— Мне нужно будет пять новых пони, — сказала она холодным и строгим, как уравнения на странице, голосом. — Пони тракенер, — уточнила она, потому что это была ее любимая порода. — И мне также понадобятся новые стойла.
Мистер Мюклебуст был на грани того, чтобы кивнуть, но вдруг передумал.
— Нет, — сказал он, чувствуя себя странно, когда произнес это слово. — Я начинаю понимать, Корнелия, что отец не может купить уважение своей дочери. Сегодня ночью я едва не умер, Улучшитель меня едва не убил. И знаешь, о чем я тогда мечтал?
Корнелия покачала головой:
— Нет, — сказала она.
— Я мечтал о том, чтобы ты выросла счастливой. По-настоящему счастливой.
— Тогда почему ты говоришь мне «нет»? — озадачилась Корнелия, и на лбу у нее появилась морщинка.
— Потому что счастье не всегда зависит от того, сколько у тебя пони. Иногда счастье — это не то, что у тебя есть, а то, кто ты есть.
Корнелия, может быть, и была гением в других областях, но эта идея была слишком замысловатой для ее мозга. Все, что она знала, это то, что если про кого-то и будут писать в газетах, то этим кем-то должна быть она.
— Пожаааалуйста, — умоляла Марта.
— Хорошо, — заявила она. — Я иду.
— Хорошая девочка, — сказал мистер Мюклебуст. — А теперь тебе нужно взять браслет Хек. У нас нет ни одной лишней секунды. Нам нужно спасти жизнь мальчика.
И, произнеся последнее предложение, мистер Мюклебуст заметил, как героически оно прозвучало. И это было так здорово — быть героем. «Да, — подумал он под звук воображаемых триумфальных труб. — Это и правда здорово».
Карманный справочник человеческих привычек
Сэмюэль проснулся от самого долгого и глубокого сна в своей жизни и услышал чей-то плач.
Он открыл глаза, но сперва все вокруг было размытым.
Ему показалось, что он лежит в кровати и смотрит на вертикальные ряды цветочков на обоях. Но когда его взгляд сфокусировался, он понял, что он вовсе не в кровати. Он лежал на грубом неровном полу и смотрел не на вертикальные ряды цветочков, а на прутья клетки.
Он был совершенно обессилен, но, когда жалкий плач возобновился, он вспомнил все. Вспомнил визит Улучшителя. Вспомнил, что случилось с Тролль-папой. Вспомнил носовой платочек, который прижали ему к лицу, и последовавшее за этим внезапное сонное оцепенение.
Медленно, с невероятным усилием, он приподнял голову от пола. Сделав это, он понял, что пол качается из стороны в сторону. И потом он понял почему. Клетка, в которой он лежал, находилась не на земле — она висела в воздухе.
Он огляделся по сторонам, но за пределами клетки не было видно ничего, кроме серых стен и крошечного круглого окошка. Сквозь него он смог разглядеть темные очертания деревьев на фоне ночного неба — сосны, такие же, как те, что окружали Троллхельм, — и странную птицу с острым клювом, парящую по небу.
Он попытался понять, сколько времени прошло с тех пор, как он заснул с носовым платком на лице. Час? Вся ночь? Две ночи? Он не мог сказать.
Плач не затихал, и он почувствовал, как его зрение снова становится мутным. Может быть, он снова засыпал. Но нет, он чувствовал себя совершенно проснувшимся.
— Могу я задать тебе вопрос, человек?
Сэмюэль кинулся к решетке, посмотрел вниз, в направлении голоса, и увидел Улучшителя, сидящего в своем длинном пальто прямо под клеткой, возле огромного рычага.
— Выпусти меня, — потребовал Сэмюэль.
Услышав эту просьбу, Улучшитель улыбнулся, словно это было приветствие.
— Скажи мне, Сэмюэль Блинк, если бы ты увидел, как я иду по человеческой улице в одном из ваших человеческих городов, там, в мире людей, что бы ты подумал? Я имею в виду, если бы ты никогда раньше меня не видел. Скажи, мне очень интересно: что бы ты подумал обо мне?
Его голос звучал более мягко, чем запомнилось Сэмюэлю.
— Не знаю, — ответил он, поскольку ему показалось, что это звучит немного лучше, чем «Я бы подумал: что это за жуткий монстр в длинном пальто?».
— Я имею в виду, с такого расстояния, на котором мы сейчас находимся. Посмотри на меня. Ты бы подумал, что я человек?
Сэмюэль посмотрел на уродливое лицо Улучшителя. На его грубую кожу, тролличий нос и длинный подбородок.
— Я не знаю. Мне плевать. Просто выпусти меня из этой клетки.
Улучшитель проигнорировал его просьбу.
