Гарри с трудом подавил смех.
– Наверх, ребята, взлетаем…
В целом, тренировка оказалась одной из худших за весь семестр, но… матч был слишком близко, и Гарри решил, что сейчас честность – не самая лучшая политика.
– Спасибо, все хорошо поработали, мы обязательно размажем «Слизерин», – утешающе сказал он, и Охотники с Отбивалами ушли из раздевалки довольные.
– Я летал, как мешок драконьего навоза, – бесцветно произнес Рон, как только за Джинни захлопнулась дверь.
– Ничего подобного, – твердо возразил Гарри. – Ты лучший Охранник из всех, кто у меня пробовался, Рон. Просто ты очень нервный.
Всю дорогу до замка он всячески утешал Рона, и когда они поднялись на второй этаж, Рон значительно повеселел. Гарри отвел в сторону гобелен, чтобы, как всегда, пройти в гриффиндорскую башню коротким путем – и наткнулся на Дина и Джинни. Они стояли, тесно прижавшись друг к другу, и целовались с таким ожесточением, что, казалось, склеились ртами.
В груди Гарри сразу выросло громадное чудовище и принялось рвать когтями его внутренности; в голову хлынула жаркая кровь, уничтожив все мысли, кроме одной –навести на Дина порчу, превратить его в слизняка! Справившись с этим неожиданным помешательством, Гарри словно издалека услышал окрик Рона:
– Эй!
Дин и Джинни оторвались друг от друга; оглянулись.
– Что тебе? – спросила Джинни.
– Я не желаю, чтобы моя сестра целовалась в общественном месте!
– Это место было очень уединенным, пока ты не вперся! – парировала Джинни.
Дин явно смутился. Он криво улыбнулся Гарри, но тот не смог улыбнуться в ответ; новоявленное чудовище грозно ревело, требуя немедленно выкинуть Дина из команды.
– Э-э… пойдем, Джинни, – сказал Дин, – вернемся в общую гостиную.
– Ты иди! – скомандовала Джинни. – А я скажу пару ласковых моему дорогому братцу!
Дин ушел. По его виду было ясно, что он рад исчезнуть.
– Значит, так, – сказала Джинни. Она отбросила с лица длинные рыжие волосы и свирепо воззрилась на Рона. – Давай раз и навсегда договоримся. Тебя не касается, с кем я встречаюсь и что делаю…
– Еще как касается! – не менее гневно перебил Рон. – Думаешь, я хочу, чтобы мою сестру называли…
– Как? – крикнула Джинни, выхватывая палочку. – Как, конкретно?
– Он ничего не имел в виду, Джинни, – автоматически сказал Гарри, хотя рычащее чудище всецело поддерживало Рона.
– Очень даже имел! – Джинни ожгла Гарри возмущенным взглядом. – Сам в жизни ни с кем не целовался, разве что с тетей Мюриель, и поэтому…
– Заткнись! – взревел Рон, стремительно багровея.
– Не заткнусь! – завопила Джинни, вне себя от ярости. – Что я, не видела, как ты цепенеешь перед Хлоркой, ждешь, что она тебя поцелует в щечку? Не стыдно? Пошел бы сам и научился целоваться, может, и не страдал бы так сильно, что остальные давно это умеют!
Рон тоже схватился за волшебную палочку; Гарри поспешно встал между ними и, растопырив руки, загородил Джинни собой.
– Сама не знаешь, что плетешь! – загрохотал Рон, пытаясь обогнуть Гарри и зачаровать сестру. – Если я не делаю этого на людях…
Джинни уничижительно расхохоталась; она тоже старалась отпихнуть Гарри.
– А-а, так ты целовался со Свинринстелем? Или хранишь под подушкой фото тетушки Мюриель?
– Ах, ты…
Оранжевый луч пролетел под левой рукой Гарри и чуть не попал в Джинни; Гарри оттолкнул Рона и прижал его к стене.
– Не дури…
– Гарри целовался с Чу Чэнг! – кричала Джинни. В ее голосе зазвучали слезы. – А Гермиона – с Виктором Крумом! Один ты, Рон, ведешь себя так, будто это что-то отвратительное, а все потому, что опыта у тебя, как у двухлетнего ребенка!
С этими словами она убежала. Гарри сразу отпустил Рона; лицо у того было просто убийственное. Так они стояли, тяжело дыша, пока из-за угла не появилась миссис Норрис, кошка Филча.
– Пошли, – сказал Гарри, заслышав шарканье Филча.
Они быстро поднялись по лестнице и пошли по коридору седьмого этажа.
– Эй, прочь с дороги! – рявкнул Рон. Маленькая девочка в страхе отпрыгнула и уронила бутылочку жабьей икры.
