— Поэтому, если у тебя есть какие-то специальные навыки, например балансировать магнитные катушки или управлять позитронным очистителем, будь добр, скажи.
«Позитронный очиститель, — в отчаянии подумал Матт. — Я даже не знаю, что это такое!» Он немножко помолчал.
— Я изучал очистку воды, — сказал он наконец. Это было не совсем правдой. Матт несколько раз посещал водоочистительную станцию, но считал, что запомнил достаточно и сумеет обратить это себе на пользу.
— Эти установки полностью автоматизированы, — пограничник пожал плечами.
— Погоди-ка, — перебил его Рауль. — У меня есть идея.
— Держи ее крепче, пока не убежала, — усмехнулся пограничник.
— Нет, я серьезно. На планктонной фабрике в Сан-Луисе всегда нужны рабочие руки. Это похоже на очистку воды. А парню как раз в те края и нужно…
Все сочли эту идею блестящей, и Матт (понятия не имевший, о чём идет речь) сказал, что очень хочет на планктонную фабрику. Как-никак она была в Сан-Луисе — а оттуда, по словам Тэма Лина, и до Санта-Клары рукой подать.
* * *
Матт переночевал в караулке у пограничников, а наутро Рауль отвел его в большое серое здание с высокими зарешеченными окнами.
— Тебе повезло, чико, — сказал он. — Завтра будет гравилёт до Сан-Луиса. — Он отпер металлическую дверь, ведущую в тускло освещенный коридор. За столом возле другой двери — из непрозрачного ударопрочного стекла и тоже запертой — сидели двое пограничников. Они были увлечены игрой, которой Матт никогда раньше не видел.
Над столом прямо в воздухе висели крошечные человечки, деревья, дома и даже костерок с бурлящим котлом. Именно этот котел и огонь больше всего и заинтересовали Матта. Они были совсем как настоящие, он даже слышал, как шипит вода, выплескиваясь на угли. Примерно половина маленьких человечков была одета в звериные шкуры и вооружена копьями. Другая половина носила монашеские рясы. На руках у пограничников были какие-то странные серебристые перчатки; тихонько шевеля пальцами, игроки передвигали фигурки, как шахматы на доске.
— Еще один до Сан-Луиса, — сказал Рауль. Пограничники нехотя оторвались от игры.
— Откуда появляются фигурки? — не удержался Матт.
— Ты что, парень, никогда голографических игр не видел?!
— Видел, конечно, — соврал Матт. Меньше всего ему хотелось возбудить ненужные подозрения.
— А-а, понял, — сказал пограничник. — Ты никогда раньше не видел этой игры. Просто она очень старая. Только такие нам наше кротовое правительство и присылает…
— Не говори таких слов при мальчике, — укорил его Рауль.
— Прости, — сказал пограничник и снова сосредоточился на игре. Пошевелил пальцами, вместе с ними задвигались и крохотные человечки. — Смотри. Это людоеды, а это миссионеры. Задача людоедов — затолкать всех миссионеров в котел.
— А миссионеры? — спросил Матт.
— Они должны загнать людоедов в церковь, но сперва их нужно окрестить.
Матт как завороженный смотрел на крошечного миссионера. Тот поймал людоеда, пригнул его к земле и брызнул на голову водой. Вот, значит, что такое крещение…
— Круто, — восхитился Матт.
— Еще бы. Поиграешь в нее пару тысяч раз — еще не так запоешь. — Пограничник выключил игру и отпер стеклянную дверь.
— А почему у вас все двери заперты? — спросил Матт.
— Упорядоченное производство материальных благ жизненно необходимо для всеобщего благосостояния народа, — ответил Рауль.
«Что за чертовщина?!» — удивился Матт. Но тут они вошли в комнату, полную мальчишек. Они сидели за столами и работали. При появлении Матта все побросали свои занятия и обратили на новичка любопытные взоры.
Матт никогда раньше не играл с детьми. Никогда не ходил в школу, не занимался спортом, не имел друзей-ровесников… кроме Марии, конечно. Первой реакцией большинства людей на его появление была неприкрытая ненависть. Поэтому, когда его впервые в жизни впихнули в толпу незнакомых мальчишек, ему показалось, будто его швырнули в бассейн с пираньями. Матт решил, что сейчас его будут обижать, и замер в стойке каратэ, которой научил его Тэм Лин.
Мальчишки, повскакав со своих стульчиков, обступили его плотным кольцом и затараторили все разом:
— Как тебя зовут? Куда тебя послали? У тебя деньги есть?
