Кронски пришел чуть раньше. Он уже устроился на крохотной табуретке, разложенной из охотничьей трости, и попыхивал тонкой сигарой.
— Очевидно, я лишен половины удовольствия, — заметил доктор, словно возобновляя прерванный разговор. — Самое приятное в сигаре — аромат, а я не чувствую запахов.
Артемис кипел от злости. Этот тип выглядел совершенно безмятежным, ни единой капли пота не выступило у него на лбу. Мальчик заставил себя улыбнуться.
— Деньги при тебе, Дамон?
По крайней мере, юный Фаул мог попытаться досадить доктору, обратившись к нему на «ты» и без титула.
Судя по всему, Кронски не обратил на провокацию ни малейшего внимания.
— Деньги здесь, А’темис. — Он похлопал себя по нагрудному карману. — Сто тысяч — такая незначительная сумма, что она поместилась в одном ка’мане моего костюма.
Артемис не удержался от насмешки.
— Причем такого шикарного.
Фиолетовые очки Кронски сверкнули в последних лучах солнца.
— В отличие от твоего, мой мальчик, который, как мне кажется, от жары утратил свою характерность.
Все верно. Артемису было худо, ему казалось, будто только высохший на спине пот поддерживал его в вертикальном положении. Он был голоден, изможден и раздражен.
«Сосредоточься. Цель оправдывает жертвы».
— А у меня есть лемур. Может, продолжим?
У Кронски задрожали пальцы, и Артемис легко догадался, о чем он думает: «Отбери у мальчишки лемура. Просто отбери. Зачем расставаться с сотней тысяч?»
Артемис решил пресечь эту идею в зародыше.
— Если у тебя возникли опрометчивые мысли нарушить соглашение, позволь сказать тебе всего одно слово: «Дворецки».
Слова действительно оказалось вполне достаточно. Репутация телохранителя Фаулов была хорошо известна Кронски, но он понятия не имел, где тот в данный момент находится. Его пальцы вздрогнули и остались неподвижными.
— Хо’ошо, А’темис. Давай заве’шим сделку. Ты, надеюсь, понимаешь мое желание осмот’еть това’.
— Конечно. И я уверен, что ты понимаешь мое желание увидеть твою валюту.
— Нет п’облем. — Кронски сунул руку в карман и извлек конверт, набитый лиловыми банкнотами достоинством в пятьсот евро. Он вытащил одну наугад и передал ее Артемису. — Хочешь ее обнюхать, А’темис?
— Не совсем.
Артемис открыл сотовый телефон и выбрал в расширенном меню опцию ультрафиолетового сканера. Направив сиреневый луч на банкноту, он проверил наличие водяных знаков и металлической полоски.
Кронски схватился рукой за сердце.
— Мой мальчик, я обижен — нет, смертельно оскорблен! Как тебе только в голову п’ишло, что я соби’аюсь тебя обмануть? Да и зачем? Чтобы подделать сто тысяч, нужно ист’атить го’аздо больше. Комплект хо’оших печатных фо’м стоит вдвое до’оже.
Артемис закрыл телефон.
— Я привык никому не доверять, Дамон. Тебе еще предстоит в этом убедиться. — Он поставил клетку на каменный цоколь. — Твоя очередь.
Настроение Кронски мгновенно изменилось. Исчезла бесцеремонность, он начал вести себя как-то глупо. Улыбнулся, хихикнул, на цыпочках, как ребенок к рождественской елке, подошел к клетке.
«Как нормальный ребенок, — мысленно уточнил Артемис. — А вот для меня рождественские подарки никогда не были сюрпризом благодаря рентгеновскому сканеру в мобильном телефоне».
Очевидно, перспектива задуть искру жизни еще одного вида безумно возбуждала Кронски. Он изящно склонился над клеткой и, прищурившись, заглянул в отверстия для вентиляции.
— Так. Кажется, все в по’ядке, но я должен ’ассмот’еть его поближе.
— Заплати сто тысяч евро и рассматривай, сколько хочешь.
Кронски бросил Артемису конверт.
— Заби’ай, надоедливый мальчишка. Ты меня совсем замучил. У такого мальчика не может быть много д’узей.
— У меня есть один друг, — ответил Артемис. — И он больше тебя.
Кронски, приоткрыв клетку, схватил лемура за шкирку, высоко, словно боевой трофей, поднял животное и принялся рассматривать со всех сторон.
Артемис отошел на шаг, бросая настороженные взгляды вдоль проходов.
«Может, ничего и не произойдет, — подумал он. — Наверное, эти существа не так изобретательны, как мне показалось. Возможно, пока мне следует довольствоваться полученной сотней тысяч».
И тут появились изобретательные существа.
