— Вот ты где, зайка, — миссис Маклахлан подняла голову от огромного деревянного ящика, в который упаковывала свои принадлежности нелегкого ремесла няни. Тут она заметила растрепанный вид вымокшей Дэмп и издала глубокий стон. Подхватив ребенка на руки, она потащила малышку в ванную. — Сколько раз тебе говорить? Туалеты грязные. ГРЯЗНЫЕ. ГРРРЯЗЗЗНЫЕ.
Дэмп уставилась на свои мокрые ручки. На ее взгляд, они были вполне чистые. Поколебавшись, она сунула в рот всегда так хорошо успокаивающий ее большой палец.
— НЕТ! НЕ ДЕЛАЙ ЭТОГО! — завизжала миссис Маклахлан. — ВЫНЬ ЭТО ИЗО РТА НЕМЕДЛЕННО!
В кухне Титус подавился вчерашним безе. Мысль о том, что няню надо слушаться, укоренилась в нем так прочно, что он выплюнул на тарелку все, что было у него во рту.
— Паа-жжжалста! — простонала Пандора. — Избавь меня. Я знаю, что ты неотесан, — не надо то и дело доказывать мне это.
В просторной прихожей громоздились ящики и сундуки, содержимое некоторых из них вываливалось на каменный пол, другие же были туго перевязаны и заперты на висячие замки. Синьора Стрега-Борджиа что-то бормотала про себя, добавляя все новые ржавые ключи к связке, висевшей у нее на поясе. Ее муж был погружен в беседу по телефону; он заслонял рукой ухо с прижатой к нему трубкой, чтобы лучше слышать собеседника на другом конце линии.
— Так, дайте подумать… — бормотала синьора Стрега-Борджиа. — Книги заклинаний упакованы в большой морской сундук. Пузырьки с ядами уложены в вате в свинцовом контейнере, желатин залит в термосы…
— Давайте начнем все сначала. — Синьор Стрега-Борджиа в нетерпении закатил глаза к потолку. — Я хотел бы забронировать три номера и стойла в ваших конюшнях, нет, не три стола, а стойла, все стойла, причем до конца месяца, до самого Нового года.
— …мои волшебные палочки и котел в розовой шляпной картонке, церемониальная островерхая шляпа в черной шляпной картонке, свечи, благовония и эктоплазма в полосатой сумке — черт, эктоплазма сбежала…
— Нет, не четыре конуры, нет. Все стойла в ваших конюшнях… Да… Ах да, вы должны были меня спросить… нет, не собаки… и не лошади… Ну ладно, я думаю, вы имеете право знать… это крокодил, грифон, йети и очень маленький, но прекрасно себя ведущий дракончик…
— НОТ! — рявкнул дракон, врываясь в парадную дверь. — ТЫ, ЖУТКОЕ, ГРЯЗНОЕ, ОТВРАТИТЕЛЬНОЕ, СОПЛИВОЕ ЧУДОВИЩЕ!
— Куда же эта эктоплазма могла улизнуть? — продолжала бормотать синьора Стрега-Борджиа на заднем плане.
— Не могли бы вы потише, ради всех святых, — прошипел синьор Стрега-Борджиа, возвращаясь к телефонным переговорам. — Простите за шум… нет, нет, это кровельщики, вовсе не один из наших зверей — боже упаси.
— ЭТО ЧТО, ПО-ТВОЕМУ? — разъяренный дракон вытянул вперед лапу. С когтя свешивался большой бесформенный кусок грязно-зеленого желе.
— ЭТО НЕ МОЕ, — откликнулся Нот, появившийся в дверном проеме столовой. Он зашаркал вниз, чтобы получше рассмотреть удивительную субстанцию, прицепившуюся к когтю Ффупа. — Никогда такого не видал, — заявил йети, трогая желе мохнатой лапой. — Выглядит, однако, весьма аппетитно, — добавил он, начиная пускать слюнки.
Дракон содрогнулся от омерзения.
— НЕ ОТЦЕПИТ ЛИ КТО-НИБУДЬ ОТ МЕНЯ ЭТУ ГИГАНТСКУЮ СОПЛЮ?! — рявкнул он.
— С удовольствием, — сказал Нот, делая шаг вперед.
— Нет… нет, ОСТАНОВИСЬ! — завизжала синьора Стрега-Борджиа. — Моя эктоплазма!
Нот облизнул слипшийся мех вокруг отверстия, служившего ему ртом.
— Ммммхммм. О! Прошу прощения… вы хотите знать, не могу ли я вернуть ее обратно?
— Великолепно, — горько произнес синьор Стрега-Борджиа. Он положил трубку на рычаг и строго посмотрел на Ффупа и Нота. — Вы двое только что добавили еще один нолик к нашему счету в отеле.
— Какой отель? — воинственно спросил дракон. — Какой счет? Мне никто ничего не говорил об отелях. Мне никогда ничего не рассказывают.
— Это нечестно, — подхватил Нот.
