Бармен сообщил, что его зовут Ник Табаррок, и последние семь лет он работает здесь помощником управляющего пляжным баром. Но неделю назад управляющий уволился. Он рассорился с женой, собрал вещи и на пароме уехал на соседний остров, а управлять делами оставил Ника. Ник решил доказать, что прекрасно справится с этой работой. Первый день прошел отлично. На второй все до одного умерли. Но Ник до возвращения босса намерен трудиться не покладая рук, чтобы бар работал и денежные документы были в полном порядке.
— А ты не думаешь, — осторожно спросил Бенсон, — что неплохо было бы вынести из бара трупы?
Ник уставился на своих гостей так, будто видел их впервые.
— Да… может быть… Санитарным инспекторам эти мертвые вряд ли понравятся… — Он хохотнул. Но тут же нахмурился и несколько раз кивнул головой. — Я… я так и сделаю.
Джонас допил пиво и поставил стакан на стол.
— Налей-ка нам еще по порции, Ник.
Джефферс взглянул на часы и строго посмотрел на Джонаса.
Но Джонас не обратил на него внимания.
Пока Ник наливал ему еще стакан, он спросил:
— Слушай, Ник, а как получилось, что ты не заболел вместе с остальными?
Ник поставил перед Джонасом стакан с пивом.
— А я заболел, — ответил он.
— Так что же, выходит, ты — привидение? — рассмеялся Джонас.
— Да нет. Я хочу сказать, что я свалился замертво, как и все остальные, некоторых через десять минут уже не было в живых, но тут явилась матушка Джосс, дала мне свое лекарство и я проснулся, здоровехонек, как ни в чем не бывало.
— Матушка Джосс?
— Ну да, матушка Джосс. Моя бабушка или тетка, или кем там она мне приходится… Она живет в горах. Ей где-то около ста двадцати лет. Она… лекарь. Правда, без образования, но… она знает, как лечили в старину.
— И она тебя вылечила? — спросил Джефферс, в его голосе явно прозвучало сомнение.
— Ну да, — ответил Ник. — Я всегда был ее любимчиком.
— А вот этим ребятам, что там лежат? Им она не помогла?
— Ясное дело, нет, — покачал головой Ник. — Она не любит туристов. Мы здесь ее редко видим. Она старается держаться подальше. Это мне повезло, что она пришла как раз тогда.
— А где она сейчас? — спросил Джимми.
— Наверно, ушла домой. У нее куры, коза. Их надо кормить.
Джефферс осушил стакан и постучал по часам.
— Ладно, ребята. Нам работать надо.
Джонас поднял только что наполненный стакан с пивом и залпом выпил его.
Ник собрал стаканы и принялся их мыть. Джимми положил деньги на конторку и сказал Нику, что сдачи не надо.
Вернувшись на автостоянку, Джефферс очень быстро нашел небольшой автобус, который мог вместить всю группу и довезти их до Шарлотты-Амалии, все стали рассаживаться. Только Джимми не двигался с места. Джефферс опустил стекло:
— Ну давай, Джимми, — нетерпеливо крикнул он. — Мы уезжаем.
— Мы не можем уехать, — покачал головой Джимми.
— Почему?
— Мы должны найти эту старушку — матушку Джосс.
— О чем ты говоришь, Джимми? Нам пора двигаться…
— Нет. Разве вы не слышали, что он сказал? У нее есть лекарство.
— Неужели ты этому поверил, Джимми? — засмеялся Джефферс. — Он же псих. Никакого волшебного лекарства нет.
— Тогда как вы объясните, что эти люди, все до одного, умерли, а Ник остался жив?
— Это ничего не значит! Мы же не умерли, правда? Садись в машину!
— Нет, не сяду!
— Джимми…
— Подождите… ну подождите немного… Слушайте, если есть хоть самый маленький шанс, что она знает, как лечить, разве мы не должны ее разыскать? Сотни людей умирают на корабле, как же можно упустить такую возможность, не узнать, правда ли есть лекарство?
Джефферс побарабанил пальцами по дверце машины.
— Ну и надоеда ты, Джимми Армстронг, просто чирей настоящий.
— Я знаю.
— Мы должны попасть в Шарлотту-Амалию. «Титанику» надо заправиться.
— Знаю.
Джефферс снова побарабанил пальцами.
— Ладно, так и быть. Бенсон!
— Да, сэр?
— Поищи другую машину, забери этого безумного бармена и поезжай с ним и с Джимми в горы. Посмотри, можно ли найти эту бабку.
— Но, сэр, почему я?
— Тебе объяснить?
— Нет, сэр.
— Тогда всё. Вылезай.
Бенсон неохотно выбрался из машины.
— Да постарайся на этот раз не ронять рацию, — добавил Джефферс.
— Да, сэр.
— Желаю удачи! — кивнул Джефферс Джимми.
— Спасибо.