Гарри почти не заметил звона разбитого стекла; он ничего не понимал, голова кружилась; так, должно быть, чувствуют себя люди, которых ударило молнией. «Это потому, что она сестра Рона», – твердил он себе. – «Мне не понравилось, что она целуется с Дином, потому что она сестра Рона»…
Но перед глазами возник непрошенный образ: тот же пустынный коридор, но с Джинни целуется он сам, а не Дин… Чудовище в груди довольно заурчало… Вдруг гобелен распахнулся; Рон, нацелив на него палочку, принялся кричать… «предатель»… «друг называется»…
– Как ты думаешь, Гермиона правда целовалась с Крумом? – внезапно спросил Рон на подходе к Толстой тете. Гарри виновато вздрогнул и заставил себя не думать о коридоре, куда не врывался никакой Рон и где они с Джинни были совершенно одни…
– Что? – непонимающе пробормотал он. – А-а… э-м…
Честно было бы ответить «да», но ему не хотелось этого делать. Впрочем, по его лицу Рон и так все понял.
– Симплокарпус, – мрачно буркнул он, обращаясь к Толстой тете. Они пролезли в дыру за портретом и попали в общую гостиную.
О Джинни с Гермионой они больше не вспоминали и вообще мало разговаривали и легли спать в молчании – каждый со своими мыслями.
Гарри долго лежал, глядя вверх на полог кровати и убеждая себя, что испытывает к Джинни исключительно братские чувства. Они целое лето жили рядом, как брат с сестрой – ведь так? – играли в квидиш, дразнили Рона, потешались над Биллом и Хлоркой… Он знает Джинни очень давно… естественно, ему хочется ее защищать… опекать… оторвать Дину руки и ноги за то, что он целовался с ней… нет… уж этот братский порыв надо сдерживать…
Рон оглушительно всхрапнул.
Она сестра Рона, твердо сказал себе Гарри. Сестра Рона. Запретная территория. Нельзя рисковать дружбой. Гарри ткнул кулаком подушку и стал ждать, когда придет сон, тщательно избегая мыслей о Джинни.
После бесконечных снов о Роне, который гонялся за ним с квидишной битой, Гарри проснулся с тяжелой головой, но к полудню понял, что предпочел бы Рона из сна настоящему – тот не только демонстративно презирал Джинни и Дина, но и всячески третировал Гермиону жестоким, холодным равнодушием. Казалось, за ночь Рон превратился во взрывастого дракла и готов уничтожить всех и каждого на своем пути. Гарри целый день пытался сохранить мир между Роном и Гермионой, но ему ничего не удалось: Гермиона ушла спать разобиженная, а Рон, прежде чем удалиться в спальню, страшно отругал каких-то несчастных первоклашек за то, что они осмелились на него смотреть.
К полному смятению Гарри, со временем агрессия Рона не утихла. Он стал хуже играть, отчего озлобился еще больше, и на последней тренировке перед субботним матчем не смог взять ни одного мяча, но так на всех орал, что довел до слез Демельзу Робинс.
– Заткнись и оставь ее в покое! – прикрикнул на него Пикс, который по росту составлял примерно две трети Рона, но зато держал в руках очень тяжелую биту.
– ХВАТИТ! – взревел Гарри. Он поймал яростный взгляд, который Джинни бросила на Рона, вспомнил, что она мастерица накладывать нетопыристое заклятие, и решил вмешаться, пока ситуация не вышла из-под контроля. – Пикс, иди убери Нападал. Демельза, успокойся, ты сегодня отлично играла. Рон… – Гарри дождался, пока другие отойдут, и продолжил: – ты мой лучший друг, но если будешь продолжать в том же духе, я тебя выгоню.
На миг ему показалось, будто Рон хочет его ударить, но потом случилось кое-что похуже: Рон обвис на метле, вся его воинственность куда-то улетучилась, и он пролепетал:
– Я сам уйду. Я – размазня.
– Ничего ты не размазня и никуда не уйдешь! – грозно воскликнул Гарри и схватил Рона за грудки. – Когда ты в форме, то берешь любой мяч, твои проблемы – чисто психические!
– То есть, я – псих?
– Да!
Пару мгновений они сверлили друг друга глазами, затем Рон устало помотал головой.
– Я знаю, что у тебя нет времени искать нового Охранника, и завтра буду играть, но если мы проиграем – а мы проиграем – я ухожу.
Никакие уговоры не подействовали. За ужином Гарри так и сяк пытался ободрить Рона, но тот слишком усердно дулся на Гермиону и ничего другого не замечал. Вечером в общей гостиной Гарри продолжал гнуть свою линию, настойчиво уверяя друга, что после его ухода вся команда умрет от огорчения; к несчастью, его словам несколько противоречил вид самой команды – они тесной кучкой сидели в дальнем углу, шептались и бросали на Рона явно неприязненные взгляды. Под конец Гарри накричал на Рона в надежде, что тот разозлится и это укрепит его боевой дух, но ничего подобного не произошло; Рон отправился спать подавленный и несчастный.
Гарри долго лежал в темноте без сна. Он не хотел проиграть предстоящий матч, первый, в котором выступал как капитан, и к тому же решительно настроился утереть нос Малфою – пусть даже подозрения насчет него не доказаны. Но если Рон будет играть, как на последних тренировках, то шансы победить, мягко говоря, невелики…
