— Но это не одно и то же, так? — сказала она. Теперь она боялась медведя больше, чем тогда, когда увидела его в ярости.
— Это одно и то же, — ответил он. — Как я понимаю, взрослые не могут его читать. Сравнивать тебя и чтец символов со взрослыми, всё равно, что сравнивать меня с бойцами-людьми.
— Да, думаю, это так, — неохотно сказала она, сбитая с толка. — Значит ли это, что я всё забуду, когда вырасту?
— Кто знает? Я никогда не видел ни чтеца символов, ни кого-либо, кто его понимал. Возможно, ты отличаешься от других. — Он снова опустился на четвереньки и продолжил жевать своё мясо. Лира расстегнула куртку, но теперь туда пробирался холод, и её пришлось застегнуть. В целом, эпизод был беспокоящим. Она хотела свериться с алетиометром немедленно, но было слишком холодно, и, кроме того, её звали — пора было выезжать. Она взяла жестяную коробочку, сделанную Йореком, положила такую же пустую назад в мешок Фардера Корама, а другую, с мухошпиком, положила вместе с алетиометром в мешочек на поясе. Она была рада, что они снова ехали.
Лидеры условились с Ли Скорсби, что на следующей стоянке они надуют его шар, и он осмотрит всё с воздуха. Естественно, Лире не терпелось полететь вместе с ним, и естественно, ей это не разрешили, но она ехала с ним всю дорогу и засыпала вопросами.
— Мистер Скорсби, как полететь в Свельбард?
— Понадобится дирижабль с бензиновым двигателем, что-то вроде цеппелина, или же хороший южный ветер. Но, чёрт, я не посмею. Ты когда-нибудь его видела? Самый унылый, голый, негостеприимный, забытый богом тупик пустоты.
— Мне просто интересно, если бы Йорек Барнисон захотел вернуться…
— Его бы убили. Йорека изгнали. Как только он появится там, его разорвут на части.
— Как вы наполняете свой шар, Мистер Скорсби?
— Двумя способами. Я могу получить водород, влив серную кислоту в железные опилки. Ловишь газ, он поднимается и постепенно наполняет баллон. Другой способ — найти место выхода природного газа рядом с огненной шахтой. Здесь под землёй много газа, и кроме того — земляное масло. Но самый быстрый способ — использовать земляной газ. Хороший гейзер наполнит баллон за час.
— Сколько человек вы может взять?
— Шестерых, если это будет необходимо.
— Вы может поднять Йорека Бирнисона в броне?
— Я уже это делал. Однажды я спас его от татар, когда он был отрезан и умирал с голода — это было в Тунгусскую компанию; я залетел в окружение и забрал его.
Звучит легко, но, чёрт, но мне пришлось прикинуть вес этого парня наугад. А потом мне пришлось делать вираж, чтобы найти земляной газ под построенным им ледяным фортом. Но мне было понятно, какая это земля и с воздуха, и я посчитал, что копать безопасно. Понимаешь, чтобы спуститься, мне нужно было выпустить газ из шара, но я бы не поднялся в воздух без новой порции. Но всё же мы заправились, бронёй и всё такое.
— Мистер Скорсби, вы знаете, что Татары пробивают дыры в головах?
— Да, конечно. Они это делают на протяжении тысяч лет. В Тунгусскую кампанию мы захватили пятерых татар живьём, и у троих их них были дыры в черепах. У одного из них их было две.
— Они делают их друг другу?
— Это так. Сначала, полукругом надрезают часть кожи на черепе, так что можно поднять лоскут и обнажить кость. Затем, они вырезают небольшой круг кости из черепа, очень осторожно, чтобы не проникнуть в мозг, а потом они вновь зашивают скальп.
— Я думала, они делают это со своими врагами!
— Чёрт, нет. Это великая честь. Они делают это, чтобы с ними говорили боги.
Вы когда-нибудь слышали об исследователе Станиславе Граммане?
— Граммане? Конечно. Я встретил одного из членов его команды, когда пролетал над Енисеем два года назад. Он собирался пожить среди татарских племён вверх по течению. На самом деле, я думаю, ему сделали ту дыру в черепе. Это часть церемонии инициации, но человек, рассказывавший мне, не много об этом знал.
— Так… Если он был почётным Татаром, они бы не убили его?
— Убили его? Он что, мёртв?
— Да. Я видела его голову, — гордо ответила Лира. — Мой отец нашёл её. Я видела её, когда он показывал её Мудрецам в Джорданском колледже в Оксфорде. Они оскальпировали её и всё такое.
— Кто оскальпировал её?
— Ну, Татары, так думали Мудрецы… Но может это были не они.
— Может, это была голова не Граммана, — сказал Ли Скорсби. — Твой отец мог провести Мудрецов.
— Думаю, он мог, — задумчиво поддержала Лира. — Он просил у них денег.
