Олег Верещагин - Путь в архипелаге (воспоминание о небывшем)

— Вы что, сейчас обратно? — уточнил я. — Подождите, пока солнце взойдёт… Князю и Юлии передай привет и наилучшие пожелания с благодарностью, но мы в своём кругу как-нибудь… И вообще, — я понизил голос и, опершись ладонью о камень, слегка прижал чеха корпусом, — не надо меня убеждать, что вы отмахали сорок километров, чтобы довезти нам милое приглашение и муку.

— Ладно, — охотно пожал плечами Ян. — Но сорок километров — это плевок… Люди и больше проходят… Георгий, иди сюда.

Золотоволосый подошёл. Пожал мне руку и на очень плохом английском — как раз достаточно плохом, чтобы я понял — заговорил:

— Мы живём на Скадаре, это озеро. Десять дней назад я был там.

Начало мне показалось очень интересным. Если я правильно помнил — до Скадарского озера на албанско-югославской границе было около восьмисот километров.

— Мы живём там третий год — двадцать пять человек, в основном — греки. Две недели назад с юга к нам прибыли ребята, тоже греки — они живут на островах. Они предупредили нас, что идут негры — много, около полутысячи. Одеты по-зимнему, идут медленно, специально ни на кого не нападают. Когда негры пришли на наши земли, мы отступили, но взяли двух пленных. Одного — не из простых… из этих, странных, которые знают языки… — я кивнул, вспомнив свой плен и допрос с невольной дрожью. — Он рассказал перед смертью, что его отряд идёт специально на князя Шверду. Один из наших раньше жил на севере, он венгр — он знал, где живёт Шверда. Мы пошли на север, чтобы предупредить. На берегу залива, километрах в ста отсюда, на нас напал отряд негров — другой отряд. Ференци убили толлой. Я был ранен, но легко, сумел оторваться и найти их… — он кивнул на чеха.

— Через неделю после Нового Года они будут здесь, — Ян вздохнул. — Поможете? Австрийцы с запада ещё обещали подойти…

— Мы с тыла резанём, — добавил Георгий.

— Конечно, — кивнул я. — Через денёк после праздника я подскочу к вам, всё как следует обговорим.

— Тогда мы пойдём, — Ян оглянулся. — Борислав нас ещё ночью ждал, но ваши девчонки тебя разбудить не дали.

— Вы собирайтесь, а я кое-что сделаю, — с этими словами я вошёл внутрь.

— Вообще-то я очень люблю Новый Год, но ради общего дела готов рискнуть, — Саня потянулся и зевнул.

Мальчишек я поднял и выгнал по насущным делам — большинство на тренировку, но Андрей Альхимович с Колькой и Валькой ушли на охоту, пообещав вернуться засветло. Большинство девчонок спали, только Ирка ушла к Игорю, да Ленка Рудь и Наташка Крючкова поднялись и занимались делами по хозяйству.

— Ничем не надо рисковать, — отмахнулся я. — Отпразднуем. Бери Сморча. Бери Щуся. Бери Севера. Пойдёшь искать негров, про которых грек рассказывал. Не воевать с ними, а искать и контролировать передвижения. Помнишь, как тогда с бугровскими пацанами? — Саня кивнул, его лицо, обычно насмешливое и живое, построжало, глаза были внимательны. — Когда войдут в предгорья — пошлёшь кого-нибудь ко мне.

— Походе, ты всерьёз собираешься воевать со Злом, — заметил Саня.

— Тебя это не устраивает? — осведомился я. Саня пожал плечами:

— Ты — князь…

… - Иди, разомнёмся! — окликнул меня Сергей. Голый по пояс, он пританцовывал на снегу. Я махнул ему и, скидывая куртку, в которой вышел из пещеры, направился к поджидающему в боевой стойке другу. Через несколько минут от нас повалил пар, и Сергей теснил меня ко входу. В какой-то момент я подался в сторону, захватил его запястье и швырнул Земцова через себя, но он не упал, а встал на ноги и, засмеявшись, обнял меня за плечи мокрой от пота рукой:

— Отлично!

— Неплохо, — я нагнулся за курткой. — Слушай… Когда разберёмся с неграми, пойдёшь на юг?

— Пойду, — пожал он плечами. — Зачем?

Я засмеялся — ответ был вполне в его духе.