Крыльев у Элфи не было, но это не мешало ей сеять панику. Оружия, кроме одного «Нейтрино», на складе Подземной полиции не оказалось, зато нашлось кое-какое горное оборудование, включая несколько дюжин капсюлей-детонаторов, которые эльфийка в данный момент разбрасывала по оставленным без присмотра чанам в разных точках базара, подложив под окно, за которым прятался Дворецки, двойную порцию.
Элфи оставалась невидимкой, но предпочитала перемещаться крайне осторожно, поскольку поведение магической защиты без костюма абсолютно непредсказуемо. Любые резкие жесты или столкновения могли привести к выбросу фейерверка волшебных искр, которые, появившись ниоткуда, смотрелись бы достаточно странно.
Поэтому двигаться следовало мягко и тихо.
Элфи заложила последний капсюль, вопреки невидимости ощущая себя светящейся мишенью.
«Как не хватает указаний Жеребкинса, — подумала она. — Приятно иметь под рукой всевидящее око».
Артемис, казалось, прочел ее мысли. Из миниатюрного динамика — еще один подарок со склада, — вставленного в ухо, раздался его голос:
— Кронски открывает клетку. Приготовься взорвать капсюли.
— Все готово. Если Джуджу попытается сбежать, я в северо-западном углу.
— Вижу тебя через фильтр. Взрывай по очереди.
Элфи забралась в пустой чан и сосредоточила внимание на Кронски. Тот достал лемура из клетки и держал на вытянутой руке. Идеально.
Она провела пальцем по узкой полоске на ладони, и все крохотные индикаторы зажглись зеленым светом. Через мгновение на полоске появилось состоящее из одного слова сообщение: «Взрывать?»
«Конечно», — подумала Элфи и нажала на кнопку «ДА».
Чан взорвался, подняв в воздух шестиметровый столб красной краски. За ним, грохоча как мортиры, последовали другие чаны, взметнув в марокканское небо свое содержимое.
«Симфония цвета, — подумал Артемис, наблюдая за происходящим с высоты. — Мы полностью перекрыли Дворецки обзор».
Внизу, на базаре, мгновенно началась паника. Кожевенники ревели и кричали, охали и ухали как зрители на салюте, увидев следующий красочный фонтан. Некоторые, сообразив, что их драгоценные шкуры вот-вот примут незапланированные оттенки, принялись лихорадочно собирать товар и инструменты. Спустя буквально несколько секунд с неба обрушился разноцветный ливень красок, и испуганные туристы вместе с рабочими заметались между чанов.
Младший Артемис стоял как вкопанный, не обращая внимания на разлетающиеся во все стороны разноцветные капли. Он не спускал глаз с Кронски и лемура у него в руке.
«Следи за животным. Им нужно животное».
Здоровяк пронзительно взвизгивал при каждом взрыве, балансируя на одной ноге, как испуганный артист балета.
«Бесценные кадры», — отметил Артемис и заснял несколько секунд представления на свой телефон. Должно было произойти еще что-то, в этом он не сомневался.
Как всегда, юный гений оказался прав. У него возникло смутное впечатление, будто под носом у Кронски рванула мина. Земля взметнулась грибовидным облаком, в пыльной пелене что-то мелькнуло, и лемур исчез.
В руке у доктора Кронски остался лишь сгусток слизи, неверно мерцающий в вечернем полумраке.
С неба упали последние капли краски, и паника постепенно улеглась. Кожевенники удивленно покачивали головами, потом принялись отчаянно ругаться. Они лишились дневной выручки.
Пыль уже осела, а Кронски еще несколько секунд визжал, держа ноту, как заправский оперный певец.
Артемис недобро усмехнулся.
— Толстая дама поет в конце спектакля, так что, полагаю, занавес опущен.
Слова Артемиса привели Кронски в чувство. Он умолк, слегка расставил ноги и глубоко дышал. Красные пятна медленно сходили с его обрюзгших щек. И только попытавшись отряхнуть с ладоней слизь, доктор сообразил, что лемур куда-то подевался.
Он с немым изумлением таращился на пальцы, чувствуя, как странная масса затвердевает, превращаясь в светящуюся перчатку.
— Артемис, что ты наделал?
«Ага, — подумал Фаул. — Ты вдруг научился правильно произносить мое имя».
— Я здесь совершенно ни при чем, Дамон. Я доставил тебе лемура, ты его потерял. Твои проблемы.
Кронски побагровел от злости. Он сорвал с себя очки, открыв воспаленные глаза.
— Ты меня обманул! Ты каким-то образом в этом замешан. Съезд экстинкционистов непременно открывают с помпой, без этого нельзя. Казнь лемура должна была стать гвоздем программы!