Рауль — возможно, заметив странную позу Матта, — осадил их:
— Орале, моррос. Спокойней, ребята. Его зовут Матт, и его нужно на время оставить в покое. Он только что потерял родителей в Стране Грез. — Мальчишки послушно вернулись к столам, но всё же продолжали с любопытством поглядывать на Матта. Один или двое даже улыбнулись ему, словно приглашая подойти поближе.
Матт остался стоять в дверях, а Рауль обошел комнату, оценивая работу мальчишек. Одни соединяли мелкие детали каких-то машин, другие плели сандалии из пластиковых ленточек. Третьи отмеривали разноцветные порошки, аккуратно пересыпали их в капсулы и отсчитывали готовые пилюли в стеклянные флаконы.
Рауль остановился возле рослого мальчишки, старательно натиравшего песком изогнутую деревяшку:
— У нас нет времени на хобби, Чачо. Упорядоченное производство материальных благ жизненно необходимо для всеобщего благосостояния народа.
— К кротам благосостояние народа, — вполголоса проворчал Чачо, как ни в чём не бывало продолжая шлифовать свою деревяшку.
Если Рауль и рассердился при этом ругательстве — а Матт ни секунды не сомневался, что это ругательство, хоть и не понял его смысла, — он этого ничем не показал. Просто отобрал у Чачо деревяшку.
— Внимательное отношение к благосостоянию нации — величайшая добродетель каждого гражданина.
— Да, правильно, — отозвался Чачо.
— Работа — это свобода. Свобода — это работа. Это тяжело, но справедливо.
— Тяжело, но справедливо, — хором пропели мальчишки. — Тяжело, но справедливо. — Они принялись отбивать ритм на столах, пели всё громче и громче, входя в раж, пока наконец Рауль не воздел руки, восстанавливая порядок.
— Я рад видеть вас в столь прекрасном расположении духа, — улыбнулся он. — Вы можете считать меня нудным старым Хранителем, но рано или поздно осознаете всю важность этих уроков. — Он вывел Матта на середину комнаты. — Этот мальчик поедет в Сан-Луис. Отнеситесь к нему с радушием, но не приставайте, если ему захочется побыть одному. Недавно он пережил тяжелую утрату.
Рауль удалился — вышел и запер за собой дверь. Почему этих мальчишек держат под замком?! И кто такие Хранители? Матт слышал это слово уже второй раз…
Он обвел мальчишек настороженным взглядом. Оставшись без присмотра, те заметно снизили скорость работы. Эль Патрон всегда говорил, что важно утвердить свой авторитет прежде, чем кто-нибудь поставит его под сомнение. Матт неторопливо подошел к столам, как будто это было его законное место.
— Хочешь к нам? — сказал маленький худенький мальчишка, делавший пилюли. Матт пожал плечами.
— Мой тебе совет — сиди и отдыхай, пока можно, — сказал Чачо из противоположного угла. Он плел сандалии из пластиковых ленточек. Матт неспешно подошел к его столу. Эль Патрон говорил: никогда не выказывай тревоги или нужды. Люди всегда садятся на голову тем, кто встревожен или в чём-то нуждается.
— Это еще почему? — спросил Матт, глядя на спутанный клубок пластиковых полосок.
— Потому что завтра Хранители засадят тебя за работу, — пояснил Чачо. Это был рослый парень задиристого вида, со здоровенными ручищами. Его блестящие черные волосы были гладко зачесаны назад, словно утиные перья.
— Кажется, завтра я еду в Сан-Луис.
— Едешь, едешь. Мы с Фиделито вот тоже едем. — Чачо ткнул пальцем в худенького мальчишку. На вид тому было лет восемь, не больше. — Но не сомневайся, мы будем пахать как проклятые до посадки на кротовый гравилёт, всю дорогу на кротовом гравилёте и после высадки с кротового гравилёта. Вот увидишь.
Матт немного побродил по комнате и понаблюдал за работой мальчишек. Потом сел рядом с Фиделито.
— Что это за пилюли? — поинтересовался он.
— Витамин Б, — охотно отозвался Фиделито. — Говорят, они полезны, но если съешь штук десять или двенадцать, заболеешь.
— Что за чушь! — воскликнул Чачо. — Какой идиот станет есть витаминки дюжинами?!
— Очень кушать хотелось, — ответил Фиделито.
Матт ужаснулся.
— Ты хочешь сказать, вас здесь не кормят?!
— Кормят, конечно, если выполнишь задание. А я работаю слишком медленно.
— Но ты же маленький, — сказал Матт. Ему стало жалко наивного малыша.
— Ну и что? — Фиделито пожал тощими плечами. — Всем положено производить одинаково. Пока мы здесь, мы все равны.