— Понимаешь, я весной хочу идти в Грецию. Надо бы заранее разузнать, что там к чему. Возьми Баса, Олега Крыгина — и посмотри. Йенс на карте ничего не показал, они там не были.

— Сделаю, — кивнул Сергей. — Давай-ка ещё!

— Позже, — я поймал брошенные Щусём клинки. — Ну, есть желающие?..

…Санёк, как и все остальные, многому научился. Пожалуй, он даже ловчей меня владел двумя руками. Я замахнулся для рубящего удара сверху в голову палашом — Саня мгновенно вскинул дагу, но я не ударил, в самый последний миг дёрнув палаш назад и вниз — так, что он образовал с моей же дагой букву Х. В её развилку попала выброшенная мне в грудь валлонка сани, и я, сделав дагой такое движение, словно что-то соскребал со своего палаша, отбросил её в сторону. Одновременно моя рука с палашом дёрнулась назад, вперёд — и кончик клинка замер в сантиметре от груди сани, который даже не успел опустить вскинутую над головой дагу.

— Если сделать это быстро, — я отвёл клинки в стороны, — то такой удар неотразим… Коль, займись со всеми самбо, — я вонзил клинки в снег и, достав из перевязи два метательных ножа, отошёл к мишени. Тут же через куртку пробрался холод.

Последнее время я усиленно тренировался в метании и делал успехи. С кистенём — что-то не получалось, а вот ножи слушались меня всё лучше и лучше. Но сейчас, бросив все три (и попав в цель!), я оставил тренировку и, подобрав оружие, пошёл в пещеру, успокоительно махнув рукой в ответ на полетевшие в спину вопросы.

Девчонки поднялись, но вели себя достаточно вяло, как-то неактивно готовили завтрак и вообще больше делали вид, что занимаются делами по хозяйству. Лично Танюшка вообще ничего не делала — если не считать того, что с вдумчивым видом играла с Ленкой Чередниченко в самодельные шахматы, недавно сделанные Колькой.

— Кто выигрывает? — спросил я, подходя и присаживаясь рядом.

— Первую играем, — ответила Ленка. Танюшка мельком посмотрела на меня и, зевнув, уставилась в доску, расчерченную на плоском камне.

— Тань, я вот думаю, — вновь попытался я затеять разговор, — у нас где-нибудь толстая кожа есть?

— Есть, — отрезала он, — у тебя. Своя собственная.

Я убито вздохнул. Последнюю неделю Танюшка была какая-то взвинченная и всем недовольная. Когда я попросил её постирать плавки — она их тщательно намочила в холодной воде и этот тяжёлый, мокрый, ледяной комок бухнула мне на живот. На голый, между прочим. Не знаю, что на этот счёт подумали другие, а я почему-то даже обидеться не смог.

— Олег, — уже в спину окликнула меня Танюшка. Я обернулся. — Нет, ничего, иди.

Я ушёл не сразу. Какое-то время глядел на неё — и она отвела глаза.

Вадим догнал меня метрах в двухстах от нашего лагеря. Это было не особо трудно — я и на настоящих-то лыжах ходил так себе, а уж на самоделках… А вот он лыжником всегда был неплохим, что и доказал сейчас, легко меня настигнув и двинувшись рядом. Просто — молча, ровным спортивным накатом. Я тоже помалкивал, отмахивая руками, только уныло.

В молчании Вадима было сочувственное понимание. Это меня бесило. Потом он сказал:

— Смотри, как вытерло.

Я глянул, куда он указывал — на своё бедро. Чтоб удобней было идти на лыжах, я подвернул полы сделанной Танюшкой зимней куртки, и Вадим показывал на то место, где ножны палаша стёрли кожу штанов до белёсого цвета.

— Да, — равнодушно ответил я.

— Пусть Танька заплату поставит, — сказал он. Я усмехнулся:

— Танька… Кто она мне, чтобы штаны латать? Сам сделаю…

— Олег, — очень серьёзно сказал Вадим, — я вот понять не могу. Ты такой умный парень. И такой дебил в некоторых вопросах.

— Да? — не обиделся я. Мне было как-то всё равно. — Ну например?

— Сергей на год почти младше тебя, — продолжал развивать свою мысль Вадим, — а они с Ленкой ещё осенью подо всеми кустами в округе траву поукатали.