– И сделали из меня человека что надо. Подрасту, женюсь, за меня любая красотка пойдет, такого я величия, силы и богатства человек. Чтобы меня заново оживить, мертвой воды понадобилось – целое озеро. А сейчас и самого академика молодить начали. Уже призервуар наполнили – через два часа спускать его по трубе будем, зальем дырку в Земле, никто не догадается: было озеро – и нет озера. Куда подевалось? А это мы воду убили. Люблю убивать! Вообще убивать люблю, в этом есть радость для человека моего великого размера.
Гном раза два пытался увильнуть, сбежать, начинал жаловаться или хвастаться, но робот спокойно хватал его, и они шли дальше.
Минут через пять узкий сырой коридор, кое-как освещенный лампочками в проволочных сетках, по стенам которого тянулись, свисая гирляндами, пучки кабелей, вывел их к округлому дну гигантского резервуара. Гном споткнулся, схватился было за влажное днище, и Каин завопил:
– Ты что, дурак, что ли? Разве не знаешь, что в призервуаре мертвая вода? Сам погибнешь, нас заразишь. Вот скоро будем ее спускать вниз, тогда купайся сколько хочешь, а без приказа – ни-ни.
Гном почувствовал опасность, отдернул руку, потерял равновесие и покатился вниз по бетонной лестнице.
– Ну куда ты! – крикнул вслед Каин.
Робот загремел подошвами, помчался следом за гномом.
– Чудаки! – смеялся злой подросток Каин. – Жить осталось – всего ничего, а суетятся, беспокоятся, словно им век остался впереди.
Робот остановился перед железной дверью.
– Действуй! – приказал Каин.
Робот отодвинул массивный тяжелый засов.
Каин исхитрился и ударил гнома под зад. Тот завопил и улетел в темноту.
Затем Каин сам подошел к двери и, разжав пальцы, выпустил Севу.
Сева упал на пол с такой высоты, что сильно ушибся.
Каин хихикнул и произнес:
– Славная у вас компания. Вместе гуляли, вместе и помирать будете.
Дверь затворилась.
Послышался металлический скрежет – задвинули засов.
Оказалось, что это небольшая камера, освещенная слабой лампочкой под потолком.
Ничего в ней не было – голый цементный пол и голые поцарапанные стены.
У задней стены сидела женщина в рваном платье. Она обнимала руками колени. На шум она подняла голову. Но не сказала ни слова.
Гном увидел ее первым и заявил:
– Вы будете свидетельницей. Вы видели, как жестоко они со мной обращались? Так вот – я намерен жаловаться, а вы будете свидетельницей, вы меня слышите?
– Слышу.
– Вот и отлично. Я великий путешественник Юхан. Со мной нельзя так обращаться.
Женщина смотрела на него, но ничего не говорила.
Сева сел, он ушибся бедром о пол, было больно. Он попытался встать, но не удалось – он охнул, и нога подкосилась.
Тут женщина заметила его.
И очень удивилась.
– Ты кто такой? – спросила она. – Почему такой маленький?
Словно она проснулась и не понимала, где находится.
– Я – Сева Савин, – сказал Сева.
– Вы его не слушайте! – воскликнул гном Юхан. – По нему давно виселица плачет. Он совершенно исхулиганился, от него мать отказалась! Он шпионом служит у Снежной королевы, слово даю!
Женщина с трудом приподнялась и на четвереньках подобралась к Севе.
– Больно? – спросила она.
– Еще как! Он же меня с третьего этажа скинул.
– С третьего! Хах-ха! – сказал гном. – Такому муравью все кажется третьим этажом.
– А ты помолчи, – сказала женщина. – Ты очень грубый.
– Почему? – спросил гном. – Всем нравлюсь, а тебе не нравлюсь.
– Потому что голым при женщине разгуливаешь.
– Я что, виноват, что ли? – обиделся гном. – Меня же его дружки раздели.
Женщина спросила Севу:
– Тебе не будет больно, если я тебя на руки возьму?
– Не будет, – ответил Сева.
Женщина осторожно подняла мальчика-с-пальчик с пола и кончиком пальца другой руки начала трогать разные части его тела. Она спрашивала при этом, больно ему или нет?
Сева точно знал, что эта женщина ему не сделает больно. И если сможет, она его защитит. У нее были добрые глаза и руки.
– Как тебя зовут, мальчик? – спросила женщина.
– Сева. Сева Савин.
– А меня Аглая Тихоновна. Аглая Тихоновна Полотенц.
– А у нас в лагере есть Полотенц, – сказал Сева. – Гоша Полотенц. Редкая фамилия, да?
– Ой! А лагерь у вас какой?
– «Елочка». Летний лагерь.
– Это мой Гоша! Это мой сыночек. И как он там?
Тут Сева вспомнил, что не очень дружил с Гошей Полотенцем, и ответил осторожно:
– Я уже давно из лагеря уехал.
– Гоша у меня такой умный, ты обязательно с ним подружись, Сева.