— А когда они увидели голову, они дали ему денег?
— Да.
— Хороший трюк. Люди шокированы, увидев что-то подобное; им не очень-то хочется приглядываться.
— Особенно Мудрецы, — сказала Лира.
— Тебе лучше знать. Но если это действительно была голова Граммана, готов поспорить, его оскальпировали не Татары. Они скальпируют своих врагов, не своих соплеменников, а он был приёмным Татарином.
Лира обдумывала это по пути. Вокруг неё были дикие многозначащие водовороты; Глакожеры и их жестокость, их страх перед Пылью, город в Авроре, её отец в Свельбарде, её мать… А где было она? Алетиометр, колдуньи, летящие на север. И бедный маленький Тони Макария; и механический муха-шпик; и сверхъестественное фехтование Йорека Барнисона…
Она заснула. И с каждым часом они приближались к Болвангару.
Глава четырнадцать. Огни Болвангара
То, что никто из бродяжников ничего не слышал и не знал о госпоже Коултер волновало Фардера Корама и Джона Фаа больше, чем они показывали Лире, но и Лира тоже скрывала свое беспокойство. Лира боялась госпожи Коултер и часто думала о ней. И если Лорд Азраэль был теперь «отец», госпожа Коултер никогда не была «мать». Причиной этого был деймон госпожи Коултер, золотая обезьяна, вызывающая у Пантелеймона мощную ненависть, и который, как подозревала Лира, совал нос в ее тайны, и особенно в тайну алетиометра.
Теперь они будут преследовать ее, было бы глупо думать иначе. Муха-шпион это доказала.
Но когда враг нанес удар, это была не госпожа Коултер. Бродяжники остановились, чтобы дать отдохнуть собакам, починить несколько саней, и привести в порядок оружие для атаки на Болвангар. Джон Фаа надеялся, что Ли Скорсби сможет найти источник подземного газа, чтобы заполнить меньший воздушный шар (поскольку очевидно у него их было два) и поднимется над землей для наблюдений. Однако, воздухоплаватель умел оценивать состояние погоды, как настоящий моряк, он сказал что собирается туман, и, действительно, как только они остановились, все покрылось густым туманом. Ли Скорсби знал, что он не сможет ничего разглядеть с неба, поэтому он занялся проверкой своих приборов, хотя они были в идеальном состоянии. И тут, неожиданно, из темноты вылетел поток стрел.
Трое бродяжников упало одновременно, они умерли настолько тихо, что никто ничего не услышал. И только, когда они неуклюже упали среди собачьих следов или неожиданно легли, их соседи заметили, что происходит, но было уже слишком поздно, потому что другие стрелы уже летели в них. Некоторые смотрели вверх, озадаченные быстрой беспорядочной дробью, вызываемой ударами стрел по дереву или замерзшей ткани.
Первым в себя пришел Джон Фаа, он начал передавать по линии приказы. Холодные руки и негнущиеся конечности начали двигаться, чтобы выполнить команды, а стрелы все летели как дождь, как прямые струи дождя, оканчивающиеся смертью.
Лира была под открытым небом, и стрелы пролетали над ее головой. Пантелеймон услышал, что происходит, раньше Лиры, стал леопардом и свалил ее, снизив тем самым вероятность попадания. Отряхивая снег с глаз, Лира перевернулась, чтобы пробовать разглядеть, что происходит, поскольку сумерки вокруг были переполнены беспорядком и шумом. Она услышала могучий рев, лязг и скрип брони Йорека Барнисона, когда он, полностью облаченный, перепрыгнул через сани в туман. Затем последовали крики, рычание, хруст и звуки чего-то рвущегося, сокрушительные удары, крики ужаса и рев необузданной ярости — Йорек сеял опустошение среди них.
Но кто были они? Лира еще не видела вражеских фигур. Бродяжники столпились, чтобы защитить сани, но это (как даже Лира могла заметить) делало их хорошими мишенями, из их ружей было не просто стрелять в перчатках и рукавицах. Лира услышала только четыре или пять выстрелов, против непрерывного дождя стрел. И, каждую минуту, все больше людей падало.
— О, Джон Фаа! — думала в муке Лира. Ты это не предвидел, а я не помогла тебе!
Но для этой мысли у нее было не больше секунды — раздался могучий рык Пантелеймона, и чей-то деймон кинулся на него и сбил, вышибив воздух из легких Лиры. Затем чьи-то руки потащили ее, подняли, придушили ее крик вонючей рукавицей, и бросили ее в другие руки, а затем вдавили ее в снег снова, так, чтобы она лежала растерянная, бездыханная, полная боли. Ее руки завернули за спину, до треска в плечах, кто-то связал ее запястья и натянул ей на голову капюшон, чтобы приглушить ее крик, ее отчяный крик: — Йорек! Йорек Барнисон! Спаси меня!
