперед знаю каждое его слово!
Командиру сегодня не хотелось спорить, и он спросил у Славика, как лучше всего попасть в дом художника, чтобы никто их не увидел. Славик предложил ту же черную сумку, и Грипа отдал приказание космонавтам привести в порядок одежду. Славик побежал домой за сумкой.
Бабушка сидела у телевизора и смотрела какую-то техническую передачу. На экране сменяли друг дружку неизвестные сложные механизмы и приборы, ведущий что-то говорил, чего бабушка, понятное дело, не понимала, но слушала все же очень внимательно. На внуковы шаги она живейше обернулась.
— Где ты шлендаешь? — начала она высказывать накопленное за день. — Ужин давно готов, а он неизвестно где! То дома сидит, а то вдруг пропал и не отыщешь его.
— Бабушка, я сегодня у дяди Вити ужинаю — он меня пригласил. Ты не видела моей черной сумки?
Все шестеро космонавтов поместились в большом отделении сумки. Весили они не больше двух килограммов.
Щипан помахал Славику и высунувшемуся командиру рукой:
— Вы там недолго!
Дверь у художника была, как всегда, открыта — словно он каждый вечер ждал гостей (может, так оно и было), — но Славик все равно постучал.
— Входи, Слава.
Кубик лежал на диване и листал старый-престарый журнал.
— Ты что, по грибы нынче ходил?
— Мы к вам в гости. — ответил с порога Славик.
— Кто мы? Уж не вы ли сами, Ваше Вечернее Появительство?
— Дядя Витя… — Славик сразу же решил показать пришельцам, сидящим в сумке (а особенно Пите), что такое художник Кубик, и задал традиционный вопрос: — Дядя Витя, а для чего вам коза?
— Я, Славик, — не промедлив ни секунды, ответил Кубик, — учусь у нее бодливости. У меня у самого характер мягкий, бодаться я не умею, и вот Манька мне в свободное время уроки дает. "Ты, говорит, хоть и с бородой, как козел, а ума-то у тебя мало. Ты, говорит, если что, башку-то наклони, мемекни погромче и сыпь вперед. С ног ворога столкни, а после еще и потопчи маненько. А рога, коли бог тебя обидел и не дал, найди где-нибудь и приставь чуть повыше ушов"…
— Ушей, — поправил Славик.
— Она говорит "ушов". "Чуть, говорит, повыше приставь ушей"…
— Ушов, — поправил Славик.
— Совсем ты меня сбил с панталыку! "В общем, говорит, вот здесь, — Кубик показал место на своем лбу, — прикрепи и с ними, говорит, и ходи, тогда тебя всяк бояться будет и мазню твою безобразную, безалаберную и самонадеянную будет всячески восхвалять" Вот для чего мне коза, Славик, и это, как всегда, самая последняя правда! Ну, каким добрым ветром тебя занесло?
(Славика, пока Кубик говорил, кто-то толкал сквозь сумку, и он подумал, что толкать мог только Питя).
Мальчик прошел через комнату, сел на стул рядом с диваном, а сумку поставил на колени..
— Мы к вам в гости, — повторил он.
— Вам, ваше Вовремя Приходительство, одного стула хватит? Или к соседке за табуретками слетать?
— Слетать за табуретками, — важно распорядился Славик. — Мы сюда не шутки пришли шутить.
— Сию минуту, Ваше Грусть-Тоска-Недопустительство-Скуку-К Черту Прогонительство! — Кубик вскочил с кровати и постучался в дверь, ведущую к Евдокимовне.
Через минуту он вернулся с двумя табуретками.
— Изволите на обе сесть, Ваше Новости-Сообщительство? — Кубик что-то уже заподозрил: очень уж бережно держал Славик сумку на коленях.
— Вот сюда их поставьте, — продолжал распоряжаться гость, — передо мной. — И водрузил сумку на сдвинутые табуретки.
Художник сел на диван.
— Дядя Витя, — сказал Славик обыкновенным голосом, — я к вам действительно не один пришел.
— А с кем же? Кого ты там, на крыльце, оставил? — спросил Кубик, взглянув на открытую дверь.
— А вот с кем!
Славик вжикнул молнией на сумке, бока ее опали и художник увидел шестерых маленьких человечков, щурящихся от света. Одни поправляли волосы, другие одергивали одежду. Питя полез за воротник — видать, что-то колючее попало под комбинезон. В общем, человечки шевелились, и никак нельзя было подумать, что это куклы. Вдобавок Пигорь чихнул.
— Будь здоров, — машинально произнес совершенно сбитый с толку художник.
— Спасибо, — прозвучал в ответ тоненький голос пришельца. Это было первое слово инопланетян в комнате художника.