— Увидимся на борту, когда ты привезешь свое волшебное лекарство. — Джефферс рассмеялся, нажал на газ, и машина, зарычав, сорвалась с места, подняв облако пыли и оставив Джимми и Бенсона в обществе сумасшедшего бармена и двенадцати разлагающихся трупов.
Среди деревьев притулилась крошечная лачужка. Когда машина въехала в заваленный хламом двор, их облаяла маленькая собачка. Бенсон не сразу направился к дверям, он оглянулся на горы, посмотрел на залив.
— Ты только погляди! — воскликнул он.
Джимми остановился рядом с ним. Их глазам открывался красивейший вид: деревья спускались к лазурному морю, с такой высоты туристы на пляже казались точками, и даже «Титаник», бросивший якорь в пяти милях от берега, напоминал игрушечный кораблик, безмятежно плавающий в теплой ванне, только что наполненной водой.
— Потрясающе, — согласился Джимми, — если только забыть о трупах на пляже.
Ник, который видел этот пейзаж, наверно, тысячу раз, даже не взглянул в ту сторону. К нему, виляя хвостом-обрубком, кинулась собачонка, но он прошел мимо прямо к дверям.
— Матушка Джосс! — кричал он. — Матушка Джосс! Это Ник! Не стреляй!
Бенсон, которого снабдили пистолетом, невольно схватился за кобуру.
Дверь была полуоткрыта. Ник вошел в хижину, за ним с некоторой опаской последовал Бенсон, а уж потом Джимми. Внутри было темно и холодно и чем-то пахло. Джимми не мог бы с уверенностью сказать, чем именно. Похоже, больше всего этот запах напоминал ему запах супа, который его бабушка варила не из консервов, а из всяких остатков.
— Матушка Джосс! Матушка Джосс! — снова позвал Ник.
Комната была маленькая, тесная, в одном углу стояла кровать, в другом — плетеное кресло с кучей одеял. Тут же была древняя черная печка и большой радиоприемник на батарейках. Ник зажег старую лампу на колченогом столе. Когда комната слегка осветилась, Джимми невольно вскрикнул: из-под одеял торчали ступни. Костлявые, грязные, с желтыми, искривленными ногтями.
— Матушка… — Ник шагнул к креслу и откинул одеяла. — Матушка!
Старушка была худая, иссохшая, потревоженный внезапно сдернутыми одеялами паук мгновенно исчез в ее левой ноздре.
— Матушка! — проговорил Ник, склоняясь над телом. Он взял ее холодную, хрупкую, словно птичья лапка, руку и стал ее поглаживать.
— Матушка…
— Сожалею, — сказал Джимми.
Бенсон сочувственно покачал головой, повернулся к дверям и поманил Джимми за собой. Когда Джимми вышел на яркий свет, Бенсон, пройдя через двор, уже снова любовался открывающимся с горы видом.
— Ну вот, — сказал он. — Только зря потратили время.
— Нет, не зря, — возразил Джимми.
— Да конечно зря. Если старая карга саму себя не сумела спасти от вируса, как она могла спасти Ника или кого-то еще? Пошли, пора ехать.
Бенсон направился к машине, но Джимми преградил ему путь.
— Нет, постойте, мистер Бенсон, вы просто плохо ее разглядели.
— Да разглядел я, Джимми. Умерла она, о чем говорить?
— Да, но только… на ней же нет никаких пятен, никаких признаков этой болезни. Она умерла потому, что ей сто двадцать лет, а совсем не от вируса.
Бенсон готов был вступить в спор, но заколебался. Он мучительно соображал, и ясно чувствовалось, как напряженно работают все винтики у него в мозгу. Наконец он кивнул:
— Знаешь, на ней нет никаких признаков болезни. Я думаю, она, наверно, умерла от старости. Пошли, Джимми, давай это проверим.
Бенсон опередил Джимми и быстро направился в хижину. Джимми, не веря своим ушам, покачал головой и пошел следом. Ник все не выпускал руку старой женщины. Он поднял на них глаза:
— Она помогла мне на свет появиться, и моей матери, и матери моей матери.
— Что ж, — сказал Бенсон, — вдруг она и нам поможет остаться на этом свете. А лекарство, о котором ты говорил, какое оно? Ты можешь найти его для нас?
Ник похлопал по руке матушки Джосс и спрятал ее под одеяла, снова натянув их на умершую. Он повернулся к маленькой газовой печке. На ней стояли два котелка. Ник показал сначала на один, потом на другой.
— По-моему, в одном из них лекарство, а в другом, наверно, суп.
— Так в котором что? — спросил Джимми.
— Не знаю, я ведь был без сознания, когда она давала мне свое снадобье.
Все трое по очереди наклонились над котелками, принюхиваясь, но хотя у каждого из котелков был свой запах, никто так и не понял, в каком был аппетитный ароматный суп, а в каком — возможное спасение тысяч человеческих жизней.
