Олег Верещагин - Путь в архипелаге (воспоминание о небывшем)

Вновь повисло молчание. Кристина села.

А я — встал. И, протягивая руку над огнём, обвёл всех взглядом…

Игорь Басаргин

Я проснулся около семи — по ощущению, потому что не особо смотрел на часы, а свернулся удобнее в спальнике и остался лежать, с наслаждением переживая минутки приятного безделья. Судя по всему, никто не вставал ещё, кроме дежурных.

Наверное, я бы опять уснул, но послышались шаги, голос Андрюшки Соколова что-то спросил, и я понял, что ошибся — не семь, а восемь, смена часового. Начал подниматься кто-то — я вспомнил, что сейчас идёт Мордва и, со вздохом откинув клапан спальника, сел, кивнув всем, кто не спал.

Андрей, стоя у огня, стягивал куртку. Игорь, сидя на лежаке, шнуровал сапоги. По другую сторону костра сидела Ленка Власенкова с блокнотом на колене, а Наташка Бубнёнкова, пристроившись рядом с ней на корточках, мешала в побулькивающем котелке. В нашем жилище было достаточно тепло, хотя по полу, как всегда, поддувало. Я влез в штаны и отправился в угол умываться.

— Всё тихо? — плескаясь водой из котелка, я искоса посмотрел на Андрея. Тот помотал растрепавшимися волосами, потом зевнул:

— Холодно… А так всё тихо. Волки опять подходили к низу тропинки, дальше не пошли.

— Поел?

— Поел час назад… Я ложусь.

— Я пошёл, — сказал Игорь, затягивая капюшон. — Когда чай скипятят — вынесите мне.

— Вынесут, иди, — я проводил его до выхода, постоял, ёжась, пока Игорь не занял место и вернулся к огню. — Правда холодно… Чем кормите?

— Гуляш, — Наташка куском кожи прихватила ручку котелка, переставила на камень. — Немного… Ещё вон там чай брусничный заваривается… Олег, я тоже пойду спать, ладно? Всем ведь уже вставать пора.

— Иди, конечно, — я окликнул Андрея, который ещё не лёг: — Кинь сапоги… Оп. Спасибо.

Лен, — обратился я к Власенковой, — ложилась бы ты спасть тоже. Что я тебя, как маленькую, загоняю? Ведь каждый вечер почти!

— Да, Олег, — вместо нормального ответа спохватилась она, — там часа в три от Шверды двое прибежали.

— Ночью? Что случилось?! — встревожился я. Ленка успокаивающе махнула рукой:

— Нет, ничего… Они нас всех зовут Новый Год встречать. Прислали муки. Килограмм пятнадцать. Я как встала, их с твоей Танюшкой накормили, так и не ложилась.

— Они что, ушли?

— Нет, вон там спят… Я, Олег, думаю — надо отказаться, — она помахала блокнотом. — Это морально важно. Наш первый Новый Год тут, мы все живы, вот и надо встречать самим… Я тут посмотрела, — она вновь раскрыла книжку, — что мы можем соорудить на праздник… Вот, смотри.

Вместо того, чтобы смотреть, я с улыбкой тронул её висок:

— Что бы мы без тебя делали?

— Питались бы одним мясом, — уверенно ответила она. — Ладно, хватит меня в нос тыкать. Смотри, говорю! — она толкнула меня локтем в бок. — Если теперь есть мука — можно соорудить тортик, печенье… Кстати, остальное я предполагаю замутить на сухари. А то сожрут за полмесяца в виде свежего хлеба — и всё, а весной фигу.

— Откуда у них зерно? — немного не в тему спросил я.

— Пшеница дикая в нескольких ущельях растёт, я узнавала, — пояснила Ленка. — Они вообще неплохо живут.

— Неплохо, — кивнул я, — только вон едва отбились… Ладно, что там у тебя ещё?

— Кисель, — она подчеркнула в блокноте ногтем строчку какой-то кабалистики. — И компот. Из сухофруктов. Леваш ягодный. Свежего мяса на леднике горы — сделаем шашлык с луком, жаль, помидорков и перчика нет…

— Помидоров, — педантично поправил я. — До Америки доберёмся — будут и помидоры, и перец, и картошка. И кукуруза.