— В ближайшие дни вам обоим предстоит осознать, что мир не вращается вокруг вас. А пока сообщаю вам, что мы будем жить в отеле «Герб Окенлохтермакти», пока не починят нашу крышу, — улыбнулся синьор Стрега-Борджиа. — Вам же, зверям, забронированы прилегающие к отелю конюшни, где к вашим услугам будут горячая и холодная грязь и еще — солома, сколько вашей душе угодно.
— ЧТОООООО?! — грифон Сэб спускался по лестнице из спальни Титуса, неся в кожистых лапах стопку белья. — Но я-то думал, что нам забронировали номер, — проворчал он. — Ну, знаете, — белые полотенца, бесплатные шапочки для душа, чай и кофе в постель.
В проеме парадной двери появился Ток, сжимавший в зубах пластиковый пакет с водяными лилиями. Поставив свою ношу на порог, он указал назад лапой и произнес:
— Такси прибыли.
Шурша шинами по гравию, к дому приближался целый кортеж черных кэбов, по одному для каждого зверя и еще один для семьи, миссис Маклахлан, Тока и Лэтча.
Разразилась паника. Просторный вестибюль мгновенно наполнился клубами пыли, криками и воплями, громким треском, сопровождавшим торопливый вынос сундуков, и проклятиями, раздававшимися всякий раз после того, как эти сундуки больно били по икрам. Чемоданы и сумки, казалось, размножались до тех пор, пока вестибюль не стал похож на камеру хранения, но потом, каким-то волшебным образом, всего десять минут спустя, все это исчезло в утробах поджидавших такси. Семья, работники и звери, дрожа, сгрудились на ступеньках Стрега-Шлосса.
— Я уверена, что забыла нечто очень важное, — сказала синьора Стрега-Борджиа, не без усилий втискиваясь в переполненную машину. Ток устроился позади нее; из его мешка с водяными лилиями капала вода.
— Может, сына? — предположил синьор Стрега-Борджиа, защелкивая запоры на алюминиевом авиационном ящике, в который был упакован компьютер, и просовывая его через окно.
— Титус! — позвала Пандора. — Тебе там не понравится. Можешь оставаться здесь.
Миссис Маклахлан, которая наполовину уже забралась в салон, обернулась и обожгла ее выразительным взглядом.
— Извините, просто не смогла удержаться, — сказала Пандора, возвращаясь в вестибюль.
— ТИТУС! — крикнула она. — Оторви зад от стула — мы уезжаем.
— Иду, иду, — донесся голос из глубины дома.
Пандора скрестила руки на груди и приготовилась ждать.
В прихожей уже воцарился дух запустения. Ковер был свернут и убран вместе с большими картинами, набором оружия и ржавых щитов, украшавших стены Стрега-Шлосса столько, сколько Пандора себя помнила. Дедушкины часы, закутанные в пыльные простыни, да хрустальная люстра, висевшая над лестницей, — вот и все, что осталось от прежней жизни. В опустевшей прихожей эхом гуляли звуки приближающихся шагов. В конце коридора, ведущего в кухню, появился Титус. Пандора отметила, что он нес несколько коробок из-под пирожных.
Увидев ее удивленное выражение, он объяснил:
— Стыдно оставлять всю эту еду крысам… — его голос сорвался и перешел в шепот.
— Мультитьюдина! — заорала Пандора. — Я ее забыла. И Терминусочку тоже — о нет! Я должна их найти…
— Они просто крысы, Пандора. Нельзя приносить крыс в отель, к тому же, думаю, у них там и своих миллионы.
Такси снаружи засигналили. Пандора была в отчаянии. «Моя любимая зверушка, — думала она, подавляя рыдание. — И ее дочка. Брошены. Одни в пустом Стрега-Шлоссе».
Увидев, что глаза сестры наполняются слезами, Титус смягчился.
— Мы вернемся, Пан. Не впадай в панику. Крысы могут позаботиться о себе, а мы будем их подкармливать. — Он неловко похлопал ее по спине, уронив при этом коробку. Крышка открылась, и большая булочка выкатилась и запрыгала по полу. — Вот видишь, — сказал он. — Это даст им возможность продержаться целую вечность. А теперь идем, нас ждут.
Подтолкнув сестру к такси, Титус вернулся, чтобы закрыть дверь. Она отозвалась скорбным скрипом ржавых петель.
На Стрега-Шлосс опустилась тишина. Пыль уже начала оседать в прихожей, клубясь и закручиваясь маленькими вихрями под действием сквозняка, дувшего из наскоро заделанного потолка библиотеки. На кухне капала вода из плохо закрученного крана, у часов на каминной полке кончился завод, в камине тлеющие угли постепенно сменили цвет с красного на пепельно-серый. Мало-помалу температура в Стрега-Шлоссе упала, и дом впал в состояние анабиоза.
В своем гнезде из мятой газеты в кладовой тихо похрапывала Мультитьюдина, крыса на свободном выпасе. Свернувшись между передними лапками матери, ее дочка Терминусочка открыла один желтый глаз и потянула Мультитьюдину за ус. Потянула сильно.
— Ау! — взвизгнула Мультитьюдина. — За что?