Тут Аглая Тихоновна спохватилась, что Сева совсем маленький, и спросила его:
– А что случилось с тобой, Севочка?
– А он в шпионы полез, вот и случилось, – мрачно заявил гном Юхан.
– Не знаешь, помолчи, – сказал Сева.
Потом он обернулся к женщине и объяснил:
– Надо было помочь хорошим людям. Сказочным людям. Вот я и согласился уменьшиться.
– Тогда правильно, – согласилась Аглая Тихоновна. – Другим обязательно надо помогать.
Она была такая круглая, мягкая, у нее нос был мягким и волосы мягкими, а руки были и мягкими, и нежными.
И хоть было не очень светло, Сева увидел и удивился, что у Аглаи Тихоновны совершенно чистые руки и лицо. Бывают же люди – никакая грязь к ним не пристает. Правда, среди мужчин они не встречаются.
К тому же Аглая Тихоновна пахла ванильным печеньем, будто на минутку выглянула из кухни, готовясь встретить дорогих гостей.
– А сюда-то ты как попал? – спросила Аглая Тихоновна.
– Мне надо узнать, откуда берется мертвая вода.
– Мертвая вода? О такой не слыхала, – сказала добрая женщина Аглая Тихоновна. – Правда, я здесь недолго. Раньше меня в каком-то другом месте держали.
– А вас-то за что?
– За деньги, милый, за деньги, – вздохнула Аглая Тихоновна. – Меня сам Каин украл. Украл и упрятал, пока мой Гошенька, нет, не сынок, а муж мой, Георгий Георгиевич, громадных денег не достанет, меня не выпустят. Да откуда у Георгия Георгиевича такие деньги? Его налоговая инспекция замучила. Он жаловался. В этом году он даже не смог Гошеньку на Канарейские острова отправить, пришлось в обыкновенный лагерь, в «Елочку».
– Ничего в этом нет особенного, – обиделся Сева. – Меня тоже в него отправили. Хороший лагерь, и кормят нормально.
– Я вот тоже надеялась. Как раз сложила гостинцы для Гоши, собралась, а меня украли. Бедный мой муж, бедный сынок – как они из-за меня переживают!
Сева хотел было ответить, что не надо верить ни Георгию Георгиевичу, ни сыночку Гошеньке – оба хороши. Но, конечно, ничего Сева не сказал, потому что нельзя вмешиваться в чужую жизнь.
– Я никогда такого от гражданина Каина не ожидала. Конечно, я знала, что он из уголовников, но исправляется. Он сначала такой старенький был, ну просто не узнать. А потом его выбрали, как опытную собачку, чтоб на нем омолаживание проверить. Академик Сидоров изобрел, а испытывать на людях опасно, вот Каин и согласился, чего ему терять – еле жизнь теплилась в древнем теле. Вот и получился удачный опыт. Каин из старикашки в мальчонку превратился. Только дорогая это операция, с ума сойти; тот Каин все в верности моему супругу клялся, я бы другому не доверилась. Он приехал и говорит: твоему Гошеньке в лагере руку хулиганье сломали. Ну я все бросила и кинулась. В машину. Едем куда-то, темно, я спрашиваю, скоро ли, а Каин говорит – вылазь. Вылезла я, меня он в подвал завел и говорит: пока твой муж выкуп не заплатит, не видать тебе свободы. Потом сюда перевезли – да что говорить, даже стыдно, вот узнает Гошенька, он этого Каина обратно в старики произведет, и помрет Каин под забором. А мне его не жалко. Нельзя так людей мучить.
– Мертвая вода связана с омоложением, – сказал Сева. – Они при мне говорили. И скоро они ее спустят. А вот гном Юхан может подтвердить, что это страшное оружие.
– Смерть, буквально смерть, – подтвердил Юхан. – Я видел! Она течет и до чего дотронется – все, конец! До тролля – тролль падает, а если в воду, то его даже растворяет… и все живое становится неживым! А я сижу в клетке, смотрю вниз и думаю: поднимется или не поднимется?
– Не бойтесь, мальчики, – сказала Аглая Тихоновна. – Я знаю, Георгий Георгиевич меня везде ищет, он из-под земли достанет, если нужно. А как он меня найдет, я слово скажу, чтобы вас скорее вашим родным передали.
Сева мысленно уговаривал гнома: «Юхан, гаденыш ты наш, ну придержи свой язык, не скажи лишнего».
И как сглазил.
– Так и будет он о нас заботиться, – пробурчал гном. – Ты что, думаешь, этот Каин что-то может без его приказа сделать?
– Ну что ты говоришь! – ахнула Аглая Тихоновна.
– Он не знает, – воскликнул Сева, но получился писк – голосок сорвался от волнения.
– Я все понимаю, – сказала Аглая Тихоновна. – И поверьте мне, все хорошо кончится. Люди не такие уж плохие, их всегда уговорить можно.
Глава двадцать третья
Мертвая вода всех убьет
