Он приоткрыл глаза. Кто-то тряс его за плечо, и кричал…
— Там… Там… — тормошил его перепуганный насмерть Мишка.
Алеша вскочил на ноги. Он уже слышал ужасные крики, доносившиеся из комнаты, где спали девочки. Схватив меч, он бросился туда.
Катя и Аня визжали, закрыв лица руками. Через разбитое окно к букету цветов, стоящему на столе, тянулись лапы гигантского паука.
«Они притащили сюда цветы, не послушались Роба, — пронеслось в голове у Алеши, — и теперь вот…»
Он стал изо всех сил колотить по пауку мечом, но на этот раз ничего не помогало. Он совсем отчаялся.
— Цветы!.. Цветы!.. — вдруг закричал он и, схватив букет, выбросил его в окно. Гигантский паук прыгнул следом. Девочки прижались друг к другу и тряслись от страха.
— Эх, вы! — вымолвил Алеша. — Вас же предупреждали. Цветы надо было выбросить.
— Мы… Мы… — начали говорить они. Алеша махнул рукой, думая, что сейчас они начнут оправдываться. — Мы еще один букет поставили королю, то есть Глебу. Мы же не знали…
Все прислушались. Глеб в соседней комнате молчал. Ничего не было слышно. Неужели он мог сейчас спать?
Алеша бросился к двери. Она не поддавалась.
— Глеб, ты жив? — прокричал Алеша.
Молчание.
— А ну, помогите, — попросил он Мишу и Настю.
Втроем они навалились на дверь и с трудом ее приоткрыли.
Войдя, они поняли, что им мешало. Глеб придвинул с этой стороны к двери тяжелый мраморный столик и пару кресел, чтобы никто не мог к нему пробраться.
А сейчас он сидел молча и смотрел, как гигантский паук обрывает с цветков лепестки, отправляя их в свой хищный рот. Одна его лапа лежала поверх одеяла Глеба, так что он, наверное, не мог и шевельнуться.
Алеша бросился вперед, но паук обхватил и его, и Настю, и Мишу свободными лапами.
— На помощь! — закричал Мишка. — Спасите!
Он кричал совершенно забыв, что звать-то некого. Девочки не смогли бы им помочь в этой ситуации.
— Помогите! — все равно кричал Мишка. И, как оказалось, не зря.
— Что тут у вас? — услышали они знакомый металлический голос.
— Роб, скорей! — позвал его Алеша.
Робот был единственной надеждой на спасение. Паук уже кончал доедать последний цветок и, вполне возможно, собирался приняться за своих пленников.
Робот встал в проеме двери.
— Ах, ты гадина! — донеслись вдруг совершенно не «машинные» слова.
И тут произошло нечто удивительное. На глазах ребят робот как бы распался на две половинки и, словно из футляра, из него вышел человек с мини-бластером в руках.
Не было сомнений — перед ними был их учитель Фобус, живой и здоровый.
Он прицелился и выстрелил. Черная громадина обиженно зашипела и сорвалась с окна вниз.
Учитель подошел к столу, собрал рассыпанные по нему лепестки цветов и выбросил в окно вслед пауку.
— Не послушались-таки, оставили букет! — с укоризной сказал Фобус.
— Вы живы? Вот это счастье! — недоумевающе смотрели на него все трое. — Что же с вами произошло? Где вы были?
— Потом объясню, а пока надо привести в чувство «его величество».
Он отправил Алешу за аптечкой, вручив ему в руки миниатюрный прибор для открывания двери, расположенной в конце коридора. Той самой двери, которую Алеша так безуспешно искал ночью.
С помощью корабельной аптечки они постепенно привели Глеба в чувство. Когда он открыл глаза, вокруг него стоял весь экипаж.
— Вы тут, учитель? — удивленно прошептал Глеб.
Звездолет нес путешественников домой. Вроде и не было этих дней на загадочной планете.
Учитель рассказывал:
— Готовится новый космический полет, такой долгий, что звездоплаватели отправятся в путь детьми, а вернутся взрослыми. Кого послать в этот рейс? Ориентироваться при подборе кандидатов на обычные оценки слишком рисковано. И вот ученые предложили эксперимент: пусть дети сами проявят себя в трудных и опасных условиях.
Пока мы находились в пещере, роботы смонтировали замок. Но вы, как я понял, заметили кое-какие наши ошибки в строительстве.
Все посмотрели на Алешу и Мишу, а учитель продолжал:
— Оставлять вас одних нельзя было, поэтому с вами все время был я, одетый в панцирь робота. Исчезнув в первый раз, я возвратился в механической гусенице. Было важно проверить, как вы реагируете на опасность.