— Кукурузу я не люблю, — категорично отрезала Ленка и карандашом почесала нос.

— Не ешь, — согласился я. — Что там у тебя ещё?.. Э, погоди, а уксус для шашлыка?

— Сделали мы уксус, — буркнула Ленка. — Думала, ты не спросишь… Яблочный, правда…

— Спросил, и что тако… — я внимательно посмотрел на неё. — И бухло забодяжили?

— Какие слова… — вздохнула она. — Тоже надеялась — не сообразишь… Яблочную наливку поставили. Не очень много, так, по глотку… Ну Олег, Новый Год же!

— Ладно, ладно, — отмахнулся я. — Что там ещё у тебя?

— Копчения — рыбка-птичка… Мёд — в чистом виде подадим, и в пряники… Ты не знаешь, как там, в древние времена, напиток тот, мёд, делали?

— Не знаю, — признался я. — Читал много, а как делали — не в курсе.

— Ладно… Тесто сделаем на закваске, уже поставили… Салатик — рыбка солёная, капуста квашеная, свёкла, солёные огурцы. И всё, наверное?.. А, нет, грибов ещё нажарим! Вот теперь всё.

— Ну что, получится вполне приличный праздничный вечер, — одобрил я. Помолчал. Ленка тоже молчала, закрыв блокнот. Я спросил: — Лен, а как ты Новый Год встречала?

— Дома, — тихо ответила она и, резко встав, сказала: — Я правда, наверное, пойду спать. Скажи Олегу… нет, я потом сама.

Она как-то очень быстро легла, а я взялся за гуляш — если честно, не ощущая его вкуса, хотя он был с жареным луком и каким-то очень вкусным соусом. Потом лениво потянулся к котелку с чаем — тот настоялся и был в меру горячим, но мне и пить-то как-то расхотелось, я заставил себя сделать несколько глотков и, поднявшись, накинул на плечи один из меховых плащей. Потом взял котелок и вышел наружу.

Ещё не рассвело толком. Голубой свет лежал на сугробах, призрачно синели снежные шапки, устроившиеся на ветках. Особая зимняя тишина замерла над замороженным миром. Через проход в скалах я видел волка — он сидел в снегу на хвосте, подняв лобастую морду и хмуро рассматривал меня янтарно-жёлтыми глазами. К волку подошёл, низко опустив голову, второй — зевнул, нервно дёрнув головой и, быстро повернув голову в мою сторону, замер.

Игорь подошёл сбоку, похрустывая снегом. Я подал ему котелок.

— Мне ночью сон снился, — Игорь отпил брусничного настоя, помолчал и продолжал: — Тараканы взобрались на кухонную подставку и хором поют. Да ведь на три голоса! — он дёрнул плечами и добавил: — Приснится же такое…

— Что пели? — спросил я. Игорь удивлённо поднял подбородок: — Что пели? — повторил я.

— А чёрт его знает, — пожал плечами Игорь, снова отпив чаю. — Помню, что — пели, и всё… Ты, как Иришка встанет, скажи, чтоб пришла, скучно же стоять.

— Скажу, — пообещал я, направляясь обратно к пещере и плотнее запахивая плащ. Но навстречу мне вышли двое парней — позёвывая и потягиваясь. Одного я узнал с ходу — это был Ян. Второй — смуглый синеглазый парнишка с золотистыми кудрями — нагнулся, зачерпнул пригоршню снега и начал вытирать лицо, пофыркивая и сплёвывая.

— Доброе утро, — Ян пожал мне руку. — С наступающим — так у вас говорят?

— Рождество-то отметили? — осведомился я.

— А то… Ну, пойдёте к нам на Новый Год?

— Вы что, сейчас обратно? — уточнил я. — Подождите, пока солнце взойдёт… Князю и Юлии передай привет и наилучшие пожелания с благодарностью, но мы в своём кругу как-нибудь… И вообще, — я понизил голос и, опершись ладонью о камень, слегка прижал чеха корпусом, — не надо меня убеждать, что вы отмахали сорок километров, чтобы довезти нам милое приглашение и муку.