— По шкале от одного до десяти, сколько бы ты мне дал? Если бы десять означало «Прекрасный, прекрасный человек», а один — «Ужасный, ужасный тролль», какой балл ты бы мне поставил? Семь? Восемь? Восемь с половиной? Я хочу сказать, я хорошо одет. У меня два глаза. Я не похож на этого сопливого маленького болвана, висящего вон там, не так ли?
Сэмюэль посмотрел туда, куда указывал Улучшитель, и увидел какое-то существо, прицепленное двумя железными прищепками к чему-то вроде веревки для сушки белья, которая была протянута через всю комнату. С существа стекала мыльная вода. Сначала Сэмюэль не узнал это хнычущее краснолицее одноглазое существо. Но потом он понял: это был Тролль-сын, но только чистый.
— Он не болван, — сказал Сэмюэль. — Он мой… друг.
При слове «друг» Улучшитель вздрогнул, как будто у него прямо перед носом пролетела оса. И когда он заговорил, его голос вновь был ледяным:
— Я еще раз спрашиваю тебя. От десяти до одного, насколько я похож на человека?
А теперь позвольте дать вам скромный совет. Если когда-нибудь вы обнаружите, что заперты в клетке, висящей в Башне улучшения, и злобный тролль спрашивает вас, насколько он похож на человека, отвечайте ему: «О, да, ты выглядишь совсем как человек». Или: «Десять из десяти — человек». Или, даже лучше, хлопните себя по коленке и воскликните: «Что ты имеешь в виду, говоря, что ты не человек? Да ты шутишь! Ты самый человеческий человек во всем человеческом мире. На самом деле, если бы ты был еще хоть немного больше похож на человека, это было бы уже слишком, и другие люди начали бы думать, что, может быть, это они — тролли. Нет, серьезно, поверь мне, образ человека отлично тебе подходит, и ты просто изумительно с ним справляешься».
Да, скажите что-нибудь из этого. Но, что бы вы ни говорили, не говорите того, что сказал Сэмюэль.
Не говорите:
— Ты не понимаешь самого главного. В Тролль-сыне больше человеческого, чем когда-либо будет в тебе.
Если только вы не хотите, чтобы Улучшитель глянул на вас таким жутким взглядом, от которого ваше сердце остановится на целых пять секунд.
— О, и почему же, интересно?
Сэмюэль сглотнул. Он боялся Улучшителя, но также он был зол. На свете были миллионы двенадцатилетних мальчиков, которые прямо сейчас занимались совершенно обычными делами. Их родителей не убивало упавшим бревном. Они не переезжали в Норвегию и не жили с тетей на краю леса, полного троллей, томте и других странных существ. И они не висели теперь в клетке и не должны были отвечать на дурацкие вопросы похитителя.
Злость придала Сэмюэлю мужества. Он посмотрел вниз на Улучшителя и твердым голосом ответил ему:
— Быть человеком — это не то, как ты выглядишь. Это то, как ты обращаешься с другими людьми.
И, сказав это, Сэмюэль подумал о том, как он обращался с Тролль-сыном. Да, нельзя сказать, что ему было очень приятно делить зубную щетку с существом с гнилыми зубами, но ему следовало бы сделать над собой усилие и попытаться понять Тролль-сына. Ведь он просто пытался избежать заключения в Башне улучшения.
Улучшитель засмеялся и, вытащив из внутреннего кармана маленькую книжечку, прочитал вслух ее название:
«Карманный справочник человеческих привычек».
Листая страницы, расположенные в алфавитном порядке, он стал зачитывать избранные места:
— О — обман, П — Предательство… Р — работорговля… Между прочим, все это изобрели люди. Наряду с издевательствами, обзыванием, отравлением, предрассудками и войнами. Ах, да, и рисовым пудингом. На самом деле после чтения этого справочника я окончательно убедился, что мое обращение с другими абсолютно человеческое. Типичный образец.
Сэмюэль оглянулся на Тролль-сына, который, моргая, пытался избавиться от едкого мыла в глазу и одновременно оплакивал своего отца.
— Нет, — сказал Сэмюэль. — Бывают жестокие люди, точно так же, как бывают жестокие тролли, но не все они такие. Большинство людей добрые. Большинство людей хотят быть хорошими. — Сказав это, он подумал о своих родителях, а также о тете Иде с дядей Хенриком. Они оба уже однажды спасали ему жизнь, и он знал, что они бы попытались спасти его жизнь и сейчас, если бы не прилипли к полу в холле.
— Очень хорошо, человек. Ты врешь мне, но это ничего. Я хочу, чтобы ты врал. Как я говорил, я хочу, чтобы ты учил меня. Возможно, глубоко внутри ты жестокий, как и положено человеку.
— Я не жестокий, — сказал Сэмюэль, глядя на то, как Улучшитель начинает поворачивать огромный рычаг. Рычаг бы присоединен к веревке, которая, в свою очередь, уходила под прямым углом в пространство прямо над клеткой. Улучшитель продолжал нажимать на рычаг, и клетка опускалась все ниже и ниже.