— А пауки? — вдруг спросила Настя. — Вы же были с нами.
— Вот с пауками вышла неувязка. Мы не знали, что на этой планете обитают подобные пауки. Гусеницу придумали и собрали ученые, а вот пауки оказались настоящими. Когда я их увидел, мне пришлось вмешаться. И хорошо, что я подоспел вовремя.
Он обвел глазами своих учеников. И если Глеб, Катя и Аня пристально смотрели сейчас в сторону, пытаясь вроде бы разобрать созвездие, мимо которого пролетали сейчас, то Миша, Настя и Алеша не отрывали взгляда от своего учителя. Они выдержали трудный экзамен! И теперь с нетерпением ждали встречи с Землей.
Средневековый замок остался далеко позади.
АЛЕША + КУРЫНЕКУРЫ + ПРОФЕССОР ПЕРСИКОВ.
Фантастическая повесть с волшебным уклоном
Профессор Персиков любил старые книги. И не просто старые, а такие, на которые, казалось, дунешь и они рассыпятся в прах.
Из-за этого у профессора Персикова была очень сложная жизнь. Его ругала жена, потому что на такие книги уходит вся профессорская зарплата. Администрация института, где он работал, не любила его по иной причине. На любом собрании, на любом заседании, когда все бодро рапортовали о своих победах, профессор Персиков... писал. Писал страницу за страницей, не позволяя себе отвлекаться.
Но не это оказалось главным в его биографии. Профессора Персикова невзлюбил один ужасный человек. В паспорте он значился Иван Иванычем Ивановым, но фамилия эта была не единственной. На то были особые причины.
Скажем прямо: Иван Иваныч был сыном императора Византии и одной особы, происхождение которой совершенно замалчивается историей. В те времена Иван Иванович, конечно, носил другое имя.
— Юстинианчик,— говорила ему дворцовая челядь.— Наш Юстинианчик.
Мальчику все позволялось.
От рождения он был «обречен» на богатство, роскошь и власть.
Но время с завидным упорством все же трясло его мошну. Уже после Столетней войны состояние его уменьшилось вдвое. И Теодорикс, как его тогда звали, стал ровно вдвое злее.
В нашем родном отечестве Елизар Ельпидифорович был купцом первой гильдии. Состояние его стало не таким большим. Но кое-что было. Это кое-что позволяло ему тратить деньги и жить в свое удовольствие. Однако история вновь сделала крутой поворот.
Семнадцатый год Иван Иванович принял скрипя зубами. Поработал Александром Александровичем Александровым, попытался делать свои делишки и тут, но силы были уже не те, да и большевики—надолго. Пришлось в очередной раз нырнуть.
И вот этот Иван Иваныч не любил профессора Персикова. Не любил по одной простой причине.
Профессор Персиков обнаружил в истории странную закономерность. Она была настолько удивительна, что ему даже пришлось составить карту странных событий. Если карты обычно описывают пространство, то карта профессора отражала время, и глядя на нее можно было увидеть все необычные события, происшедшие в мировой истории в разные эпохи.
Профессор Персиков скрупулезно выписывал из своих книг все необъяснимые события. И нашел следы таинственного субъекта.
В одни времена его звали Юстинианом, в другие — Теодориксом, в третьи — Елизаром Епильфидоровичем. Но всегда этот субъект боролся против прогресса, жертвуя деньги и драгоценности, чтобы помешать ходу истории. И что самое странное — описание и приметы этого субъекта совпадали во все времена.
Это был странный человек, на счету которого значилось не одно преступление. Но ведь ни один человек не мог жить так долго. Это полностью исключалось. И профессор Персиков уже предвкушал, что ему удастся установить четкую взаимосвязь между появлениями этого человека в разные периоды истории. Он мечтал об этом и дома, и на собраниях, и в троллейбусе.
После завтрака Алеша взял удочку и направился к речке. Откуда ему было знать, что десять минут тому назад в эфире прозвучало грозное и непонятное предостережение:
ЗОНА Б ЗАКРЫВАЕТСЯ. ТРЕВОГА. ПРИГОТОВИТЬСЯ К САМОУНИЧТОЖЕНИЮ!
Алеша вышел на луг. Он не сделал еще и десяти шагов, как был замечен двумя неизвестными. Они бы увидели Алешу не только сейчас, при ясном свете дня, но и глубокой ночью, так как глаза их обладали инфракрасной чувствительностью.
— Вижу противника,— сказал первый,
— К бою готов,— ответил второй.
